Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

Попробуем ненадолго погрузиться в царство альтернативной истории. Что было бы, если бы? Что, если бы папа громко осудил Гитлера и Муссолини, отлучил обоих от церкви и предостерег, что всякий католик, который решится участвовать в истреблении евреев, будет обречен на вечные муки в геенне огненной? Нетрудно представить, что в таком случае немцы, оккупировавшие Рим, постарались бы заткнуть папе рот. Но такой шаг сильно повредил бы их делу, подорвав один из главных пропагандистских догматов нацистов.

И тут мы подходим к другой части этого исторического сюжета. Среди причин молчания папы есть такая, о которой упоминают редко. Папа сознавал, что многие лояльные граждане рейха, придерживавшиеся нацистских убеждений, воспитывались в церковной традиции и продолжают считать себя католиками. Перепись 1939 г. показала, что лишь 1 % немцев относил себя к числу «неверующих», тогда как остальные, если не считать 1 % иудеев, называли себя христианами. Вожди Третьего рейха постоянно твердили, что государство финансирует и протестантскую, и католическую церковь и будет делать это до самого своего конца[1003]. При объяснении молчания Пия XII, помимо его опасений в отношении возможных ответных действий держав гитлеровской коалиции против церкви, нужно учитывать и опасения в отношении того, что публичное осуждение нацизма оттолкнет от Святого престола миллионы католиков и создаст риск церковного раскола.

Именно в этом контексте лучше всего объяснять двусмысленность речей папы во время войны. Его проповеди, где туманная теологическая фразеология сочеталась с моралистическими банальностями, примечательны не только своей пространностью, но и способностью папы вносить в эти потоки красноречия обороты, которые каждая из сторон могла трактовать как поддержку именно ее делу[1004]. Если за закрытыми дверями правящие элиты в Лондоне, Риме и Берлине и жаловались на папские фразы, сказанные вроде бы в поддержку врага, то в общественном пространстве пропагандистские машины гитлеровской коалиции и союзников трактовали их в свою пользу.

Исследуя процесс формирования героического образа Пия XII во время войны, историк Оливер Логан обратил внимание на то, что хрупкая, очкастая, аскетичная фигура «человека в белом» служила идеальным контрастом для сурового, воинственного дуче с его черной рубашкой и грудью колесом. По мере того как удача все больше отворачивалась от Муссолини, «человек в белом», которого изображали спасителем Рима, занимал место эпицентра сильного культа личности. После войны у многих возникла эмоциональная привязанность к этому образу, который лишь укреплялся благодаря негласному представлению о папе как о духовной силе, вдохновлявшей церковь, которая твердо противостояла фашистскому режиму и его идеологии[1005].

Как явствует из исторических фактов, представленных в книге, дискуссия о «молчании» папы разгорелась практически после первого выстрела новой войны. Папу еще до этого начали порицать за его поддержку итальянского фашизма и стремление достичь взаимопонимания с Гитлером. В феврале 1940 г. министр финансов США получил сообщение от Курта Рицлера, представителя влиятельного семейства немецких католиков, который занимал видный пост в Веймарской республике, пока его не заставили уйти после прихода Гитлера к власти в 1933 г. «Католическая церковь заключила очень выгодную сделку с итальянским фашизмом, существенно укрепив его позиции в Италии, – отмечал Рицлер. – Папа предпочитает иметь дело с правительствами, а не с людьми, выборами, общественным мнением. Поэтому сделка с умеренным нацистским правительством ради заключения мира и получения уступок в пользу Католической церкви вполне в его духе»[1006].

Первые критические замечания в адрес Пия XII, связанные с его молчанием в годы войны, раздались, когда немецкие войска вторглись в Польшу и принялись жестоко расправляться с поляками, в том числе со священниками Римско-католической церкви. «Папа словно не сознает того колоссального авторитета, которым он до сих пор пользуется в мире, – писал в октябре 1940 г. французский посол в Ватикане. – Похоже, он не видит, как весомо любое слово, подтверждение, осуждение, исходящее от него. У него есть оружие, однако он либо не знает о нем, либо не желает его применять». Далее дипломат объяснял боязливость папы его неуверенностью в себе и «атмосферой фашистской диктатуры», окутывавшей Ватикан. Как он выразился, хотя ватиканские деятели утверждают, что папа делает все возможное за кулисами, «его инициативы робки, а их результаты незначительны»[1007].

Послевоенная полемика вокруг отказа папы осудить нацистов развернулась почти сразу после разгрома Германии. Уже в середине октября 1945 г. популярная франкоязычная газета, выходящая в Швейцарии, опубликовала статью под названием «Преступление и наказание», где порицала монсеньора Орсениго, папского нунция в Берлине, и сам Ватикан: «Неужели нунций не имел ни малейшего понятия о массовых убийствах представителей немецкого, австрийского и польского духовенства? Неужели Ватикан закрыл глаза на методы, использовавшиеся теми, с кем он некогда подписал конкордат?» Намекая на известный библейский стих, автор статьи заключал: «Горе тому, кто имеет глаза, но не видит, имеет уши, но не слышит». Встревоженный нунций в Швейцарии написал монсеньору Тардини о необходимости «незамедлительного» отклика Ватикана на эту публикацию и обнародования доказательств в защиту Орсениго. В мае следующего года известия о том, что, по мнению поляков, во время войны Ватикан ничем не помог польским священникам, отправленным в немецкие концлагеря, породили аналогичную просьбу предоставить для защиты Ватикана документы, в том числе переписку с нунцием, в Берлине. На полях этого запроса, датированного 30 мая 1946 г., монсеньор Тардини написал, что сомневается в пользе такой документации: «У меня совершенно нет такой уверенности, поскольку: 1) тон докладов монсеньора Орсениго излишне… оптимистичен: он кажется чересчур доверчивым и довольно… робким в высказываниях в отношении немцев; 2) наши депеши выдержаны в бюрократическом тоне – иначе и быть не могло. Учитывая вышеизложенное, полагаю, что это – сегодня – едва ли удовлетворит поляков»[1008].

Свидетельства, полученные из недавно рассекреченных ватиканских архивов, подтверждают оценку роли Пия XII во время войны, данную выдающимся специалистом по европейской истории Иштваном Деаком:

Опасаясь гнева Гитлера, папа практически не возвышал голос против нацистского расизма и антиклерикализма и еще меньше высказывался против антисемитской политики нацистов. Он не встал на защиту страдающего польского католического населения и христиан, ставших жертвами нацистской программы «эвтаназии», а также евреев в Риме, епископом которого являлся…

Пий XII поставил во главу угла обеспечение выживания католической церкви в смутные времена. Это ему удалось, хотя до сих пор не вполне ясно, кто, когда и каким образом угрожал этому выживанию. Предоставляя определенную помощь жертвам нацистского преследования, папа предпринимал гораздо меньше, чем следовало ожидать от лица, занимавшего высокий пост понтифика[1009].

Как подчеркивает Деак, Пий XII полагал, что его главная обязанность – защита церкви как института, ее собственности, привилегий, способности выполнять свою миссию. Однако, как явствует из многочисленных источников военных лет, он с болью осознавал справедливость критики за то, что не сумел исполнить роль отважного духовного вождя. Именно поэтому папа занимал оборонительную позицию и постоянно оправдывался по бесчисленным отзывам тех, кто встречался с ним в те годы.

С точки зрения папы, были плохие фашисты и хорошие фашисты, плохие деятели нацистского режима и хорошие деятели. На каждого Фариначчи находился свой Чиано, на каждого Риббентропа – свой Вайцзеккер. Хороших от плохих отличало отношение к церкви. Хорошие уважали прерогативы церкви, почитали католическое духовенство, предоставляли государственные ресурсы в распоряжение церкви. Плохие же подрывали влияние церкви, препятствовали ее институциональной деятельности, ставили под угрозу ее собственность и репутацию.

Пий XII никогда открыто не противостоял Муссолини или Гитлеру. И тот и другой явно страшили его. Оба диктатора прекрасно знали это и пользовались этим. Некоторые защитники молчания Пия XII утверждают, что у папы не было возможности влиять на политический курс Германии. К этому доводу стоит прислушаться, но он малоприменим в случае Италии. Все-таки папа был итальянцем, как и практически все члены Курии. Ватикан находился в Риме, всего в паре километров от резиденции Муссолини в палаццо Венеция и от королевского Квиринальского дворца, да и сам папа был римлянином. Подавляющую часть населения Италии составляли католики. В стране существовала разветвленная церковная сеть, охватывавшая самые отдаленные деревни. Папа и католическое духовенство, без сомнения,