Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто победил? – спросил я.
– Второй раунд, к Леонарду снова никаких вопросов. Настоящий гений, мастер. Артист. Удар – танец. К третьему раунду Хэглер уже вне себя. Настоящий сумасшедший.
Дядя Чарли соскользнул с табурета и встал в боксерскую стойку. Разговоры в баре затихли, все отставили напитки и обернулись поглядеть, что происходит.
– Леонард изматывает Хэглера, – продолжал дядя Чарли. – Удар – отскок, удар – отскок, правая рука, левый хук, потом отпрыгивает от него и осыпает проклятиями, не замолкая ни на минуту.
Дядя Чарли отпрыгивал, бил, дрался с тенью, не выпуская сигареты изо рта. Вокруг него начала собираться толпа, вставая полукругом.
– Хэглер переходит в нападение, – продолжал дядя Чарли, – но Леонарда никак не достать. У него словно пропеллер на спине. Хэглер всю жизнь готовился к этому бою, а Леонард – к тому, чтобы свести его подготовку на нет, сделать ее тщетной. Ты же не против, что я говорю «тщетной», правда?
– Четвертый раунд, Леонард контролирует бой, он спокоен, расслаблен, да так, что заносит кулак за спину и размахивает в воздухе, старый приемчик, а потом бьет Хэглера прямо в брюхо. Унизительно! Никакого уважения к этому уроду. Улыбается ему. Но все равно, такое чувство, что Леонард дразнит дикого тигра.
– Пятый раунд, Леонард притормаживает. Не танцует больше. Не может танцевать. Утомлен. Усталость берет свое. Хэглер достает его справа. Бац! Еще раз. Бац! Одного такого удара хватило бы, чтобы убить тебя или меня. Хэглер попадает ему слева в ребра. Жестко. Еще раз. Замахивается. Еще раз. Четыре раунда его кулак ждал – сейчас он на все пойдет, чтобы ударить им. Баммм! Бьет Леонарда в голову, по лицу. Леонарду больно!
Дядя Чарли в подробностях разыграл эту комбинацию. В баре все замерли: напитки не подавались, никто не говорил, люди столпились вокруг моего дяди.
– Хэглер настигает Леонарда. Но тот подныривает, ускользает, держит удар, увертывается. Продолжает дразнить Хэглера. Я все еще хорош, ты, ублюдок! Тебе меня не достать!
Дядя Чарли сделал шаг назад. Фламинго, изображающий лунную походку. От напряжения он еще сильней опьянел. Как Леонард, он давно должен был упасть, потерять сознание, но какая-то сверхъестественная сила удерживала его на ногах.
– Шестой, седьмой, восьмой раунд, – продолжал он, – оба так ослабли, что едва стоят. Но Леонард не останавливается. Стоит остановиться – и он умрет. По его глазам ясно, что он хочет сделать, что сделал бы, не будь настолько измотан. Что сделали бы они оба. Теперь ты понимаешь, Джей Ар, насколько все – вообще все – держится на усталости? Каждый мужчина воспринимает свою жизнь как бой до победы, и не надо говорить, что это не так. Сечешь? Нет ничего, чему нельзя научиться у бокса. Поэты это знали. О ком я говорю? Какой поэт был боксером?
– Байрон? Китс?
– Неважно. Ты понял, что я имею в виду. Девятый раунд. Один из величайших раундов всех времен. Хэглер загоняет Леонарда в угол, они стоят лицом к лицу. Хэглер пускает в ход тяжелую артиллерию. Он убивает его. Я ору Леонарду: «Выбирайся оттуда! Выбирайся!».
Дядя Чарли замахал кулаками, пытаясь вырваться из угла.
– Боб-Коп поворачивается ко мне и говорит: «Все кончено. Леонарду крышка». Но Леонард, не спрашивай меня как, пробивает себе путь. Оттесняет Хэглера в сторону и танцует мимо. Весь зал вскакивает.
Толпа в баре тоже зашевелилась, издавая торжествующие крики, и сгрудилась еще теснее в ожидании финала.
– Десятый раунд. Хэглер достает Леонарда апперкотом. Леонард отвечает – комбинация, правая рука, хук слева. Одиннадцатый раунд. Хэглер – левой, правой, левой в голову. Иисусе! Леонард отвечает – удар, бам, удар! Невероятно.
– Финальный раунд, – продолжал дядя Чарли. – По сигналу оба выходят на ринг и знаешь, что делают? Что, по твоему, они делают, Джей Ар?
– Я не знаю.
– Орут друг на друга. Джей Ар, они сталкиваются грудью, упираются лоб в лоб. Давай, гаденыш! Ну же, давай! Только представь себе такую отвагу!
Мне показалось, что в глазах у дяди Чарли стояли слезы, когда он разыгрывал последние секунды боя. Он кружил вокруг моего табурета, изображал удары мне в челюсть, прямые, хуки слева, останавливая кулак в половине дюйма от моего лица. По голове у него катились капельки пота. Я сразу вспомнил, как он переломал себе ребра в «Публиканах», показывая, как проходить лунку в Фенвей-парке, и взмолился, чтобы он ничего не повредил ни себе, ни мне, вообразив себя Хэглером.
– Сигнал, – продолжал дядя Чарли, запыхавшись. – Леонард так измотан, что секунданты тащат его в его угол.
Дядя Чарли изобразил, будто секунданты усаживают его на барный табурет.
– Объявляют решение. Судьи разделились. Один за Хэглера, двое за Леонарда. Леонард побеждает. Величайшее разочарование в истории бокса. Можешь не верить мне на слово: комментаторы так и сказали, величайшее разочарование. Леонард висит на канатах. Не может стоять на ногах, но тут ему говорят, что он победил – и у него на лице такая радость! Он так устал – так устал, Джей Ар, – но когда побеждаешь, об усталости и мысли нет.
Дядя Чарли рухнул на пол. Бар сотрясли бурные аплодисменты. Все как
