Муравьи, кто они? - Павел Мариковский

Забегая вперед, скажу, что впоследствии такие временные «базы» муравьев-рабовладельцев я встречал не только у амазонки, но и у кроваво-красного муравья Формика сангвинеа, но никогда в них не было помощников. В местах, где муравьи редки и муравьи-налетчики совершают походы на далекие расстояния, подобные базы, по-видимому, просто необходимы.

Наш бивак в устье слияния двух горных рек — Правого и Левого Талгара в Заилийском Алатау оказался удачным. Еще бы! Рядом с ним я нашел гнездо интересных муравьев-амазонок.

Наши соседи оказались на редкость воинственными. В первый же день, как мы здесь устроились, они совершили грабительский набег, после которого отдыхали сутки, и сегодня к вечеру опять выбрались наверх кучкой. Впрочем, отдыхали не все. По зарослям кустов, между гранитными валунами у бурной речки всюду ползали разведчики, наверное, разыскивали гнезда с куколками других муравьев и запоминали к ним дорогу.

По берегам ручья теснились заросли диких яблонь и урюка, выше в горы шагали стройные ели, а над ними громоздились скалы, осыпи, ледники и снежники. Грело яркое южное солнце, ветер с вершин приносил прохладу, шумела река, и горы манили в поход. Но я сидел на одном месте, и мое терпение вознаграждалось разными маленькими открытиями жизни муравьев.

Едва солнце коснулось вершины горы, и в ущелье легла полоса синей тени, на поверхность муравьиного гнезда стали выскакивать амазонки. Они суетились, размахивали усиками, но не разбегались в стороны, а теснились кучкой. Многие усиленно чистились, ложились то на один, то на другой бок и быстро-быстро терли ногами брюшко. Это странное потирание брюшка имело какое-то значение. Но какое?

Вскоре у входа в муравейник вся земля покрылась многочисленным войском рыцарей, сверкающих латами, и когда стало тесно, в сторону вытянулся вырост из живых тел. Он быстро рос, и вот полился мимо кустиков и камней. Кое-кто из отправившихся в поход заворачивал обратно и бежал по краям колонны к гнезду, то ли проверяя правильность строя, то ли приглашая оставшихся следовать за собой. Таких конвоиров было немало, и они казались наиболее обеспокоенными.

Колонна забралась в нагромождение валунов, в непролазные заросли эфедры и таволги. Возле камня пахучая богородская травка затрепетала от множества копошащихся муравьиных тел. Здесь от большого беспокойного скопища, повернув в сторону от прежнего направления, вновь вытянулся вырост, вступил в джунгли зарослей и потянул за собой всю колонну. Больше шествие не меняло своего направления.

Почему муравьи не пошли сразу прямым курсом, как это обычно делали всегда? Я сразу не догадался. А все объяснялось просто. Мудрый инстинкт подсказал разведчикам и организаторам похода, что следовало миновать стороной наш бивак, чужую территорию, занятую человеком, где многие могли погибнуть под ногами великанов.

Способность муравьев быстро определять место, занятое человеком, меня всегда удивляла. Например, если остановиться близ муравейника рыжего лесного муравья, то вскоре же охотники и разведчики станут обходить стороной палатку, и машину, и все остальное — тоже, как бы смирившись с неизбежностью потери охотничьей территории и бесполезности попыток ее возвращения. Человек, конечно, воспринимался, как большое животное, зверь, с которыми муравьи за время своей длительной истории развития встречались множество раз.

Помню, когда я привез с поля и поместил в своем кабинете муравейник рыжего лесного муравья, мои маленькие квартиранты стали свободно разгуливать по всей комнате, но никогда, за исключением очень немногих разведчиков, им полагалось быть в курсе дел, никто не бродил по моему письменному столу, за которым, занятый делами, я просиживал долгие зимние вечера.

Только маленькие муравьи Тетрамориумы не мирятся, если рядом с их гнездом обосновались люди. Отважные воины заползают под одежду и начинают колоть своим острым жалом. Самоотверженность тетрамориумов не знает границ. Им неведомо чувство страха, их слишком много.

Путь по зарослям и валунам оказался нелегким. Иногда колонна изменяла строй и шла широким фронтом. Видимо, так легче и быстрее передвигаться. Вот пройдены заросли, завалы камней. Поперек пути пролегла узкая горная дорога. Поднимая пыль и насыщая воздух бензиновой гарью, по ней ползут в ущелье машины. Наверное, после грузовиков ничего не осталось от нанесенных на дорогу пахучих следов. Но, видимо, движением колонны руководило еще и чувство направления, возможно вместе с ориентирами на различные окружающее предметы, так как муравьи вскоре смело двинулись через дорогу. В этот момент прошел грузовик, и на земле заметались в предсмертных конвульсиях раздавленные муравьи. На них почти не обратили внимания, все были слишком заняты.

В это время в родном гнезде бродили муравьи-помощники. Они спокойны, поглощены будничными делами. Наверх выползла крупная оранжевая самка амазонка и не спеша стала ползать повсюду. За ней показалась другая. Неужели царицы решили прогуляться, воспользовавшись тем, что надзор за ними снят, а воины в походе? Но смотреть за самками нет времени. Надо спешить туда, к боевой колонне.

Я уже нашел муравейник, на который нацелен длинный поток амазонок. Прямо на пути колонны, на небольшой площадке крутятся прыткие муравьи Формика куникуляриа. Их немного. Трудовой день на исходе, все в подземелье, никто не чувствует тревоги, а обычай выставлять посты вдали от своего обиталища, для того, чтобы предупредить готовящуюся опасность, у них нет.

Вдали мелькнули первые коричневые воины, за ними валит толпа, далее уже густым сомкнутым строем спешит вся рать. Вот они совсем близко. Ринулись во входы и потекли ручейком в подземелья. Проходит минута, вторая. Амазонок все больше и больше, и навстречу им в необычайной сутолоке и толкотне наружу выскакивают муравьи с куколками. Тащат куколки и перепуганные хозяева и в величайшей панике разбегаются с ними по сторонам, забираются с ними на травинки, на кусты, как можно повыше, подальше от опасности.

Сейчас не до драки и защиты дома. Ловким и сильным воинам бессмысленно оказывать сопротивление. Теперь дело в том, кто быстрее расхватает куколок — грабители или хозяева. Амазонки бродят только по земле, не поднимаются на травы и кусты. Их добыча в гнездах, в почве. Будто понимая это, Формики кунинулярии карабкаются на растения повыше. Опыт предков, опыт страданий от грабителей передался инстинктом. Вскоре весь куст таволги рядом с гнездом колышется от множества муравьев и пестреет от белых куколок, разукрашен, будто новогодняя елка. Немало муравьев-спасителей взбирается на мои ноги, спину, голову. Я терплю, не двигаюсь. Мои симпатии на стороне пострадавших, их жаль, несчастных и слабых, перед многочисленным войском отлично вооруженного противника.