Энциклопедия классической греко-римской мифологии - В. Обнорский

– 2) Дочь иолкского царя Акаста и супруга фиолакского царя Протесилая, образец супружеской верности. Протезилай тотчас после свадьбы отправился под Трою, где в первом же сражении пал. Узнав об этом, Лаодамия обратилась к богам с мольбой, чтобы они разрешили ему явиться к ней на 3 часа. Боги разрешили, но когда назначенное время прошло, Лаодамия убила себя, чтобы не разлучаться с мужем. По другому сказанию, она, при известии о смерти Протесилая, сделала восковое его изображение, а когда отец ее сжег это изображение, она сама бросилась в огонь. Еврипидовская (утраченная) трагедия «Протесилай» построена на этом мифе.

Вдохновенные строки великого русского поэта Валерия Брюсова посвящены этой героине:

Плач Лаодамии

Нет, слова гонцов не ложны!Ты безвременно сражен!Все надежды невозможны,Все, что счастье, – только сон!Я лишь ночь одну вкушалаУмиленье ласк твоих,И не знала, как не знала,Ты мой муж иль мой жених!Ты мой пояс непорочныйВ вечер брака развязал.Но уже к стране восточнойВетер парус напрягал!Помню я: росой минутнойОкропил меня Морфей…Вдруг, сквозь сон, я слышу смутноНет твоей руки – в моей.Просыпаюсь: блеск доспеха,Со щитом ты предо мной…И, как ропот робкий смеха,День стучится за стеной.Я вскочила, охватилаСтан твой с жадностью змеи,Миги длила и ловилаОчи милые твои.Март 1906Из стихотворений, не входивших в сборники

На тему этого же мифа Брюсов написал драму «Протесилай умерший».

Брюсов В. Я. Собрание сочинений в 7-ми т. – М.: Худож. лит., 1973. – Т. 3. – С. 293.

Лаодика

В древнегреческой мифологии Лаодика:

1) дочь Приама и Гекубы, самая красивая их их дочерей, супруга Геликаона. По сказанию, бросилась со скалы, от горя по умершем сыне, или во исполнение мольбы, обращенной к богам, была поглощена землей.

2) одна из дочерей Агамемнона и Клитемнестры, сестра Ореста, Ифигении и Хрисофемиды;

3) также звалась и некая девушка из страны гипорбореев, которая привезла на остров Делос предметы культа Аполлона и позже почиталась там, как одна из основательниц святилища этого божества.

Лаодок

В древнегреческой мифологии сын видного троянского старейшины Антенора, который спровоцировал троянцев нарушить начавшееся было перемирие между греками и троянцами. По его предложению ликийский вождь Пандар пустил стрелу в Менелая и ранил его. Это нарушило перемирие.

У Гомера эта провокация случилась по воле богов:

«Снова войне ненавистной, снова сече кровавойБыть перед Троей; или полагает мир между намиЗевс всемогущий, который меж смертными браней решитель».85 Так не один говорил в ополченьях троян и ахеян.Зевсова ж дочь, Антенорова сына приявшая образ,Мужа Лаодока храброго, в сонмы троянские входит,Пандара, богу подобного, ищет, кругом вопрошая;Видит его: непорочный и доблестный сын Ликаонов,90 Пандар, стоял и при нем густые ряды щитоносцев,Воев, пришедших за ним от священных потоков Эсепа.Став близ него, устремила богиня крылатые речи:«Будешь ли мне ты послушен, воинственный сын Ликаона?Смеешь ли быстрой стрелою ударить в царя Менелая?95 В Трое от каждого ты благодарность и славу стяжаешь;Более ж всех от Приамова сына, царя Александра.Так, от него ты от первого дар понесешь знаменитый,Если узрит он, что царь Атрейон, Менелай браноносный,Свержен твоею стрелой, на костер подымается грустный.100 Пандар, дерзай! порази Менелая, высокого славой!Прежде ж обет сотвори луконосцу ликийскому, Фебу,Агнцев ему первородных принесть знаменитую жертву,В отческий дом возвратяся, в священные Зелий стены».Так говоря, безрассудного сердце Афина подвигла.

Лаокоон (Лаокоонт)

В древнегреческой мифологии – жрец храма Аполлона в Трое, сын видного троянского старейшины Антенора, кстати, владевший даром прорицания. Во время Троянской войны он предостерегал троянцев от введения в город деревянного троянского коня. Задушен вместе с сыновьями двумя змеями, которых послала богиня Афина, помогавшая грекам.

Обстоятельства трагедии вкратце поясняет Томас Балфинч в своей монографии «Век легенд»:

«Огромный конь был главным предметом удивления. Все [троянцы] думали, чем он мог быть. Некоторые советовали взять его в город как трофей; другие чувствовали перед ним страх.

Пока они сомневались, Лаокоон, жрец Нептуна, воскликнул: «Что это за безумие, горожане? Неужели вы не достаточно узнали о коварстве греков, чтобы поддаться ему? Что касается меня, я боюсь греков, даже когда они приносят дары». Сказав так, он ударил мечом по боку коня. Удар отозвался пустым звуком, похожим на стон. После этого люди, возможно, могли бы принять его совет и разрушить рокового коня со всем его содержимым, но именно в этот момент появилась группа людей, ведущая кого-то, похожего на греческого пленника. Оцепеневший от ужаса, он был выведен перед военачальниками, которые успокоили его, обещав сохранить ему жизнь при одном условии: что он правдиво ответит на вопросы, которые ему зададут. Он сказал, что грек, и зовут его Синон, и по злому умыслу Улисса он был брошен своими соотечественниками при отплытии. С почтением к деревянному коню он рассказал им, что это искупительное жертвоприношение Миневре, и он сделан столь огромным с четкой целью, чтобы его не смогли перенести в город; потому что Калхант, прорицатель, сказал им, что, если троянцы завладеют конем, то наверняка восторжествуют над греками.

Троянцы стали думать, как они могут лучше завладеть огромным конем и благоприятными знаками, связанными с ним; как вдруг случилось чудо, которое не оставило места сомнениям. Появились две огромные змеи, возвышающиеся над морем. Они вышли на землю, и толпа разбежалась в разные стороны. Змеи направились точно на место, где стоял Лаокоон со своими двумя сыновьями. Сначала они напали на детей, обернувшись вокруг их тел и дыша ядовитым дыханием им в лицо. Отец, пытаясь спасти их, был следом схвачен и обвит змеиными кольцами. Он боролся, чтобы разорвать их, но они одолевали все его усилия и сжимали его и детей в своих ядовитых изгибах. Это событие было расценено как четкое подтверждение недовольства богов непочтительным обращением Лаокоона с конем, которого они больше не сомневались расценивать как священный предмет и готовились ввести его с полагающейся торжественностью в город. Это было сделано с песнями и триумфальными восклицаниями, и день завершился праздником. Ночью вооруженные люди, которые скрывались в теле коня, были выпущены предателем Синоном, открыли ворота своим друзьям, которые вернулись под покровом ночи. Город был подожжен; люди, утомленные праздником и сном, были преданы мечу, и Троя полностью побеждена.

Одна из самых знаменитых существующих скульптурных групп, – это Лаокоон и его дети в смертельных объятиях змей. Ее копия имеется в Атенеуме Бостона; оригинал находится в Ватикане в Риме. Следующие строки – из «Паломничества Чайлд Гарольда» Байрона:

И дальше – в Ватикан! Перед тобойЛаокоон – вершина вдохновенья.Неколебимость бога пред судьбой,Любовь отца и смертного мученья —Все здесь! А змеи – как стальные звеньяТройной цепи, – не вырвется старик,Хоть каждый мускул полон напряженья,Дракон обвил, зажал его, приник,И все страшнее боль, и все слабее крик.

Имеется ввиду скульптурная группа «Лаокоон» родосских мастеров Агесандра, Атенодора и Полидора (ок. 50 до н. э., в музее Пио-Клементино, Ватикан).

Лаокоон в изобразительном искусстве

Эта знаменитая античная мраморная группа была найдена в 1506 г. в винограднике гражданина Ф. де'Фредди на Эсквилине, в Риме (а не в термах Тита, как гласит обычное предание, в подтверждение которого в упомянутых термах до сих пор показывают нишу, где будто бы был найден Лаокоон). Папа Юлий II вскоре приобрел эту группу, уступив де'Фредди пожизненно доходы с заставы Порта-Сан-Джованни до суммы 600 дукатов золотом (ок. 3000 руб. золотом) ежегодно. В ватиканском «дворе статуй» или Бельведере была проектирована архитектором Дж. ди Сан-Галло особая ниша для Лаокоона. Браманте сделал с Лаокоона первую бронзовую копию по восковой модели Джакопо Сансовино. Микеланджело прилежно изучал Лаокоона и указал, что группа сделана не из одной глыбы мрамора, как говорится у Плиния. Когда Франциск I, после победы при Мариньяно (1515) требовал от Льва Х группу себе в подарок, папа, для удовлетворения французского короля, заказал Баччо Бандинелли копию Лаокоона; эта копия (с изменениями) находится ныне в музее Уффици, во Флоренции. Бандинелли же был и первым реставратором Лаокоона, найденного без правых рук отца и младшего сына и без правой кисти руки старшего сына. Но свою реставрацию он не внес в оригинал, а только сделал в упомянутой копии. Когда, вскоре затем, папа пожелал реставрировать самый оригинал, Микеланджело рекомендовал ему с этою целью своего ученика и помощника Монторсоли, который и занялся этой работой. Для правой, поднятой руки Лаокоона было, по-видимому, предложено несколько проектов. Реставрация Монторсоли была проектирована, кажется, в глине. Приставленные теперь к оригиналу реставрированные части, из стука, принадлежат скульптору XVIII в. Авг. Корнаккини и, вообще, вопреки мнению большинства нынешних археологов-классиков, главным образом немцев, должны быть признаны правильными. В 1803 г. Лаокоон был помещен в одном из четырех кабинетов, пристроенных к углам бельведерского двора. Кроме знаменитой группы, сохранилось еще в разных местах несколько фрагментов более или менее близких ее копий, в том числе голова Лаокоона в Имп. Эрмитаже (гал. древн. скульпт., № 395), все сомнительной древности, и целый ряд воспроизведений ее в виде рельефов, монет, статуэток и т. п. Этим воспроизведениям посвящены детальные исследования Блюмнера (в его 2-м изд. Лессингова Л., Берлин, 1880, стр. 704 и сл.) и в особенности Ферстера («Jahrbuch d. К. D. Archaeol. Inst.», VI, 1891, стр. 176–196, и IX, 1894, стр. 43–50). Древность этих воспроизведений сомнительна, за исключением свидетельства Плиния (Nat. Hist., XXXVI, 5, 11), что Лаокоон, находившийся «в доме имп. Тита» и бывший произведением трех родосских художников, Агесандра, Полидора и Афинодора, есть «лучшее из всех произведений живописи и ваяния», казалось, вполне подтвердилось находкой группы. Современники ее открытия превозносили ее выше всех известных статуй. Винкельман относит группу Лаокоона к эпохе Александра Вел. и видел в ней непосредственное влияние стиля Лисиппа. Наоборот, Лессинг, в своем «Лаокооне» (лучшее изд., с критикой текста и богатым эстетическим и археологическим комментарием: H. Blumner, Lessings Laokoon herausgegeben und erlautert», Берл., 1880), высказывался, как за более вероятное, за более позднее происхождение группы и был не прочь допустить зависимость ее от Виргилия, хотя не в том решительном смысле, какой придается ей современными археологами-классиками (напр. Вольтерсом в его издании «Bausteine» Фридрихса, стр. 537). Лессинг говорит, что различия, замечаемые между описанием Виргилия и группой, объясняются легче и естественнее, коль скоро предположить, что скульпторы работали в зависимости от поэта, а не наоборот. У художника чаще выходит некрасивым то, что красиво у поэта, чем наоборот. Не надо, впрочем, забывать, что Лаокоон служит Лессингу только исходной точкой общеэстетических рассуждений о пределах и особенностях поэзии и пластики. Достойно внимания предположение, высказываемое издателем произведений Лессинга, вышедших в свет под общей ред. Гемпеля (Б., 1868—78, 20 тт.), и разделяемое Блюмнером, что Лессинг, в сущности, критиковал Винкельмана, не называя его. Гете, в «Пропилеях» (Ueber L., 1797), дает восторженный отзыв о группе, находя в ней удовлетворенными все требования, какие только могут быть предъявлены к художественному произведению вполне совершенному и которым можно наслаждаться без пособия каких – либо побочных знаний и разъяснений. Некоторые детальные замечания Гете (например, что младший сын только обвит, а не укушен змеей) ошибочны и сделаны, вероятно, не в виду самой группы, а на основании одной из крайне произвольных старинных гравюр.