История с продолжением - Екатерина Белецкая

– В этом ты прав, незачем, – согласился Айзенштат. – Незачем бередить прошлое и будить спящих собак. Всё верно. Но всё же… понимаешь, для меня это важно. Я всю жизнь шёл к этому. Всю жизнь. Скажи, то, чему я отдал столько лет… это возможно?…

– Зачем столько патетики? – поморщившись, спросил Пятый. – Возможно, я же сижу перед вами. Вам этого достаточно?

– Так ты… – начал было Айзенштат, но Пятый его прервал:

– Да, я! – взорвался он. – Я – именно то, что вы пытались создать столько лет подряд. Жалкий, некому не нужный, несчастный урод. Вы этого хотели добиться? Вы этого столь сильно жаждали, что…

– Погоди, – оборвал его Айзенштат. – Спокойнее, не волнуйся. Зачем так?…

– Только за тем, что всё это – не от Бога. Зачем кому-то в голову вообще когда-то пришла эта идея – идти против самой природы человека, как такового?… Зачем? Плодить таких несчастных, как мы или “рабочие”? – Пятый тряхнул головой, которая потихонечку стала кружиться. – Я хочу сказать, что…

– Эй, дружок, пойдём-ка мы с тобой в комнату. А то ты упадёшь мне тут сейчас в обморок, не ровен час…

– Я не собираюсь падать в…

– Идём, я сказал! – Айзенштат взял Пятого за локоть и повёл собой. – Зря я тебя потащил на кухню, можно и в комнате чая выпить. Приляг, я сейчас принесу. Тебе как – послабее, покрепче?

– Среднее что-нибудь, – попросил Пятый, – а то я потом не спать не смогу.

– Ладно, сейчас, – Айзенштат пропал, снова появился Олег Петрович, – не засыпай пока что, хорошо?

– Я не собираюсь, – ответил Пятый. – Олег Петрович… то есть, я хотел сказать…

– Называй, как привык, – вздохнул тот. – Я и сам уже привык. Странно слышать своё старое имя. А это… приляг, пожалуйста, и не обижайся, хорошо? Я слишком рьяно начал, не подумав. А, кстати, Лин тоже?…

– И Лин – тоже, – кивнул Пятый. – Вообще-то мы – самая большая ошибка, которую возможно совершить…

– Ну у тебя и самомнение, – усмехнулся Олег Петрович. – Завидую.

– Чему? – удивился Пятый. – Мы на самом деле единственные в своём роде. И то, что мы – ошибка, у меня никаких сомнений не вызывает. Как же иначе?

– Мне так почему-то не кажется, – осторожно ответил Олег Петрович. – Я ни на секунду не сомневался в том, что вы оба – уникальные представители своего вида…

– Такого вида, как мы с Лином, не существует в природе, – ответил Пятый, садясь на кровати. – Мы – единственные. Геном…

– Подожди, – попросил Олег Петрович. – Как – единственные?

– Совмещённый геном. Нас создали искусственно от начала до конца. Отчасти мы – люди, а отчасти… – он замялся и добавил: – в языке аналога нет, а говорить на своём я не хочу, мало ли что.

– И всё же?

– Другая раса. Разумная, хорошая, может, даже и добрая. Но для вас – совершенно чужая.

– Так это поэтому у тебя такие глаза?

– Если бы только глаза, – вздохнул Пятый. – А то ведь… и говорить-то стыдно. Мы не такие, как вы. Внешне похожи, а на практике… спросите жену.

Они пили чай в комнате, как и предложил Олег Петрович. Пятый уже смирился с тем, что ему придётся отвечать на кучу ненужных и нелепых вопросов, но поделать ничего не мог. Да и не хотел. Тем более, что проболтаться о чём-то важном он не сумел бы при всём своём желании – сам поставил себе ограничитель, да такой, что иногда страшно от его присутствия становилось…

– Пятый… а вы способны?… – смущённо начал Олег Петрович, но Пятый его прервал, сказав:

– Нет, то, о чём вы подумали, отсутствует. Детей мы иметь не можем. Ни Лин, ни я. Это – один из главных законов генной инженерии, принятый у нас: любая изменённая особь лишена права на репродукцию. Так – со всем, вплоть до растений. У нас на каждый сезон конструируются новые виды…

– Так у вас и с растениями проделывают…

– А как вы думаете? Планета почти что не годится для земных видов, население – исключительным образом земляне… есть-то что-то надо. Вполне естественно, что этим занимаются. Пищевики у нас ещё как ценятся, я бы и сам был не прочь пойти к ним работать… но начальница не отпустила.

– Пятый, а кто ты по специальности? – поинтересовался Олег Петрович. – В смысле… сейчас… у вас вообще есть какие-то специализации или нет?

– Есть, – вздохнул Пятый. – Ещё как есть. Лин и я – конструкторы, мы создаём… вернее, создавали, коды… интересно, не спорю. Доводкой мы не занимались, чаще всего это вообще были чисто теоретические изыскания. Потом… работа с группой анализа ситуаций… я примерно перевожу, не совсем точно получается…

– Статистика? – спросил Олег Петрович.

– Нет. Это – другое… скорей, аналитический прогноз, с начатками всестороннего апробирования… чёрт, опять нет слова. Знаете, вы лучше спрашивайте сами, что вас интересует, а я буду пробовать отвечать, хорошо? – попросил Пятый. – А то мы просидим с вами до утра, а я и без того неважно себя чувствую.

– Ты сейчас-то как? – поинтересовался Олег Петрович. – В состоянии говорить, или лучше тебе пока что поспать немножко?

– Я не настолько плохо себя чувствую, чтобы лежать в лёжку, – ответил Пятый. – Пока могу – говорю. Всё в порядке, вы не волнуйтёсь за меня так…

– Ты хоть сам понимаешь, что с тобой? – тихо спросил Олег Петрович… вернее, не Олег Петрович, а Айзенштат. – Или это у вас процесс старения и умирания как-то отличается от нашего?…

– Как же – не понимаю, – мрачно сказал Пятый. – Ещё как понимаю… Да, процесс старения у нас протекает несколько иначе, но почему – хоть убейте, рассказывать не стану. А мы с Лином… просто есть предел, какой-то порог стойкости сопротивляемости организма, а за ним… – Пятый пожал плечами. – За ним – уже ничего. Мы с Лином очень сильно износились, пока ещё держимся, но… сами видите, что мы сейчас из себя представляем.

– А лет тебе сколько? – поинтересовался Айзенштат.

– Тридцать восемь, – ответил Пятый. – В принципе это не столь уж много, живут у нас долго, но… никто, даже там, не сумел бы как-то продлить нам жизни. Во-первых, это дорого, во-вторых, мы ни там, ни тут никому не нужны, в третьих мы и сами этого уже не хотим.

– А долго – это сколько?…

– Долго – это, как минимум, пятьсот лет. – ответил Пятый. Айзенштат поднял на него изумлённый взгляд. – Да не удивляйтесь вы так, это же наполовину техническое достижение, это не биологи так постарались. И они тоже, конечно, но… поймите, это всё – пропасть. Непреодолимая для вас. Мы можем спуститься на ваш уровень, но чтобы вас всех дотянуть до нашего… – Пятый развёл руки, – как минимум, ещё триста лет. Это мне так кажется, что триста, на самом деле может, конечно, и меньше… не знаю, это не мой профиль. Может, половина этого срока. Может, треть… но долго. А пока – вынужден вас огорчить. Продление срока жизни вам не грозит. Простите.