Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако рядом с Даией Махди становился другим человеком. Он дарил ей украшения и ткани. В ее присутствии вся его свирепость пропадала, он казался кротким как ягненок, хотя держался скованно и нервничал, ошеломленный ее близостью.
Как-то прекрасным зимним лунным вечером в лагере устроили ахал, романтическое торжество, где женщины пели под печальные звуки однострунного имзада, а мужчины читали стихи, сопровождаемые негромкими ударами вечерних барабанов. Голос Махди звучал мягко и ласково, и слова, произносимые им, были удивительно нежными и неожиданными в устах человека, от которого веяло жаром, словно он родился в огне кузницы. Перед благодарной толпой он прочитал стихотворение, которое написал для нее.
Сердце мое – орел,
Чьи крылья касаются горной вершины,
Зовущейся Даией,
Но не владеют ею.
Я прилетаю туда отдохнуть и узреть красоту,
Что не видна с высоты.
Мягкие линии, изгибы из шелка
Радуют мне сердце.
Даия – чудо-вершина —
Ныне становится песней.
Мой разум полон ее нежных и сладостных ритмов.
Кто же она, эта женщина, приручившая орла
И взявшая в плен мое сердце?
Даия знала, как трудно Махди произносить слова, которых в обыденной жизни от него не услышишь и которые от этого становились еще сладостнее и значимее. Она знала, что у них могут родиться замечательные дочери и сыновья, достойные дети пустыни. Махди во многих отношениях был бы идеальным мужем. И все же Даию пусть и немного, но тревожила темная и жестокая сторона его жизни. Своими тревогами она поделилась с Анной, старой рабыней, по сути заменившей ей мать. Та отчитала ее за сомнения.
– Твердость лезвия – вот что приносит славу мечу, – сказала рабыня. – Ты заслуживаешь его внимания, как и он заслуживает твоего. Было бы ошибкой отвергнуть его ухаживания.
Да, Даия знала, как ей повезло. Она твердила себе, что своим влиянием погасит огонь гнева, бушевавший внутри Махди.
Спустя четыре дня после ахала Махди отправил в ее ариван своего посланца, одноглазого кузнеца Кераджи. Согласно обычаю, тот явился поговорить о замужестве. Поскольку у Даии не было родителей и ближайших родственников мужского пола, а обсуждать такие дела с Анной не полагалось, он обратился непосредственно к Даии. Она тщательно обдумывала предложение. Решение оказалось не таким легким, как ей всегда представлялось, но в конце концов она согласилась.
Это было тридцать дней назад. Словно в другой жизни. До смеха на дороге. Ах этот смех…
Даия сидела на мехари и тихо наблюдала за источником ее бед. Мусса держал в руках охотничьего сокола. Руки у него были длинными и изящными, почти женскими, а прикосновение – мягким, как перья этой прекрасной птицы.
– Ее зовут Така, – с гордостью сообщил Мусса. – Меч Ориона.
Это была маленькая быстрая, сильная и почти целиком белая птица, если не считать серого пятна на груди. Он поймал ее на скалах Атакора и много месяцев терпеливо дрессировал. За несколько дней совместного путешествия Даия много узнала об этой птице. И о себе самой тоже.
С момента истории на берегу гельты, когда она увидела лицо и голое тело Муссы, вогнав его в изрядное смущение, прошло четыре года. За это время они с Муссой пересекались только дважды. Та картина крепко врезалась ей в память. Однажды Даия даже попыталась передать ему через посредников, что рада продолжить общение. Ответа не последовало. Стыд за прошлое, злость на нее или просто отсутствие интереса к ней – о причинах можно было только гадать. Потом яркие образы начали меркнуть, и Даия перестала думать о нем. Последние два года она вообще не видела Муссу, а в ее жизни появился Махди.
Мусса совершал объезд вассальных лагерей даг-рали, когда узнал, что созывается джемаа. Ахитагель, нынешний аменокаль, созывал всех мужчин кель-рела, чтобы обсудить предстоящую экспедицию французов. Те уже находились в Уаргле и готовили свой караван. Собрание должно было начаться через десять дней и пройти в Абалессе, зимнем лагере аменокаля. По пути туда Мусса случайно встретил Даию, которая тоже ехала в Абалессу, чтобы повидать Махди.
Первым удивлением для нее стала сама встреча с Муссой. Даия увидела его еще издали, на большом расстоянии, но сразу узнала. Она покраснела, неожиданно обрадовавшись этой встрече. Вид у Муссы, ехавшего на мехари, был величественный, горделивый и завораживающий. Синие одежды, белый тагельмуст. На плече у него сидел задумчивый и в то же время настороженный сокол, голова которого была закрыта колпаком. Когда Даия подъехала ближе, птица почуяла ее и наклонила голову. Девушка видела нескрытые под тагельмустом сверкающие синие глаза, выдававшие улыбку.
– Смотрю, ты выросла и похорошела, Даия, – вместо приветствия произнес Мусса. – Я очень рад тебя видеть.
В интонациях его голоса не было ничего, кроме обычной учтивости, однако Даия почувствовала, что краснеет.
– И я тоже рада. Давно мы не встречались.
– Путешествуешь одна?
– Я ехала с эхеном Мано Биски, – ответила она. – Потом рассталась с ними, чтобы навестить двоюродную сестру в Иделесе. Теперь еду в Абалессу.
– И я туда же. Хочешь, буду твоим сопровождающим?
– В этом нет нужды, – с оттенком высокомерия ответила Даия. – Я в состоянии позаботиться о себе.
– Это я знаю. Ты и мечом владеешь лучше многих мужчин, – сказал Мусса. – Хоть ты и не появлялась в нашем лагере, рассказы о твоих достижениях проникли и туда. Я просто предлагаю составить тебе компанию, а не быть защитником в пути.
– А мне кажется, ты собрался меня охранять.
– Ну что ж, – вздохнул Мусса, – в таком случае ты согласна стать моей сопровождающей до Абалессы?
– Ты обещаешь, что в пути не будешь раздеваться? – невинным тоном спросила Даия.
Упоминание о происшествии на гельте застало Муссу врасплох, но он быстро преодолел смущение:
– Если поблизости не окажется воров, тогда не буду.
– В пустыне воры повсюду.
– В таком случае, мадемуазель, пусть остерегаются голого человека, – ответил Мусса, смешивая два языка, что делал часто, и блеснув глазами.
– Насколько помню, там было мало того, чего можно остерегаться, – моментально ухватилась за его слова Даия.
Они оба засмеялись. Так началось их совместное путешествие. Их верблюды двигались рядом, войдя в общий ритм. И здесь Даию поджидало второе удивление. Она действительно
