Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Река сужалась, но по-прежнему была глубокой. Мы опустили рею, достали весла, но меня не посадили грести. Я стоял вместе с Хальваром и другими мужчинами на носу корабля и смотрел на пашни. Местность была необычайно красива. На полях стояли золотые колосья, и ко мне пришло осознание, как быстро прошло время в Йомсборге, уже приближалась осень, подходило время жатвы. Поля были разделены рядами фруктовых деревьев, дягилем и хорошо протоптанными тропинками. Вскоре мы увидели людей: то были крестьяне, несущие тюки на спинах, а в камышах на берегу реки можно было различить мальчишек, ловивших рыбу на удочки. Хальвар указал вперед, и я увидел корабли, ошвартованные вдоль длинного бревенчатого причала.
Мы следовали вверх по реке вдоль кораблей и вскоре обнаружили, что она разделялась. Я обратил внимание на мощный изогнутый земляной вал, расположившийся на мысе между двумя рукавами реки. Хальвар снова махнул рукой.
– Трельборг, – произнес он.
Трельборг вместе со всеми укреплениями был основан Харальдом Синезубым шестнадцать лет тому назад. Рассказывали, что Харальд спрятал здесь все свое золото и серебро, опасаясь того, что его могут ограбить собственные сыновья. В те времена такие крепости мы называли круглыми, потому что они образовывали круг. Но из-за того, что эти земляные валы соорудили рабы, ее стали называть Трельборгом, крепостью рабов; здесь же рабы жили и трудились не покладая рук многие годы. Хальвар рассказал мне все это, пока мы проходили мимо пришвартованных кораблей. Я сбился со счета – так много их было, стоявших вдоль реки, должно быть, более нескольких десятков. Там, где река разделялась, мы пошли в северный рукав, и вскоре кто-то прокричал, что он видит корабль Сигурда, сына Буи. Немедленно бухты троса были уложены на леера, и штурман позволил людям на правом борту убрать весла. Он довел наш корабль до судна Сигурда, а Хальвар с парой других парней перепрыгнули на него, и мы пришвартовались рядом.
На борту корабля Сигурда было пусто, но следов борьбы не было видно. Парус и весла были собраны и лежали в полном порядке. Все мужчины на борту притихли. Топоры были прикреплены к поясам, а плащи накинуты сверху. Конечно, они не скрывали нашего оружия полностью, но так мы выглядели, по крайней мере, не столь воинственно. Хальвар дал нам лишь одно напутствие, когда мы сходили на землю: мы не должны смотреть в глаза людям Свейна, когда зайдем в крепость.
Помню, мне показалось тогда странным, что лишь пара человек вышла, чтобы встретить нас. Мальчишка да старик, оба немногословные. Несколько тропинок шло от причала, через поляну, мимо пасущихся овец, прямо к расселине на земляном валу. Там находился один из входов в крепость, имевшую ворота со всех четырех сторон.
Мы прошли по тропинке через поляну, вышли на тележную дорожку, идущую прямо к воротам. Огромные дубовые ворота стояли открытыми, внутри виднелись длинные дома и снующие люди.
Над воротами были построены оборонительные сооружения, бруствер из бревен, чьим основанием служили верхушки земляных валов и который напоминал мост над воротами. Наверху расположились четверо лучников, и я мог разглядеть, как сверкало железо, когда они клали стрелы на тетиву. Хальвар в приветствии поднял руку:
– Да здравствует Свейн, конунг Ютландии, Зеландии и всех данов!
С бруствера ничего не ответили, но Хальвар и не ждал ответа. Он пошел вперед, а мы последовали за ним и вскоре оказались внутри земляных валов. Я помню, как разинув рот разглядывал длинные дома. Они, как мне показалось, были больше похожи на корпуса перевернутых кораблей – изогнутые, с килевым брусом, повернутым в небо. Крыши выходили на длину копья по бокам за стены, их поддерживали толстые бревна, между стенами домов и бревнами получались тенистые галереи. Мне уже доводилось видеть похожие дома раньше, но они не были такими красивыми. Каждое бревнышко было украшено резьбой, а с коньков к небу тянули свои морды драконы и волки.
Идущие передо мной внезапно остановились, Хальвар повернулся и сказал, чтобы мы держали рот на замке, никуда не отходили и стояли здесь. Уверен, что все так и хотели поступить, потому что вокруг нас начали собираться люди. Возле нас толпились не просто крестьяне или рыбаки – подходили сильные, испещренные шрамами мужчины, у большинства из которых на поясах висело оружие. Теперь мы, йомсвикинги, начали беспокоиться, кое-кто украдкой убирал руки под накидки, чтобы положить их на топор, так было безопаснее. Хальвар повторил то, что только что говорил нам: держаться вместе и вести себя тихо, но мы были воинами, и складывалось ощущение, что мы попали прямиком в лагерь противника. Ситуацию усугубил пронесшийся слух, что скоро должны будут принести в жертву раба, чтобы призвать силу и удачу, чтобы люди Свейна возгорели желанием битвы и поднялся их боевой задор. Я пожалел, что у меня нет крыльев, чтобы улететь прочь. Если бы я взлетел над крепостью, то увидел бы, что она не такая большая, как мне показалось вначале. В ней насчитывалось лишь шестнадцать длинных домов. Два стояли рядом с нами, по обе стороны, четыре – поперек, а на самом краю, у земляного вала, виднелись еще два. Между некоторыми из домов располагались большие дворы, на которых Харальд Синезубый позволял упражняться своим людям, но сейчас они использовались совершенно для иной цели, что вскоре и выяснилось.
Часто говорили, что йомсвикинги были самыми кровожадными воинами, которых когда-либо рожала женщина. Возможно, я пока немного знал о людях, с которыми делил крышу и еду. Но в тот день я точно был уверен, что они не настолько ужасны, как люди Свейна Вилобородого. Ворота в Трельборг всегда были открыты, потому что ни один противник, которому была дорога жизнь, не осмеливался пройти через них. Мы так смело прошагали внутрь и остановились на дворе, потому что Хальвар знал, что Свейн перебил всех подлецов, ибо не испытывал к ним ничего, кроме презрения.
– Руки прочь от оружия! – послышался голос Хальвара, прежде чем
