Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она же еще больше полюбила Германию. Он перестал говорить лишь о ее сестре, стал более открытым и отзывчивым. Она не видела его печальных глаз, тяжелого разочарованного дыхания, огромных синяков под глазами от бессонных ночей раздумий. Немец все чаще обращал на нее внимание, делал все больше комплиментов, смеялся над любой ее шуткой. Это голубые глаза наконец-то принадлежали лишь девушке, никому более. И это ее радовало. Она уже надеялась, что парень оставил любовь к России в прошлом, но вскоре Беларусь ожидала горькая правда. Он так и не забыл о русской. Почти каждый вечер Германия разговаривал с ее старшей сестрой, пока она летала где-то в своих мечтах, где они ходят вместе за руку по парку, наслаждаясь присутствием друг друга. Горько. Белоруске казалось, что у нее все выходит, но старания были напрасны. Радовало лишь то, что старый добрый немец вернулся к ним, а остальное она уж как-нибудь переживет.
Парень рад был звонкам россиянки, рад ее звонкому голосу, но почему-то с каждым днем он все меньше чувствовал той привязанности к ней, той любви. Слушая ее рассказ о новой пассии США, он мимолетно вспоминал свой лучик, что с каждым разом все сильнее освещает ему путь из той бездны, в которой немец оказался.
— Ich dachte schon, du rufst mich nie an.* — Усмехнулся в трубку парень.
— Не хотелось тебя беспокоить. — Тяжело вздохнула Россия.
Ему совсем не понравился ее печальный голос. Может что-то произошло в Вашингтоне?
— Что-то ты поникла совсем с нашего прошлого разговора.
— Гер. Я, наверное, заболела.
— С чего такие выводы?
Обычно она никогда не жаловалась близким или друзьям о своем недуге, но в этот раз, возможно, все совсем иначе. Это так не похоже на старую добрую русскую.
— Да, что-то творится в организме. — Начала она томным голосом. — Не могу понять. То сердце прихватит, то чувствуется какая-то пустота внутри…
— Пустота говоришь…
Ох, как же это знакомо. Раньше это чувство преследовало его, не давая покоя, а теперь, видимо, оно решило выбрать другую жертву. У Германии была мысль, кто мог вызвать у нее эти ощущения, но лучшим решением будет спросить. Не стоит делать поспешных выводов.
— Именно. И резкие перепады настроения. И это странно… Может до меня добрался
товарищ шизофрения…
— Рос. А сердце начинает болеть, случаем, не когда америкашка рядом?
Его вопрос видимо смутил россиянку. Или нет? Хотя это не важно. Немец видимо попал в самое яблочко. Уж больно долго она молчит. Было бы это не так, девушка мгновенно бы возразила.
— Россия? — позвал ее парень, не услышав ответа.
— Гер, ты не поверишь…
Все же его догадки подтвердились.
— Дальше можно не продолжать. — Перебил Россию тот. — Рос, ты, правда, не
понимаешь?
— Абсолютно! Может к врачу сходить…
Ну, это уже сверхглупость. Похоже, ей надо прямо сказать, намеки она не понимает.
— С этим врач тебе не поможет.
— С этим, это с чем? — все никак не могла сообразить русская.
— Liebe.* Рос, ты влюбилась.
Но, та быстро его остановила. Все же ей тяжело в это поверить.
— Гер. Не издевайся. Я не могла… так просто.
— Но все же с тобой это произошло.
— Нет, нет, нет. США не мой тип. Тем более он всего лишь притворялся передо мной. Я не
забыла, как он тебя чуть не побил!
И стоило россиянке вспоминать ту нелепую ситуацию?! Парню до сих пор неловко и стыдно за те разборки с США. Ей необходимо знать правду. Так будет лучше.
— Рос…
— Нет, Гер. Это не может быть любовью!
Опять она завела старую шарманку. Девушка не хочет его слушать, и это немного раздражало.
— Да выслушай же ты меня! — крикнул Германия в трубку, приводя ее в чувства. –
Тогда не только США был виноват. Я спровоцировал его. Тогда в машине…
— Какой машине, черт возьми?! Что ты несешь!
— Когда мы возвращались с оперы. Я наврал тебе, говоря, что у США дела… Извини.
Такого Россия никак не ожидала услышать. Как же все стало сложно. Голова совсем не
работает.
— Бляха муха…. Теперь я совсем ничего не понимаю… Гер? Ты слышишь?
Он прекрасно слышал ее голос, но еще лучше торопливые шаги Беларуси, разносящиеся по коридору. По неясным причинам немцу не хотелось, чтобы она услышала или увидела, как он болтает с ее сестрой. Пора заканчивать их разговор.
— Прости, Рос. Твоя сестра уже приехала ко мне. Надо идти работать.
Это уже второй раз, когда парню приходится врать России. Начинаешь уже к этому привыкать. Ей не стоит знать, что он сейчас в гостях у белоруски. Почему? Германия сам не знал.
— Еб твою мать…. Ладно. Но, когда освободишься, немедленно позвони. Я хочу знать, что
произошло тем вечером. Понятно? Все. Больше не смею отвлекать. До встречи.
— До встречи.
После их разговора он не почувствовал той тяжести или тоски, как было ранее. Напротив. В тот момент, когда немец осознал, что русская влюбилась в Штаты, ему внезапно стало непривычно легко. Словно оковы, сдерживающие его когда-то, в одно мгновение исчезли. Свобода. Он более не привязан к россиянке. Ему не досадно и не завидно, что она полюбила американца. Наоборот, рад за нее, рад, что девушка нашла того, кто будет ее любить и защищать. Хотя если это США, то про любовь нужно еще подумать. Он же нарцисс. Только о себе и думает. Тяжко ей будет с ним. Зная характер России и вспыльчивость Штатов ссоры не избежать. Взрывная парочка, однако.
— Гер. Обед готов. — Тихо постучала в дверь Беларусь.
Услышав приятный бодрый голос, Германия мысленно пожелал удачи своему лучшему другу и поспешил в столовую.
— Тебе обязательно сегодня уезжать? Может, останешься еще ненадолго? — внезапно спросила его белоруска, так и не притронувшись к еде.
— Бел, я бы с радостью еще остался, но мой помощник уже на коня сел. Если я не явлюсь в ближайшее время, то либо он меня пристрелит, либо мои земли будут называться Ундерфрей, в его честь.
Шутка была неплоха собой, но
