Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты пришел с требованиями, скальд. – Свейн задержал свой взгляд на нас, пока обращался к Хальвару. – Но я не вижу ни золота, ни серебра, ни рабов. Если я выполню ваше требование и отпущу Сигурда, сына Буи, я хотел бы получить что-то взамен.
– Торкель и его шесть кораблей со всеми людьми на борту удерживаются в Йомсборге…
– Я знаю это, скальд. – Свейн наполовину повернулся к Хальвару. – Я не дурак.
Он пошел обратно к Хальвару, а тот в свою очередь сделал несколько шагов назад, но к нему подошел Сигвальди с еще одним воином и схватили за руки, крепко удерживая. Свейн встал перед Хальваром, и стало видно, насколько он был ниже, доставая ему лишь до кончика носа.
Хальвар кашлянул:
– Вагн говорит… Он просит заплатить тебя дань за… За защиту йомсвикингов и… дружбу.
– А если я не сделаю это?
Хальвар кашлянул и отвел взгляд в сторону, как будто не желая встречаться глазами со Свейном, и промолвил:
– Тогда мы больше не будем защищать твое королевство.
Свейн со смехом повернулся к своей свите:
– Вы считаете, что мне нужна защита?
Свита расхохоталась, а когда смех стих, Свейн снова повернулся к Хальвару:
– Я больше не нуждаюсь в йомсвикингах. Так почему же я должен платить дань?
Раздалось покашливание Хальвара, свой взгляд он по-прежнему отводил от глаз Свейна; его слова прозвучали так, как будто он в точности воспроизвел то, что ему говорил Вагн.
– Датский конунг должен платить дань серебром. Сигвальди должен пообещать, что будет держаться подальше от Йомсборга и призна́ет, что теперь Вагн, сын Аки, является хёвдингом. Если требование йомсвикингов не будет исполнено, то Торкель и его люди… – Хальвар откашлялся снова и дернул руками, как будто хотел освободиться, прежде чем продолжить свою речь и посмотреть Свейну в глаза. Казалось, какие бы слова он сейчас ни произнес, они в любом случае вели к его погибели: – Если требование йомсвикингов не будет выполнено, Торкелю Высокому и его людям отрубят головы и построят из них пирамиду при входе в Одер.
Из горла Сигвальди послышалось рычание, он выхватил нож и поднес его к горлу Хальвара. Но Свейн схватил его руку и отвел Хальвара с собой к столу. Потом отпил из кружки, отставил ее в сторону и положил руку на плечо Хальвара.
– Но и Вагн тоже должен мне, скальд. Сигвальди страстно желает вернуться в Йомсборг, но он все еще находится здесь только потому, что я его удерживаю. Однако мне приходится обеспечивать его наложницами и пивом. Его пребывание мне дорого обходится.
Хальвар кивнул и пробормотал, что понимает, но слово Вагна неизменно. Дань серебром должна выплачиваться, а Сигурд, сын Буи, должен быть освобожден. Свейн сделал еще один глоток из кружки, потом сказал:
– Уходи, – сказал он. – Я подумаю и дам тебе ответ вечером.
Он снова уселся за стол. Его взгляд уже скользил по рабам, и он прокричал, что хочет рассмотреть их поближе, казалось, он совершенно потерял всякий интерес к нам, йомсвикингам. Нас увели со двора в длинный дом, расположившийся в самой западной части крепости. У двери стояли два стража, увидев их, Хальвар поднял руки и остановил нас, но потом подумал, что мы оставались по-прежнему вооружены и, какими бы уставшими мы не были, могли выйти, если это понадобится. Мы зашли в зал, где возле очага сидел Сигурд, сын Буи. Он вскочил на ноги, как только мы зашли, испустил крик «О Один!» и подскочил к Хальвару, они обнялись как братья.
От Сигурда мы узнали, что Сигвальди вел себя как верный пес со Свейном Вилобородым, и это было печальное зрелище. Сигурд с командой находился в этом длинном доме ровно с того момента, как передал требование Вагна.
Я сидел на лавке у самой стены и задавался вопросом, были ли мы теперь тоже в заточении, как Сигурд. Снова у меня появилось огромное желание оставить все, развернуться, уйти отсюда и никогда не возвращаться. Скоро наступала осень, мне исполнялось пятнадцать лет. Я был достаточно взрослым, чтобы выполнять мужские обязанности, но недостаточно опытным, чтобы осознать, что мы оказались в центре борьбы за власть. Вагн, наоборот, прекрасно это осознавал. Он пообещал поддержку Свейну в борьбе с Олавом на севере и с Бурицлавом на юге в случае, если вспыхнет новая война с вендами. Свейн платил много серебра за этот союз, серебра, которое позволяло йомсвикингам не совершать набеги, которые им приписывали.
Сигурд продолжал стоять возле очага, пока рассказывал о безумии Свейна, а его фигура отбрасывала огромную тень на потолок. Острые, сточеные зубы придавали ему сходство со зверем, казалось насмешкой, что именно он должен был поведать о безумных проделках Свейна. Свейн пришел в ярость, когда Сигурд озвучил требование о дани, опрокинул тяжелый обеденный стол и был готов наброситься на Сигурда с ножом для разделки мяса, но вошла жена и успокоила его. Сигрид Гордая, мать Олофа Шетконунга, была для Свейна и женой, и матерью, так считал Сигурд. Она была старше его, по крайней мере, так выглядела – на голове виднелись седые волосы, а на лице – морщинки. Она обняла и утихомирила его, подала ему пиво и мясо, а стол поставили на место. Потом Свейн что-то пробурчал Сигвальди, а так как все мужчины в зале были вооружены, йомсвикингам ничего не оставалось, как сдаться.
Пока Сигурд говорил, нам принесли пиво. Еду нам не дали, а налегать на пиво не стоило. Все прекрасно понимали, что Свейн захотел сделать то же, что мы проделали в Йомсборге. Хальвар приказал выпить ровно столько пива, чтобы утолить жажду, но не более.
Весь день мы просидели в длинном доме. Никто вслух не произносил, что мы были пленниками, но все понимали, что мы не сможем выйти из дома, пока не позволит Свейн. Сигурд, сын Буи, и его люди уже долго сидели в этом доме, их так одолевала скука, что они начали поговаривать о том, чтобы высвободиться, даже не имея оружия. Конечно, их бы зарубили, не успели бы они дойти и до пристани, потому что йомсвикинги не были неуязвимыми, но они хотя бы погибли бы в бою и смогли бы попасть сразу в чертоги Одина. Единственное, что их удерживало от такого шага, – это обещание быть верными Вагну, а если бы они так бессмысленно погибли, то это свело бы на нет всю преданность.
Бо́льшую часть дня я просидел,
