Империи песка - Дэвид У. Болл

передвинется и перезарядит ружье. Туарегам со своими мечами к нему вовек не подобраться. Он может перезаряжать и стрелять сколько угодно, пока не ухлопает обоих. Вытерев потный лоб, он приставил ружье к плечу и стал смотреть в прорезь прицела на приближающихся врагов. Он был готов – иншаллах![60] – пролить кровь этих нечестивцев.

Когда раздался выстрел, Мусса ехал впереди. Люфти намного отставал от него. Услышав свист пули, пролетевшей над ухом, Мусса инстинктивно пригнулся и едва не упал с верблюда. Торопливо озираясь по сторонам, он потянулся за своей винтовкой, прикрепленной к задней части седла. Потом он увидел, как на вершине валуна что-то шевельнулось, и спешился.

Башага ругал себя за промах. Встав на колени, он пополз по валуну назад, чтобы перезарядить ружье. Его внимание рассеялось, и тут он с ужасом обнаружил, что находится у самого края, который шел под уклон, а затем почти отвесно обрывался вниз. Башаге стало не до ружья, и оно с грохотом повалилось вниз. Пальцы царапали камень, ища хоть что-нибудь, за что можно уцепиться. И не находили. Башага с воплем рухнул вниз, сильно ударился о каменистую землю и снова завопил, уже от боли.

Мусса бросился вперед, держа в одной руке винтовку, в другой – тяжелый меч, который успел выхватить из ножен. Он слышал стоны. Медленно, ожидая западни, он обошел валун. Башага распластался на спине, придавив собой неестественно вывернутую левую ногу. Нога была сломана, сквозь кожу торчал зазубренный осколок кости. Башага со страхом и ненавистью смотрел на приближающееся чудовище, лицо которого скрывал тагельмуст. Сделав над собой усилие, Башага выхватил из складок одежды кинжал и метнул. Мусса пригнулся. Кинжал упал, не причинив ему вреда. Теперь Башага был безоружен. «Аллах, забери меня побыстрее!» – мысленно молился он. По щекам текли слезы боли. Увидев покалеченного шамба, Мусса выпрямился во весь рост и поддел ногой кремневое ружье, откинув подальше.

Люфти робко наблюдал из-за скалы за действиями господина. Когда прогремел выстрел, он спрыгнул с верблюда, взял поводья обоих животных и отвел их в безопасное место. При виде распростертого шамба, безоружного и беспомощного, глаза Люфти вспыхнули.

– Хамдуллила, хозяин! – крикнул он, уверенный, что это дело рук Муссы. – Отличная работа!

Башага пытался увидеть лицо своего палача, но видел лишь одни ненавистные глаза и больше ничего. Он сжался в комок и закричал.

– Хозяин, ты должен его добить, – сказал Люфти.

О таком моменте Мусса мечтал с детства. Он слушал легенды о туарегских воинах и рассказы Гаскона. Он видел себя участником тысячи сражений, доблестным, победоносным. Он повергал в ужас сотни врагов, вступая с ними в поединки, и их отсеченные головы едва успевали падать под ударами его меча.

Но между ним и налетчиком не произошло никакого сражения. Тот упал и покалечился по собственной неосторожности. Муссе повезло, как везет дуракам, и теперь он распоряжался судьбой этого человека, не имевшего оружия и хнычущего, как ребенок. Но везение было лучше боевых навыков, даже если оно и не имело вкуса победы. «Используй любое преимущество, любую подвернувшуюся возможность, – твердил Муссе здравый смысл. – Убей его одним ударом. Пусть твой меч наконец отведает крови и откроет дорогу к славе. Это ведь так легко».

Пленных в пустыне не брали. Никогда.

Мусса передал винтовку Люфти и обеими руками взялся за меч. Мозг наводнили картины жестокостей и вероломства шамба. Это бич пустыни. Ненавистный враг. Вор и убийца. Человек, помогавший в нападении на мою мать. Возможно, это он убил Салу.

Была тысяча причин оборвать жизнь налетчика.

– Не давай им пощады, – говорил ему аменокаль. – Они тебя не пощадят.

Мусса поднял меч, острое лезвие которого сверкнуло на солнце. Мышцы рук напряглись под тяжестью оружия. Он прикинул угол удара, чтобы тот был быстрым и точным. Люфти с затаенным дыханием следил за действиями господина, запоминая каждую мелочь, чтобы потом рассказать всем бузу. Вокруг было тихо, если не считать всхлипываний и бормотаний обреченного. Мусса смотрел на него, на седую бороду, пухлые щеки, грязный тюрбан и выпученные от ужаса глаза. Потом вздохнул и опустил меч.

– Мы оставим его здесь, – наконец произнес Мусса. – Разыщи его гербу и сумку с едой. Принеси сюда и положи рядом. Забери все его оружие, потом собери всех верблюдов. Того, на котором он ехал, тоже возьми. Их мы погоним с собой.

Башага в страхе смотрел на туарега, не понимая ни слова. Что за жуткую казнь придумал ему этот синий дьявол? Неужели туарегу мало просто добить его мечом.

– Прости меня, господин, – замотал головой Люфти, решив удержать хозяина от подобной глупости. – Ты должен его убить. Быстро-быстро, пока остальные не ушли. Он же шамба. – Последнее слово Люфти не произнес, а выплюнул. – Он отрежет себе ногу и поползет за тобой, а когда найдет, ночью перережет горло, как Сале.

– Он не в состоянии даже ползти. Он умрет здесь по собственной воле или по воле пустыни. Мы вернули себе то, что он украл. Этого достаточно. А теперь делай то, что я сказал.

Когда они тронулись дальше, вой Башаги сопровождал их до тех пор, пока не потонул в шуме ветра.

Весь день Мусса терзался жуткой неуверенностью. Казалось, она так и преследует его по жизни. Он был горько разочарован своим поведением. Он сумел вернуть четырех верблюдов, но позорно провалился, не сумев по-мужски завершить то, что должен был сделать. Merde! Его мать сделала бы это без колебаний.

Люфти ехал позади и за несколько часов не проронил ни слова. Поначалу он был уверен, что хозяин допустил ошибку. Но по мере раздумий его сомнения сменились гордостью. Ведь он собственными глазами видел, как Мусса унизил шамба. Затем Люфти начал возбужденно кивать, убеждаясь в правильности своих мыслей. Поступок Муссы виделся ему все в более привлекательном свете. Только великий воин способен снизойти до милосердия и пощадить такую тварь, как шамба. Какое великодушие проявил господин Мусса! Совсем молодой, а уже столько мудрости. Воистину великий воин! В голове Люфти стали складываться сказания, конечно, не без некоторого приукрашивания, что превращало этот день в легенду. Потом его мысли переместились на незадачливых налетчиков, торопящихся улизнуть с крадеными верблюдами. Люфти не терпелось их нагнать.

– Господин, сегодня был славный день! – заявил он, поехав рядом с Муссой, тот ничего не сказал, а Люфти с воодушевлением продолжил: – Как же ты здорово обошелся с ним! Помнишь ужас в его глазах? Перепугался, как ребенок, увидевший змею. Наверняка думал, что ты сейчас отсечешь ему голову! А его сообщники еще не догадываются, какая