К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Нет никакого сомнения в том, что именно по совету Сталина несколько научных работников в Грузии начали в архивах срочные розыски материалов о раннем периоде революционной деятельности Сталина в Закавказье. Одновременно шла наукообразная фальсификация всей истории социал-демократической и большевистской организаций в Закавказье. При этом роль многих крупных марксистов и большевиков была принижена и незаслуженно преувеличена роль Сталина. На основании этой работы, которую вели вначале втайне даже от Тбилисского филиала ИМЭЛ, был составлен обширный доклад, который, несомненно, просмотрел Сталин. 21 – 22 июля 1935 г. этот доклад был зачитан на собрании Тбилисского партийного актива Л. Берией, а затем опубликован в «Правде» и в закавказских газетах. Вскоре он вышел в виде отдельной книги. Уже первое издание книги Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» вызвало много протестов среди историков и известных большевиков, таких, как А. Енукидзе, Ф. Махарадзе, М. Орахелашвили и др. Они хорошо помнили те события, о которых говорилось в книге Берии. После того как в годы террора погибло большинство виднейших деятелей закавказского революционного движения, Берия в 1937 г. выпустил второе издание своей книги, в которой Сталин уже не только главное, но и почти единственное действующее лицо. Возвышению Берии не помешало даже открытое выступление на пленуме ЦК в 1937 г. Г. Каминского, который выдвинул против него ряд серьезных обвинений. Каминский напомнил также о весьма темных связях молодого Берии с мусаватистами. Каминский был в тот период человеком гораздо более известным в партии, чем Берия. Он занимал пост народного комиссара здравоохранения СССР. Однако до этого, в первые послеоктябрьские годы, Каминский возглавлял различные партийные организации в РСФСР, а в 1920 г., сразу же после восстановления Советской власти в Азербайджане, работал в течение двух лет секретарем ЦК КП(б) Азербайджана и председателем Бакинского Совета. Уже тогда между ним, с одной стороны, и руководителями АзЧК Багировым и Берией – с другой, возник острый конфликт, так как органы ЧК действовали не только в районах, но и в Баку часто без согласования с партийными органами. Этот конфликт закончился, однако, не в пользу Каминского. Хотя линия Каминского была признана правильной и не только руководитель Кавбюро С. Орджоникидзе, но и Ленин поддерживали его, он был возвращен на работу в РСФСР. Руководителем партийной организации Азербайджана стал С. М. Киров, которому Багиров и Берия должны были подчиниться.

Выступление Каминского против Берии в 1937 г. имело (а вернее, только ускорило) трагические последствия для Каминского, который был арестован и вскоре расстрелян. Берия хорошо запомнил всех, кто выступал против него еще в 20-х и в начале 30-х гг. И он сделал все, чтобы отомстить им в 1937 – 1938 гг. Некоторых кавказских работников, работавших в середине 30-х гг. уже в других районах страны, например, Л. Картвелишвили, М. Орахелашвили, Е. Асрибекова и др., привозили в Грузию для «следствия» не только из Москвы, но даже с Дальнего Востока. Под непосредственным руководством Берии их подвергали особенно утонченным пыткам.

И вот теперь именно в руки Берии Сталин передал руководство карательными органами.

Следует отметить, что в 1938 – 1939 гг. в широких кругах партии Берию знали мало. Поэтому устранение Ежова и назначение Берии многими было воспринято с надеждой. И действительно, в первое время после назначения Берии массовые репрессии были приостановлены. Сотни тысяч новых дел и доносов были отложены в сторону. Продолжала работать комиссия по проверке деятельности НКВД, во главе которой теперь оказался А. А. Андреев. Он сам был активным участником репрессий 1937 – 1938 гг., и это обстоятельство было для Сталина главным при назначении его руководителем подобной комиссии.

О ЧАСТИЧНЫХ РЕАБИЛИТАЦИЯХ 1939 – 1941 гг.

Надеждам на скорую реабилитацию, которая возникла в 1939 г. у миллионов осужденных и их близких, не суждено было сбыться. Хотя на XVIII съезде партии немало говорилось о реабилитации невинно осужденных людей (особые надежды вызвало выступление А. А. Жданова), в действительности реабилитация была крайне ограниченной. Из каждой сотни осужденных освобождались не более двух человек. Впрочем, реабилитация и не могла быть массовой, ибо сотни тысяч людей были уже расстреляны и их реабилитация означала бы признание Сталиным своих преступлений.

В первую очередь «разгрузили» некоторые тюрьмы в Москве и на периферии. Были освобождены те арестованные, по делам которых еще не закончилось предварительное следствие.

В конце 1939 – начале 1940 гг. были реабилитированы несколько тысяч командиров Красной Армии, что объяснялось крайним недостатком и некомпетентностью командных кадров, выявившимися во время советско-финляндской войны. Среди реабилитированных было немало будущих героев Отечественной войны – будущие Маршалы Советского Союза К. К. Рокоссовский и К. А. Мерецков, будущие генералы армии А. В. Горбатов и С. И. Богданов, будущий вице-адмирал Г. Н. Холостяков, будущий комиссар украинских партизан С. В. Руднев, герой ленинградской обороны Н. Ю. Озерянский и др. Был возвращен в партию и армию Л. Г. Петровский, младший сын Г. И. Петровского. Командуя корпусом, он погиб в августе 1941 г. Однако большая часть таких же способных командиров осталась в лагерях; я уже не говорю о тех, кто был расстрелян или умер от голода и непосильного труда. После гибели младшего сына Г. И. Петровский направил Сталину письмо, в котором просил освободить своего старшего сына П. Петровского и зятя С. А. Загера.

«В начале войны с фашистами, – говорилось в нем, – в ЦК на Ваше имя я послал письмо, в котором просил освободить из тюрьмы сына моего Петра, что в войне против фашистов он, так же как Леонид, будет бесстрашно сражаться. Ответа я не получил… В борьбе против фашизма всякая патриотическая единица облегчит напряжение народа в войне. “Все дело в людях”. Я все потерял, что было для меня близким или далеким, но лучше потерять в войне против фашистов, чем черт знает где. Еще раз обращаюсь в ЦК с просьбой освободить из тюрьмы Петра Петровского и Загера, дать им возможность на фронте или в тылу поработать для Красной Армии…»

Сталин не ответил на это письмо, а П. Петровский был расстрелян в 1942 г.

Была реабилитирована и небольшая группа ученых и конструкторов. Еще перед войной были освобождены физики А. И. Берг и Л. Ландау. В начале войны получили свободу А. Туполев, В. Петляков, В. Мясищев и некоторые другие конструкторы и инженеры. Напуганный опасностью эпидемий, Сталин разрешил освободить микробиолога П. Здрадовского, одного из лучших в стране специалистов по борьбе с эпидемиями. Был освобожден и микробиолог Л. А. Зильбер.

При реабилитации, по свидетельству А. В. Горбатова, от каждого недавнего «зека» требовали особого письменного обязательства не разглашать того, что он видел в тюрьмах и лагерях. И большинство реабилитированных соблюдали это требование. Конечно, были и исключения. Некоторые реабилитированные обращались с большими письмами к Сталину и в ЦК ВКП(б), рискуя снова оказаться в тюрьме. Необычный случай произошел в Москве в августе 1939 г. Бывший ответственный работник Наркомлеса Альбрехт, немец по национальности, арестованный в 1937 г., был освобожден в 1939 г. Во время пребывания в Москве Риббентропа Альбрехт вбежал в германское посольство и попросил Риббентропа о политическом убежище. Сталин в знак «дружбы» разрешил Риббентропу увезти Альбрехта в Германию. Здесь Альбрехт написал две книги: «Бутырская тюрьма. Камера 99» и «Революция, которую предали». По свидетельству Л. 3. Копелева, во время войны служившего в подразделениях контрпропаганды, гитлеровская пропаганда широко использовала эти книги – они имелись в каждой немецкой роте.

Некоторые современные историки пытаются представить смещение Ежова и частичные реабилитации 1939 – 1941 гг. как политическое поражение Сталина. Так, например, историк Г. Т. Риттерспорн опубликовал во французском журнале «Либр» большую статью, в которой, опираясь на материалы «смоленских архивов» [400] , пытается доказать, что во время «большой чистки» 1936 – 1938 гг. Сталин «не всегда был способен управлять ходом событий» и даже потерпел в этот период «политическое поражение». Как считает Риттерспорн, Сталин хотел «оздоровить» партийный аппарат, но столкнулся с сопротивлением кадров, не желавших оказаться мертвыми после чистки. Эта «глухая» война продолжалась до 1939 г. и, по мнению историка, закончилась на XVIII съезде партии, на котором Сталин был вынужден принять тезисы своих противников. Но хотя Сталин и потерпел в политическом отношении поражение, он остался во главе партии [401] .

Ход событий в годы «великого террора» не подтверждает тезисы Риттерспорна. Сталин добился того, чего он желал, и утвердил свое доминирующее положение в партии во всех отношениях. Ни о каком «поражении» Сталина в 1937 – 1938 гг. или на XVIII съезде партии не может быть и речи. Слабые попытки сопротивления сталинской диктатуре предпринимались не на XVIII, а на XVII съезде партии, но и тогда Сталину удалось сравнительно легко сломить это сопротивление, и ему всегда удавалось вести за собой большинство партии. Частичные реабилитации, начавшиеся в 1939 г., не были признаком какой-либо неудачи Сталина. Они были для него и НКВД лишь отвлекающим маневром. Сталин рассчитывал несколько успокоить общественное мнение, а также дать объяснение исчезновению Ежова. Кроме того, немногие реабилитации должны были, по мнению Сталина, подчеркнуть правильность и обоснованность основной части репрессий.