Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

– Думаю, твой отец состругал тебе единокровную сестру, только ты о ней не знаешь! – Свейн показал на Хальвара и разразился смехом, а все гости засмеялись вместе с ним. Внезапно он замолчал и задумался, все вокруг тоже стихли.

– Одна здесь… – Он подошел к одной из рабынь, которая сидела склонив голову с грязными рыжими волосами. Ее зад был бледным и покрыт веснушками, а на спине виднелись следы от плетки. – Она молодая. Должна понравиться Бурицлаву. Хорошо. Хорошо.

Он покивал сам себе, прошелся дальше вдоль ряда с рабами, в задумчивости вглядываясь в их склоненные головы, а потом кивком показал на одного из них.

– Они из Ирландии, – произнес он. – Рабы из Ирландии очень трудолюбивые. Хотя что вы, йомсвикинги, понимаете в них? Вы по-прежнему не держите рабов за вашими холмами, так ведь?

– Это правда, – согласился Хальвар. – Это один из наших законов…

Свейн плюнул на земляной пол:

– Вот что я думаю о ваших законах.

Хальвар промолчал, продолжая сидеть, глядя на стол.

Свейн развел руками и обратился ко всем собравшимся:

– Сородичи! Вы, служившие моему отцу, помните, как он рассказывал о «христианской душе»! Вы знаете, что я поклялся ему найти эту душу и принять крещение, если мои поиски увенчаются успехом!

Сидящие согласно закивали, кто-то поднял кубки и выпил. Они все помнили об обещании Свейна и знали, что он держит свое слово. Всех рабов вывели, остался лишь один, в конце ряда. Сигвальди с тремя воинами связали его лодыжки и запястья. Затем его уложили спиной на стол, а четверо мужчин крепко держали свои веревки.

– Молчите, – тихо произнес Хальвар. – Ни слова.

Руки Свейна задвигались:

– Я не говорю много об Одине. Это вы тоже знаете!

Послышался крик «За Одина!», все выпили.

– Я приносил жертвы Всеотцу, и он даровал мне победы и вверил королевство в мои руки!

Пока Свейн произносил свою речь, вошла еще пара наливальщиков и поставила какое-то длинное корыто на стол. Свейн вернулся на свое место, раб лежал перед ним, как будто был едой. Рассказывают, что йомсвикинги были жестокими, что им доставляло радость убивать своих врагов, но никогда я не видел более мрачного взгляда у Хальвара и других йомсвикингов, чем в тот раз.

Сначала Свейн снял с пояса длинный нож и поднес его к животу раба. Юноша был очень худеньким, и было видно, как напряглись мышцы живота под кожей, когда Свейн дотронулся острием ножа до него, но потом он неожиданно передумал и повернулся к нам, сидящим в зале.

– Душа христианина, – произнес он. – Этот ирландец крещеный. Вы видите, у него узкие плечи… – Свейн направил нож на верхнюю половину тела и указал на плечи. – Руки тонкие. Ирландцы меньше нас. Один удар здесь… – Он поставил нож на ключицу. – Обычно хватает, чтобы отсечь и плечо, и руку. Но они прекрасные стрелки из лука. Этот юноша… – Свейн склонился над дрожащим нагим телом. – Видно, что правое плечо мощнее левого. Это из-за стрельбы из лука. Тяжелого тисового лука.

Свейн замолчал и повернулся к роскошно одетой женщине, сидевшей рядом с ним, но, казалось, она была безучастна к тому, что происходило перед ней. Она отпила из рога и остановила свой взгляд на очаге и кабане, висевшем на вертеле. Было видно, что это раздражало Свейна, его глаза вспыхнули недобрым светом, он оглядел гостей и поставил нож на живот раба.

– Друзья! Гости! Желаете посмотреть, есть ли в этом христианине душа? Или даруем ему жизнь?

Его взгляд скользил по столам, он убрал нож с живота юноши, а потом снова острие впилось в него, словно он был в замешательстве. Я слышал, как Хальвар прошептал нам, что мы должны хранить молчание, не произносить ни слова, так как датский конунг всего лишь пытался вывести нас из себя, но я не прислушался к нему. Неожиданно для самого себя я услышал свой голос:

– Даруй ему жизнь!

Свейн вытаращил свои широко посаженные глаза. Казалось, он был изумлен, не верил своим ушам, и вот его взгляд остановился на мне. Свейн подошел к нашему столу, уставился на меня, с трудом веря произошедшему.

– Это ты, мальчик? Это ты сказал?

Вначале я не осмелился ответить, но Хальвар зашипел на меня, я осмелился повысить голос:

– Да, это я.

На лице Свейна появилась ухмылка. Он указал на меня ножом, и я видел, что он вот-вот рассмеется. Но в это время Сигвальди оказался возле раба. Он ударил его вначале кинжалом в солнечное сплетение, а потом быстро в грудину, раб дико кричал, пока Сигвальди не перерезал ему горло. Затем он запустил свою руку в надрез и вытащил кишки наружу – все это произошло так быстро, что с лица Свейна даже не успела исчезнуть ухмылка.

– Смотрите, – выкрикнул Сигвальди, показывая окровавленные кишки нам. – Есть здесь душа христианина? Не вижу ни одной. А вы видите?

– Нет, – послышался голос Хальвара, на удивление очень дерзкий. – Я не вижу. Я лишь вижу человека, погибшего от руки подлеца.

Сигвальди выпустил кишки из рук и схватился за топорик, он хотел расправиться и с нами, но Свейн схватил его за горло. Рыча, он опустил Сигвальди на колени, но потом ослабил хватку и пробурчал, что, должно быть, пиво ударило ему в голову. Сигвальди встал на ноги, погрозил нам топором и уселся за один из столов. Свейн подошел к телу и посмотрел на него, он выглядел очень огорченным.

– Возможно, Сигвальди и пьян, но он прав. Я не вижу души. Здесь только кровь и желчь. Кто мне может объяснить, почему мой отец постоянно толковал о христианской душе, когда нет никакой души у христианина?

Сидящие в зале ответили молчанием. Свейн плюхнулся на трон и протянул руку в сторону, ему тут же подали полный рог. Свейн выпил, труп переложили на кусок материи и вынесли, а стол помыли водой и щелоком. Пока это все происходило, йомсвикинги сидели молча, как и все остальные. Я почувствовал огромное желание уйти оттуда, но прекрасно понимал, что должен продолжать сидеть. Вскоре заиграли на дудочках, а перед Свейном поставили чашу с водой, в которой он омыл свои руки. Затем перед ним появилась тарелка с жареным мясом, и он начал, чавкая, есть.

Теперь Хальвар вышел в центральный проход.

– Мы, йомсвикинги, должны получить ответ, – сказал он, его голос прозвучал так отчетливо и ясно, что все находящиеся в зале услышали его. Он встал напротив стола Свейна. – Ты будешь платить йомсвикингам за наше заступничество? Обещаешь, что Сигвальди, сидящий там… – Хальвар