Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

приказали одному из штатных медиков вколоть морфин всем их шести детям, которым было от 4 до 12 лет, и влить им в рот яд. После этого Геббельс и его жена Магда сами приняли тот же яд[967].

Гитлер и его подручные еще прятались в берлинском бункере, когда папа узнал о судьбе, постигшей принцессу Мафальду, дочь короля Виктора Эммануила. В сентябре 1943 г. она вернулась в Рим из поездки на похороны мужа своей младшей сестры – болгарского царя Бориса. Ее родители к тому времени уже уехали – они спешно покинули город две недели назад, всего через несколько часов после объявления перемирия. Повидав трех своих младших детей, которых монсеньор Монтини укрывал у себя в ватиканской квартире, она узнала, что муж хочет связаться с ней по телефону в немецком посольстве. Это был обман: едва Мафальда прибыла в посольство, ее по приказу Гитлера схватили, силой затащили в самолет и отправили в Берлин.

Вскоре после освобождения Рима (с момента исчезновения принцессы прошло уже несколько месяцев) Ватикан предпринял первую попытку выяснить судьбу Мафальды, скорее всего, по просьбе королевского семейства, вернувшегося в столицу. В середине августа 1944 г. к папскому нунцию в Берлине полетела шифротелеграмма за подписью кардинала Мальоне: «Буду очень признателен, если Ваше Высокопреосвященство уведомит меня, где находится Ее Королевское Высочество принцесса Мафальда и как у нее обстоят дела. По последним сведениям, она в Касселе». На самом деле Мафальде так и не позволили вернуться в кассельский дом мужа. Вскоре после того, как принцессу в сентябре 1943 г. доставили в Берлин, ее отправили в концлагерь Бухенвальд. У монсеньора Орсениго, нунция в Берлине, не было никаких известий о ней[968].

В марте 1945 г. монсеньор Монтини, за полтора года до этого недолгое время укрывавший детей Мафальды, направил нунцию Орсениго в Берлин новую шифрованную телеграмму: «К Святому Отцу обращаются с горячими мольбами, призывая его проявить интерес к судьбе принцессы Мафальды Савойской, супруги принца Филиппа фон Гессена». Монтини просил нунция узнать, какие шаги можно предпринять, чтобы гарантировать ее безопасность. Однако было уже слишком поздно. К тому же телеграмма так и не дошла до нунция, что неудивительно, если учесть, какая ситуация была в Берлине в последние недели войны[969].

Еще через месяц Умберто, брат Мафальды, связался с монсеньором Монтини, заявив, что у него срочное дело. Умберто сделали регентом королевства вскоре после освобождения Рима, когда отец неохотно передал ему основную часть своих монарших полномочий. Теперь Умберто обратился в Ватикан, так как одна из парижских газет написала, что Мафальды нет в живых – она еще в прошлом году погибла в Бухенвальде. Монсеньор Монтини быстро отправил телеграмму Анджело Ронкалли, нунцию в Париже, с просьбой проверить это сообщение. Ронкалли сумел разыскать двух священников, которые как раз незадолго до этого прибыли в Париж из Бухенвальда. Побеседовав с ними, будущий папа Иоанн XXIII отправил в Ватикан телеграмму с сообщением о том, что летом прошлого года принцесса получила травмы во время союзнической бомбардировки лагеря Бухенвальд – и через несколько дней скончалась. «Труп сохранился и опознаваем», – добавлял Ронкалли. Позже стали известны ужасные подробности ее смерти, которая наступила после неудачной ампутации сильно обожженной левой руки[970].

Война в Италии завершилась в конце апреля. Президент Рузвельт не дожил до этого события. Он умер 12 апреля 1945 г., а через несколько дней союзнические войска прорвали последнюю линию обороны немцев на территории Италии в горах между Флоренцией и Болоньей и устремились на север. Армия союзников быстро продвигалась вперед, немцы отступали, и в городах по всему северу вспыхивали народные восстания. В 8:00 25 апреля одна из подпольных радиостанций передала призыв руководителей североитальянского отделения Комитета национального освобождения к вооруженному восстанию во всех землях, еще оккупированных «нацистами и фашистами». В Милане в разгар общегородской забастовки партизаны начали захватывать стратегические опорные пункты по мере отступления немецких войск. Отчаявшиеся итальянские фашисты удирали в автомобилях по улицам, беспорядочно паля по своим врагам. В тот же день, пытаясь избежать бессмысленного кровопролития, кардинал Шустер устроил у себя в кабинете встречу Муссолини и его военного министра Родольфо Грациани с руководителями итальянского Сопротивления. Мертвенно-бледный, физически съежившийся дуче требовал гарантий безопасности для себя и для своих соотечественников-фашистов, но было уже поздно, слишком поздно[971].

Дуче бежал на север. Он сумел добраться до Комо, городка на южном берегу одноименного озера. Там его ждала Клара. Еще в Милане дуче договорился об отправке ее родителей и сестры на самолете в Испанию, но самого Муссолини, опасаясь реакции союзников, Франко укрывать не захотел. Человек, так долго наслаждавшийся приветственными криками толпы и обожанием миллионов, теперь чувствовал себя покинутым. Последнее унижение он испытал у миланского архиепископа, где узнал, что немецкое командование в Италии уже ведет переговоры с лидерами Сопротивления об условиях своей эвакуации из Милана. Немцы не удосужились сообщить об этом дуче.

Бенито Муссолини, 1945 г.

Одна из автоколонн отступавших немцев, которая шла по берегу Комо на север, к границе, подобрала дуче и Клару. Но она не успела уехать далеко – вскоре путь ей преградила небольшая группа легковооруженных партизан[972]. Немецкий офицер, командовавший колонной, очень хотел поскорее двинуться дальше и поэтому разрешил партизанам провести осмотр в поисках итальянских беглецов. Бывший диктатор облачился в немецкую военную форму и нацепил темные очки, но его все-таки опознали и схватили. Клара настояла, чтобы ее взяли вместе с ним.

Командир местного партизанского отряда не ожидал, что ему попадет в плен столь видная фигура. Он связался с Миланом и спросил у лидеров Сопротивления, что ему делать. Те посовещались и решили, что свергнутого диктатора лучше казнить на месте. Исполнять это решение отправили партизанского командира довольно низкого ранга – «полковника Валерио» (в мирной жизни Вальтера Аудизио, бухгалтера). Аудизио прибыл 28 апреля к сельскому дому, где содержали Муссолини и Клару. По-видимому, «полковник Валерио» сообщил узникам, что привез приказ отпустить их восвояси. Подробностям того, что происходило на протяжении следующего часа, посвящена масса публикаций, основанных в том числе и на нескольких противоречащих друг другу рассказах самого Аудизио. Муссолини и Клару посадили в машину вместе с «полковником Валерио» и несколькими другими партизанами. Их привезли к невысокой каменной стене, окружавшей небольшой особняк. Было 16:00. Паре велели вылезать. Шел дождь. Клара плакала. На ней была шуба. Муссолини явно чувствовал, что конец близок, и на его лице застыло отсутствующее выражение. «Ты рад, что я шла за тобой до последнего?» – шепотом спросила его Клара. Похоже, Муссолини не расслышал. Его мысли, казалось, витали где-то далеко.

«По приказу главного командования Комитета национального спасения, – провозгласил партизанский полковник (по крайней мере так он сам потом описывал произошедшее), – мне поручено осуществить акт правосудия от имени итальянского народа». Он направил на них оружие, но тут к нему метнулась Клара в попытке отвести ствол. В конце концов полковник выполнил свою задачу. Смертельно раненные Муссолини и Клара рухнули на мокрую землю.

Затем партизаны бросили тела в кузов грузовика и привезли их в Милан, где на пьяццале Лорето выставили напоказ наряду с трупами других видных деятелей фашизма, казненных незадолго до этого. Выбор пьяццале Лорето был не случаен: летом прошлого года в отместку за нападение партизан на немецкую автоколонну шеф миланского гестапо приказал расстрелять 15 мирных жителей как раз на этом месте. Их тела еще несколько дней лежали там для всеобщего обозрения. Теперь после долгих лет войны и лишений толпа вымещала перенесенные страдания на трупах фашистских вождей, плюя на них, осыпая их проклятиями, пиная ногами, всаживая в них пули. Потом Муссолини с Кларой вместе с их товарищами подвесили за ноги на бензоколонке, примыкавшей к площади. Прежде чем их вздернули, какой-то священник, пытаясь не допустить непристойности, притянул веревкой юбку Клары к ее бедрам. Из раздробленной головы дуче вытекал мозг. На другой день читатели ватиканской газеты узнали о смерти