Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Михаил отшагал до следующей шиверы метров двести. Дальше он шел, то и дело посматривая, приглядываясь к ней, выбирая проходы в протоке. На вид путь был не очень простой, хотя и не требовал сложных маневров. Длина шиверы была метров семьсот. Вдоль всего берега тянулась слабо различимая тропа. Еще не дойдя до конца шиверы, Михаил уловил запах дыма. Вскоре он увидел перед собой байдарки – две перевернутые вверх килем и одну неопрокинутую. «Ремонтируют», – машинально отметил он и взял немного вверх, к костру.
Михаил не стал дожидаться, когда его обнаружат, и крикнул: «Эй, хозяева!». Несколько фигур у костра разом повернулись к нему.
– А-а! Миша! – услышал он чей-то приглушенный возглас и удивился. Здесь его еще никто так не называл.
Поздоровавшись, Михаил сказал, что услышал стук топора и решил их проведать, тем более, что сегодня можно было сходить в гости не с пустыми руками. – «Угощайтесь!» – предложил он, укладывая уток перед костром.
– Ой! Сразу две утки! – обрадовано воскликнула Ира. – Где же вы их добыли?
– Да недалеко, почти у самого начала порогов. А у вас тут дневка? – в свою очередь поинтересовался Михаил.
Ответ последовал не сразу. Красноречивое молчание через несколько секунд все же разрешилось.
– У нас тут снова случилась авария, – наконец, объяснила Ира.
– На этой шивере?
– Да. Вот и застряли с очередным ремонтом.
Снова повисло молчание.
– Большая поломка? – спросил Михаил, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Игоря и еще кого-то одного среди них не было.
– Не очень. Просто работа капитальная – укреплять шпангоуты деревянными накладками, – отозвался мужчина вроде бы из Ириного экипажа.
– А чем приматываете?
– Киперной лентой.
– А ее хватит?
– Пока – да.
– Труднее всего бывает при нехватке резинового клея и заплат, – заметил Михаил.
– Ну, этого-то как раз хватает. Вам не требуется?
– Спасибо, пока – нет. Я вам раньше предлагал поделиться своими продуктами. Готов к этому и сейчас.
– Неудобно обирать вас, – ответила Ира.
– Неудобно было бы, если бы я из-за этого сам впал в нужду. Но я действительно взял довольно много дополнительного продовольствия на случай, если не захочу торопиться.
– А кто вас теперь гонит? – вступила в разговор Галя, до сих пор не подававшая голос, если не считать ответного «здравствуйте».
– Да, в общем, никто. Только внутренний голос.
– И что он вам говорит?
– Не оставаться здесь дольше, чем нужно для прохождения маршрута. Тут не дом отдыха, тем более для одного.
– Да-а, здесь действительно не дом отдыха, – повторил будто бы для себя Ирин спутник. – Уж это точно.
– Ну так я завтра принесу вам разных круп и муки килограммов двенадцать и по банке консервов на брата.
– А на сестру? – не то с иронией, не то с игривостью спросила Галя.
– Прошу прощения, – поклонился ей Михаил. – Прежде всего, на сестру. – Все засмеялись.
– Честное слово, – добавил Михаил, – не стоит устраивать вокруг этих продуктов сложных этических проблем. Вы ведь не обязывались пройти маршрут в абсолютно автономном режиме, как полковник Чуков во время похода к полюсу. При непредвиденных задержках надо действовать по обстоятельствам, а не по догме.
– А вы как тогда?
– Спокойно обойдусь. Даже легче будет. Кстати, я для вас – тоже одно из непредвиденных обстоятельств, как и вы для меня.
– Ну, так для вас оно – неблагоприятное.
– На этот случай и был взят запас. Я ведь тут недалеко от вас – примерно в километре. Тогда до завтра. Пойду домой, а то скоро будет темно.
– Постойте, – сказала Галя, подойдя к нему. – Вы, наверное, голодны. Останьтесь пообедать.
Для вящей убедительности она коснулась рукой его плеча.
– Не так уж я голоден, – улыбнулся ей Михаил. – К тому же у меня на биваке все подготовлено. И дрова, и котелки с водой.
– Ну ладно, идите, чтобы успеть до темна.
На обратном пути Михаил реже оглядывался на шиверу, и больше смотрел под ноги. Сумерки уже начались. Сколько раз ему случалось торопливо шагать по тайге к своей стоянке наперегонки с темнотой и почти всегда проигрывать эти гонки!
Но на этот раз фонарь находился при нем, особо беспокоиться было не о чем. Он снова вспомнил, как уже в более темные сумерки возвращался вверх по Кантегиру к своим надувным лодкам после просмотра пути в четвертой и пятой ступени Иньсукского каскада, оставив Марину и Террюшу на месте Сережиного бивака. Он все же успел пройти этот участок до наступления полной темноты, чем удивил и даже немного обидел встреченного красноярца. – «Где теперь ходит этот Сережа? – подумал Михаил. – И по-прежнему ли один?» Что ни говори, вспоминался он постоянно с симпатией, особенно его словами: – «Вот, на кедр за шишками лазал. Штаны порвал». Но воспоминание о Сереже из Красноярска промелькнуло и ушло, и Михаил снова задумался о делах в Игоревой компании. Продовольствия у них явно осталось очень мало. Раз двоих мужчин, в том числе Игоря, Михаил не застал, они, скорей всего, ушли на охоту или рыбалку. Выстрелов Михаил не слыхал. Рыбалка тоже вряд ли могла быть удачной, поскольку высокая вода в Реке еще не упала. Да и старый принцип усугубления критической ситуации с продовольствием почти всегда действовал без осечек. Когда срочно требуется пополнить запасы за счет природы, звери и птицы словно проваливаются сквозь землю, да и рыба не ловится ни на какую снасть. Поэтому легко было вообразить, в каком настроении будут вернувшиеся с пустыми руками, когда увидят дареных уток, особенно если этими утками ткнут им в глаза. Того и гляди, этим охотникам больше всего захочется пристрелить своего удачливого коллегу. Тем более, если к делу примешается сексуальная ревность. А что? Это вполне возможно, если Галя позволит себе высказаться без экивоков, а она на такое способна, как пить дать.
После обеда Михаил долго и в глубокой задумчивости пил чай у костра. Настроение у него было не из лучших. Хорошо, что вся работа на биваке была уже выполнена. Хоть это не тяготило душу. А так чужое неблагополучие продолжало угнетать. «Хочешь испортить себе настроение – продолжай заниматься чужими делами,» – назидательно сообщил он самому себе. – «Фигушки, – возразил он. – И не подумаю. Почищу зубы, умоюсь и лягу спать».
Он проснулся в темноте со странным чувством, что кто-то зовет его по имени: «Михаил! Михаил! Михаил!!» Он рывком приподнялся на матраце и прислушался, одновременно придвинув к себе ружье.
– Михаил! – снова и уже несколько раздраженно реально позвали снаружи, и кто-то похлопал ладонью по тенту. – «Галя», – догадался он, наконец.
– Да! – отозвался он.
– Вы что, уже спите? Это я, Галя! Можно к вам?
– Да, я узнал вас. Сейчас.
Михаил перегнулся в поясе, дотянулся до торца и расстегнул молнии входа – вертикальную и две горизонтальных.
– Входите, – пригласил он, отодвигаясь к стенке.
Галя включила фонарь, нагнулась и посветила внутрь палатки.
– Входите же, – недовольно повторил Михаил, зажмурившись от ослепляющего света. – Иначе раньше вас моим приглашением воспользуются комары. И перестаньте светить мне в лицо.
Когда Галя на коленях продвинулась от входа в глубину, он добавил:
– Повернитесь и снимите обувь здесь, у порога.
Галя повиновалась. Михаил закрыл «молнии», невольно касаясь ее тела.
– Поставьте кроссовки в угол у входа. Ну, а теперь осмотритесь. Да, и извините меня за мой несалонный костюм. Он хотел сказать «несаонный», как произносил это слово старый турист-холостяк профессор физики атмосферы Александр Христофорович Хргиан, который в прошлом нередко присоединялся в майских походах к молодежной компании. Но Галя вряд ли могла слышать о Хргиане. Зато Михаил неоднократно убеждался, что извинение Александра Христофоровича – он тогда появился перед молодежью в одних мокрых плавках, поскольку только что выкупался в холодной первомайской воде – годится и для многих других случаев жизни.
– Вы словно в полярном походе, – улыбнулась Галя, заметив, что он сидит с голой грудью в расстегнутом пуховике.
– Что поделаешь – возраст, – улыбнулся в ответ Михаил. – Помню, однажды летом на даче в детском саду во время вечерней прогулки впервые увидел пастуха в полушубке, ушанке и валенках. Вот это было изумление! А сейчас, сами видите, с не меньшим удовольствием поступаю, как тот пастух, и готов удивляться вашему удивлению.
– Ну уж, не прибедняйтесь. В этих краях необязательно иметь солидный возраст для того, чтобы тянуло одеться потеплей. Погода, кстати, меняется. Не было бы дождя.
– Похоже, что будет, – согласился Михаил. – А у вас там что-нибудь случилось?
– Да, очередная ругань на биваке.
– У кого с кем?
– У Игоря со всеми. Особенно со мной.
– Повод?
Галя не ответила.
– Утки, которых я принес?
– Да, утки тоже. Собственно, с них только началось.
– Значит, мои опасения были ненапрасны.
– Вы опасались? Тогда зачем подарили?
– Чтобы ваши спутники отведали немного вкусного. Но, главное, мне хотелось попутно предложить и более серьезную помощь продуктами. Голодный человек злится много чаще, чем сытый, независимо от того, считает он свое самолюбие уязвленным или нет. Утки-то хоть понравились?
– Всем понравились, кроме Игоря,
