Отходняк после ящика водки - Альфред Кох

Я – всего лишь приемник. Если приемник «Грюндиг», то прием чище.

А вы представляете, сколько человек умерло вообще? И потом все раз – и оживут. Вот это будет тогда караул!

Некоторые из нас, ходящие по сорок лет в церковь и читающие все молитвы, очень удивятся, когда встанут перед райскими дверьми и оттуда услышат голос: «Отойдите, не знаю вас».

Вы посмотрите, какие лица запечатлены в кадрах кинохроники на Белорусском вокзале, – святость в этих людях есть. И награды на груди у них – как иконостасы. Они шли в бой с Богом в душе и сердце, иногда даже безоружные.

Вот я в церкви уже десять лет, по церковным меркам это немного, это нулевой класс. И сейчас, после этих десяти лет веры, я что-то начинаю понимать и делать. Думал поначалу: я – Мамонов, я такой крутой, я все, что в церкви происходит, за два года пойму! Да я священником могу стать, как Охлобыстин! Нет, не получится так скоро.

Почему-то чем ближе к смерти, тем меньше среди людей атеистов. Когда ты тяжело болеешь, то думаешь о главном: «Зачем я вообще родился? Что я за человек?

Вот мне умирать скоро, а чего я достиг?» Потому что смерть – серьезная вещь, а жизнь вроде можно шутя пробежать. Нет, дружок, не выйдет. По себе знаю. Хотел шутя пробежать.

А жил-то я так, что остался совсем один, друзей-то у меня нет. Не то что я хнычу, а предостерегаю. Аккуратнее с людьми нужно. Поэтому помощь очень часто нужна: словом, взглядом, рукопожатием. Такая помощь – самое драгоценное, что есть на свете. Я ее сам себя лишил, дурак.

Мне в церкви по кайфу, не побоюсь этого слова, мне там хорошо. Это небо на земле. Там Господь наш Иисус Христос живой, что мне еще надо? Иногда подумаешь – не пойду, спать хочется, потом опомнюсь: куда я не пойду? Там же Господь!

Знаете, как раньше описывали зарождение жемчуга? Это когда устрица открывается и на нее падает лучик света. Максимум, чего я пока достиг, – что иногда я чувствую себя такой вот устрицей. А будет ли жемчуг – бог весть…

Житие свое Мамонов излагает в соответствии с законами жанра, основная тема – что прошлое-де было ошибкой.

Многое просто пропускает: как, например, важное, сильное, поворотное событие в своей жизни, которое случилось в 70-е. Его старый друг Липницкий, которого, правда, при этом не случилось, но разговоров-то было сколько между ними и про это тоже, излагает дело так:

– Наши, они были пьяные, подрались с двумя блатными, и от одного Мамонов получил заточку (из напильника) под сердце. (Как в кино, где играл его сосед по Большому Каретному Владимир Семеныч. – И.С.) Но в кураже наши стали их добивать, загнали в троллейбус, а когда выскочили из него – Петр рухнул. В Склифе, где я его навещал, он стал похож на пришельца с того света. Он кардинально изменился. В нем появилась глубина. Больше он уже не дрался. Видно, в реанимации ему кто-то что-то очень важное нашептал. Самое главное… Тогда он, может, получил свой главный урок в жизни.

Отсюда можно многие картинки в его будущей жизни подсветить.

А еще Мамонов этак легко, скороговоркой пробегает всю яркую и практически невероятную историю громкой группы «Звуки Му»! Которая гремела по-взрослому! Это были наши русские настоящие рокеры, в полный рост. Первое же публичное выступление группы, к которому готовились год (!) и которое прошло всего-навсего в школе, стало сенсационным. Потому что в зале собрались сливки со сливок: «Машина Времени», «Браво» и сам Цой. Гости тут же и выступили. Ничего себе школьный концертик…

Пошло-поехало. Тыщи людей ломились на концерты «Звуков». Худой, молоденький, свежий еще Петя, еще не Петр Николаевич нисколько, выходил на сцену с гитарой, в пиджаке на голое тело, а то и вовсе с голым торсом. Он исполнял свои странные мелодии, пел жесткие песни, что твой Том Уэйтс (их не зря сравнивают), выделывал твист, исполнял серьезный припадок – вращал глазами, пускал слюни и пену. Когда с усами, он был вылитый Фредди Меркьюри, а сбреет усы – так сразу что твой Ваня Охлобыстин. А чуть отпустит бороду – пожалуйте, писаный апостол с виду…

Знаменитое сценическое безумие Мамонова, кстати, было контролируемое, дозированное.

Воспоминания одного очевидца: «У него медленно вытекает слюна между зубов – и течет куда-то на пол. А потом, после полного безумия, он совершенно спокойно говорит: "Обратите внимание: пол вам не испортил, здесь лежала программа концерта. Все отрепетировано!"»

И другого: «Петр оказался крайне буйным, эпилептичным шоуменом. Мамонов представлял самого себя, но немного в гиперболизированном виде: смесь уличного шута, галантного подонка и беспамятно горького пьяницы. Он становился в парадные позы и неожиданно падал, имитировал лунатизм и пускал пену изо рта, совершал недвусмысленные сексуальные движения и вдруг преображался в грустного и серьезного мужчину. Блестящий, безупречный актер!»

Зачем это все? А вот зачем. Тут слова самого Мамонова: «На сцене у меня мрачный образ человека больного, нездорового. И (зрителям) надо думать: почему он заболел? Мысли о причинах болезни, почему он стал таким».

Что он имел в виду – Советская власть, что ли, и дулю в кармане?..

И подробней о том же: «Творчество, не творчество… Но вот идет по улице человек, и пивка ему хочется, да нельзя – будет пахнуть, и с женой у него чего-то… И ботинки он купил немецкие зря за 2 тысячи 500 немецкие, а они протекают. Ребенок двойку принес, а мы пойдем с ребятами пиво пить. Вот сколько мыслей пролетает за секунду. Представьте, что он сразу начнет все осуществлять. Он же как сумасшедший будет, правда? Вот я на сцене этим занят».

Рядом с Мамоновым бас-гитара – Саша Липницкий, это в его квартире и у него на даче на Николиной они собирались и пели. Он – вылитый Карл Маркс в молодости, красивый и значительный, на вид очень погруженный в процесс, с длинной черной бородой Карабаса-Барабаса и соответствующим хайром, он выглядел неподдельным западным рокером. Музыка вообще и карьера музыканта в частности – эти вещи настолько его занимали, что он распродал тогда свою довольно богатую коллекцию икон, и на вырученные деньги группа жила и содержала семьи.

А вот великий клавишник Павел Хотин, с виду отличник. Он пошел в группу после того, как впервые увидел Мамонова на сцене и услышал о нем такой отзыв:

– Он пахнет весельем и большими деньгами.

Веселья было много, с деньгами похуже. Примечательно, что у самого Хотина, он потом признался, исполнение Мамонова вызвало отвращение. Петя в тот памятный вечер «был пьяный, пускающий слюни под гитару». Но, как ни странно, именно это Хотина и привлекло! Каким-то необъяснимым образом он от этого отвращения перешел к мысли о сверхзадаче – что-то из этого сделать.

Хорош был и легендарный Фагот Александр Александров, который, когда начался успех, вдруг куда-то пропал; ему стало скучно, после того как все получилось, а эксплуатация удачного приема его не интересовала.

А еще в группе был сводный брат Пети, Алексей Бортничук. Он тоже давно сбежал из Москвы, живет в избе на Валдае; он тихий теперь и как бы сильно озадаченный. Он говорит сейчас, после всего, с какой-то опаской:

– Рок-н-ролл – это образ жизни очень разрушительный для человека. Так он придуман, иначе не будет никакого рок-н-ролла. Если люди не пьют, а ходят в фитнес – они не могут играть рок-н-ролл, а только попсу. Потому что рок-н-ролл – это самоубийство. Мы не знали, что такое жить по трезвяку… У нас есть только опыт жизни в кайфе. Наркотики… Я заигрался во всю эту историю… Я этого испугался. Я самоубийцей быть не хочу…

На ударных выступал сам Африка (Сергей Бугаев); он про «Звуки Му» сразу понял, что это «новое поколение поэтов, которые используют музыкальные инструменты». Он и годы спустя не мог спокойно говорить про неповторимый ломаный ритм Мамонова, ну «ни у кого не было такого невероятного чувства ритма! Созвучен ритму Вселенной и ритму Бога, как считали суфии, это Африка. Петя человек откровения. У него бескомпромиссность. Это особенно ценится. Оно иногда людей приводило в тюрьму или на виселицу. Гораздо реже – к славе и популярности…»

Но трезвости Африка не терял, он понимал, что «круг ценителей «Звуков Му» ограничен. Он не мог зажигать многомиллионную аудиторию в отличие от Цоя». Ну да и что с того?

С 1985-го у них начались концерты, в основном квартирники. С 1986-го – гастроли по всей стране, от Москвы до самых до окраин, вплоть до Якутии и Владивостока; куда ж, казалось бы, дальше. Первый магнитоальбом в 1988 году записан на даче Александра Липницкого – сколько ж он сделал для «Звуков»! – на Николиной горе.

Вот типичный случай из гастрольных будней, дело было в Свердловске: «Петька (Мамонов П.Н.) был очень зол, что остались без гитариста: тот пьян – лежит тело практически бездыханное. Мамонов со сцены говорит: «Не буду играть, пока мне не выдадут ту суку, которая налила брату спирта!» А в зале думают, что это розыгрыш, смеются… Ладно, играем без гитариста. Потом через какое-то время оглядываемся – а там проспавшийся Лелик со шнуром; всунул – и заиграл безумное соло. Концерт удался на 200 процентов…»