Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц

Болтая друг с другом, они даже не представляли, какие испытания им подготовила судьба. А оставалось всего восемь дней….

Комментарий к Глава 6. Часть 5. Я залечу твое сердце.

— Ich dachte schon, du rufst mich nie an.* — Я уже думал, ты никогда мне не позвонишь.

— Liebe.* — Любовь.

— Перапісвацца?* — Переписываться?

— Natürlich.* — Конечно.

Спасибо, что прочитали, оставили отзыв, нажали на оценку и жду продолжения, добавили фф и авторов в избранное!!))

У нас вновь произошли изменения. На этот раз в авторском составе. С новой части узнаете)

А пока ждем….

Осталось 2 части до конца ветки БелГер.

Глава 6. Часть 6. Я залечу твое сердце

Последнее собрание. Осталось последнее собрание, и он свободен. После небольшого отпуска работа схватила Германию за руки и ноги, не желая отпускать. Да еще его подчиненные добавляют масло в огонь, принося почти через каждый час новые договоры. Первый день немец вообще растерялся, увидев довольно внушительную стопку макулатуры, по-другому это не назовешь. Сидеть до самого утра с чашкой кофе, и врагу не пожелаешь. Но даже несмотря на свою занятость и переполненный график, он все равно выкрадывал время на звонок Беларуси. Она всегда мгновенно отвечала на него, словно, забыв обо всех делах, держа в руках мобильник, сидя в кресле, ждала, когда парень ей позвонит. Их разговор был самым обычным, непринужденным, долгожданным. Они затрагивали всевозможные темы, старались найти отговорки, только чтобы поговорить лишнюю минуту. Однако час звонка по сравнению с их неделей отпуска был ничтожен. Ему мало услышать голос белоруски, Германия желал видеть ее, дотрагиваться до нее, вдыхать сладкий фруктовый запах ее духов. Этот сияющий лучик запал в его сердце, затмевая все переживания, сомнения и невзгоды немца. Его чувства яры, неутолимы, грубоваты. Но дело даже не в этом, а в том, что они были искренне. С каждым часом он думал все больше о девушке, даже работа не могла отвлечь его от воспоминаний.

Иногда парню звонила Россия. Просто так, без какой-либо определенной цели. И ему еще никогда так не хотелось поскорее закончить разговор. Его же ждет Беларусь, нет времени на болтовню с другими! Он поражался своей нетерпеливости, бодрости, желанию покончить со всем. Коллеги не узнавали нового Германию, такого собранного, твердого, решительного. Эта поездка пошла ему на пользу.

После очередного разговора с девушкой, он внезапно почувствовал, что ему недостает ее присутствия, как глотка свежего воздуха. Сердце ноет от тоски, а на душе серо и хмуро. Да сама Беларусь, судя по голосу, не была столь радостной, как раньше. Старые чувства пробудились, но уже не на русскую. Они нашли себе другую цель. И в скором времени до него дошло осознание того, что белоруска уже не просто лучший друг. Немец полюбил ее всем сердцем. Влюбился в этот маленький лучик. И это не наваждение. Самые что ни на есть искренние чувства. Мгновенно его поразили волнение и радость. Вроде парень рад этим чувствам, счастлив, что нашел ту единственную, но и страшно от возможного отказа. Помешивая ложкой свой кофе, он настолько затерялся где-то в глубине своих раздумий, что совершенно потерял счет времени, растянув свой обед на целых два часа.

А девушка, в свою очередь, сама острила глаз на его внешность и характер. Германия по-своему был угрюм и хорош. Его дерзкий и прямолинейный характер был сглодан чувствами и нравственностью Беларуси. Ей хотелось быть всегда рядышком с ним, шагая тихо, держась за его крепкую мужскую руку. Замечателен был и по поведению. Словом не сказать, как на него повлиял старший брат — Австрия. Все промахи чувств, тиранствующие над обаянием белоруски, казались ей губящими. Девушке очень нравился немецкий красавец, но тяжёлое, хмурое, тянущее чувство сильно губило ее. Видя, как он своим затуманенным взглядом смотрел на экран телефона, она медленно умирала внутри. Не трудно догадаться, что немец разглядывал его фотографии с россиянкой, уж слишком часто Беларусь замечала парня за этим делом. С такой бродящей ревностью, она затаптывала собственное «Я», задыхаясь в грубом экстазе словоблудия, даже не осознавая, свою феноменальность не хуже самой России.

Нет. Сестра всегда была для нее самым любимым и дорогим человеком. В ней нет такой нерешительности и страха, как у белоруски. Русская всегда рискует всем ради других, не думая, что это может навредить ей самой. Нет ничего удивительного в том, что Германия так одержим россиянкой. Младшая пыталась. Она и красилась, и нарядно одевалась, и всегда готовила не жалея сил, но отметка так и не сдвинулась с «лучший друг» на «возлюбленная». Все, что ей остается, это преданно ждать его звонка. Беларусь была и будет актером второго плана, без шанса попасть на свет прожектора. Тень, что никогда не окажется под лучами солнца.

Так и проходили их дни. Белоруска с наигранной радостью принимала звонки немца, коря себя за свою нерешительность, а тот в свою очередь временами заикался и нервно крутил в руках перьевую ручку, когда она отвечала ему, звонко смеясь в трубку. И вновь любовь настигла его, но теперь парень готов как никогда. Влюбленность в Россию научила его быть более смелым и рисковым. Он не станет медлить, а приложит все усилия для завоевания сердца девушки. Второй шанс для него станет последним.

Откинувшись о спинку кресла, Германия тяжело выдохнул, потирая пальцами виски. В глазах уже рябит от этих бесконечных наборов букв и цифр, а спина до невозможности ноет, как и его зад. Сколько же было облегчения, когда он поднялся с этого до жути мягкого и неудобного кресла на колесиках. Сделав небольшую зарядку для шеи и спины, немец спокойно подошел к календарю, зачеркивая маркером цифру шестнадцать. Дни быстро пролетели, унося за собой остатки воспоминаний о неделе счастья. Как же он скучает по Беларуси. Парень чувствовал себя эгоистом, понимая, что звонков ему теперь недостаточно. Он желал большего… Желал увидеть ее, провести рукой по волнистым светло-русым волосам, чувствовать ее запах, вогнать белоруску в краску. Подшучивать над ней, получая в ответ колкую фразу или обиженные надутые щеки. И когда она одаряла его своей милой улыбкой, Германия всегда чувствовал то жар, то, одолевшее его, беспамятство. Ему приходилось отворачиваться, или делать непонятное обострение на какой-либо предмет, лишь бы отвлечь внимание белоруски от его красных щёк. Проклятые моменты дежавю, заставляющие видеть в незнакомых лицах именно облик возлюбленной всё больше и больше, начинали