Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штат экспедиции был практически укомплектован. Оставалось последнее вакантное место. Выпускники Сен-Сира не проявляли особого интереса к африканскому проекту, и у Поля был всего один соперник. Зато в Сен-Сире хватало любителей выпивки и азартных игр, которых вполне устраивало получить вожделенное назначение в какой-нибудь гарнизон вблизи Парижа. Поль не мечтал о тепленьком местечке. Десять лет назад он стоял на Елисейских Полях, держась за руку Гаскона, и смотрел на прусские войска, ведомые Вильгельмом и Бисмарком. А потом они с матерью прятались в подвале шато от безумных pétroleuses[61], разливавших реки огня по всему Парижу. Брат шел на брата в гражданской войне, называемой Коммуной. Поль ничего не понимал в тогдашних событиях; ему было просто страшно, и он, как трус, прятался у матери под юбкой от обезумевших женщин и их огня. Потом он мечтал только об армии и пустыне. Его отец служил там. Невзирая на материнские возражения, он поступил в Сен-Сир, где всерьез учился, пока однокашники играли в карты. Услышав о готовящейся экспедиции Флаттерса, он едва сдерживал волнение. Он хотел попасть в экспедицию. Это был шанс стать сильным, шанс войти в историю.
Подполковник оценивал силу молодого офицера, стоящего перед ним. Он не поделился с Полем мелкими неприятностями, вставшими перед готовящейся экспедицией. Он написал Ахитагелю, аменокалю ахаггарских туарегов, и попросил пропустить вторую французскую экспедицию через их территорию. Ответ пришел совсем недавно. Подполковник не рассказывал о нем никому, даже своей жене. Ответ аменокаля гласил:
Вас здесь не ждут. Поищите другие пути.
Флаттерс провел не один год в Арабском бюро и в пустынных северных оазисах. Ответ он расценил как пустую угрозу слабого правителя. Реагировать на подобную грубость следовало силой. Сначала подполковник попытается заплатить туарегам, дабы те забыли свои возражения. Все знали, что они жили на подкупе и взятках. Если это не поможет, он отметет их, как докучливых насекомых, а если понадобится, то и раздавит.
– В пустыне у нас могут возникнуть трудности с местными племенами, – сказал Полю подполковник, не вдаваясь в подробности. – Вас это не тревожит?
– Ничуть, господин подполковник. Для этого я и учился в Сен-Сире.
– Чтобы быть готовым ко всему, я должен полагаться на своих офицеров.
– Господин подполковник, аборигенам не тягаться с нашими силами. Насколько я понял, сопровождать экспедицию будут шамба, живущие на северной границе пустыни. Я слышал, что среди арабов нет лучших воинов, чем они.
– Это романтическая чушь, лейтенант де Врис. Советую вам поскорее забыть эти невежественные домыслы. Они трусливы, как и все арабы. Но могу вас уверить: они лучшие из трусов. Подобно некоторым породам собак, они едва поддаются дрессировке. Крадут все, что попадается под руку. За ними нужен постоянный надзор.
Поля разочаровали презрительные слова подполковника о людях, которые будут находиться у того в подчинении, но он промолчал. Флаттерс провел в пустыне достаточно времени и имел право на свое мнение. Он наверняка знал, как вести себя с арабами. Однако, глядя на подполковника, Поль не мог скрыть удивление: реальный Флаттерс был совсем не похож на Флаттерса, нарисованного его воображением. Ничего общего с умудренным воином пустыни. Поль считал, что такой офицер должен обладать бо́льшей… притягательностью. Флаттерс вел себя как человек, уставший от мира. Казалось, жизнь доставляет ему страдания, а не радость открытий. Располневшее тело, высокий лоб и короткая толстая шея. У него было круглое красное лицо с аккуратно напомаженными усами. О его характере ходили легенды; говорили, что он подвержен приступам депрессии. До Поля доходили слухи о неудачах первой экспедиции Флаттерса, о трусости и недочетах в управлении. Но подобные сетования окружали любую военную кампанию, и Поль отметал их. Соответствовал сидевший перед ним подполковник идеалу французского воина или нет, Полю было ясно одно: он сделает все, чтобы Флаттерс не отверг его кандидатуру.
Флаттерс смотрел на нетерпеливого молодого офицера:
– Такое ощущение, лейтенант, что у вас внутри пылает огонь. Что ж, пустыня очень быстро его погасит. Она перемелет вас, как и любого, кто отправляется туда.
– Со мной этого не произойдет, господин подполковник.
– Хм… Так говорит каждый человек. Тем не менее вы кажетесь мне вполне пригодным, за вычетом определенных недостатков. – Флаттерс принял решение и без всякого энтузиазма кивнул. – Хорошо, лейтенант де Врис. Полагаю, вам нужно набраться собственного опыта. Я улажу с комендантом вопрос о вашем назначении. Мы отправляемся через две недели. Советую поторопиться. Вам нужно успеть еще много чего сделать.
– Ты это делаешь в пику мне! – презрительно фыркнула Элизабет.
Они с сыном сидели в кабинете перед пылающим камином.
– Не говори чепухи, мама. Я это делаю, потому что хочу. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Это меня и тревожит. Нынче все твои поступки не имеют ко мне никакого отношения. Не понимаю, зачем лезть в какую-то дыру, кишащую дикарями? У нас есть деньги и связи. Ты можешь получить назначение здесь, в Париже. Я бы могла устроить…
– Мама, я не хочу, чтобы ты что-то устраивала. Мне не надо связей. Я хочу всего добиваться сам.
– До чего же ты упрямый, Поль! Скажу тебе честно, мне бы хотелось, чтобы ты вел себя с бо́льшим достоинством, как подобает графу.
– Мама, не начинай! Я не граф.
– Так будешь, когда суд официально объявит твоего дядю умершим.
– А тебе хочется, чтобы его объявили умершим?
– Какие жуткие вещи ты говоришь! Разумеется, нет. Но мои желания тут ни при чем. Он умер. Я лишь хочу, чтобы суд признал это и официально зафиксировал. И тогда ты станешь новым графом де Врисом.
Мать и сын не впервые вели этот напрасный спор.
– Если дядя Анри мертв, тогда графом является Мусса, а не я. В любом случае это уже не имеет значения. Если ты забыла, позволь тебе напомнить: Франция теперь республика. Дни графов и королей миновали. У нас больше нет аристократии.
– Остались титулы и традиция.
– Они ничего не значат. Так, для виду.
– Но это поместье не для виду! Оно вполне осязаемо! – Элизабет шумно вздохнула. – Боже мой, Поль! Я тысячу раз твердила тебе: они попытались спастись бегством и все погибли! Все, включая Муссу! Никто из них не выжил. Будь они живы, они бы давно дали знать о себе. Если не явно, то тайно. Ты это знаешь! Десять лет прошло,
