Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Освободи место! – велел Махди. – Я хочу напоить своих коз!
– Потерпи немного, маленький господин, – дружелюбным тоном ответил раб. – Все божьи твари должны пить. Я почти закончил поить своих.
– Освободи, я сказал! И живее, не то пожалеешь! – сердито бросил Махди, и его глаза вспыхнули от такой дерзости.
Он выпрямился во весь свой тогда еще невысокий рост и положил руку на рукоятку ножа, висевшего на поясе.
– Как скажешь, маленький повелитель, – ответил раб, добродушно улыбаясь тону властного ребенка.
Однако двигался он медленно, и к тому времени, когда собрал свои пожитки, готовясь вернуться на пастбище, все его козы успели напиться. Махди провожал раба гневным взглядом. В тот вечер он размышлял о наглом поведении раба, которое в его уме разрослось до неслыханного оскорбления.
Через несколько дней раб пригнал трех коз в ариван Махди – расплатиться за участок земли, арендованный его хозяином. Махди его увидел, и скопившаяся злоба вырвалась наружу. Выкрикивая проклятия, сын аменокаля набросился на изумленного раба с кулаками. Тот легко держал мальчишку на расстоянии, не нанося ответных ударов. Аменокалю самому пришлось оттаскивать Махди от раба, который упал на землю и принялся извиняться:
– Прости, повелитель! Кажется, я чем-то разгневал твоего сына, хотя у меня и в мыслях этого не было.
Привыкший к выходкам сына, аменокаль кивнул и отпустил обоих.
А еще через несколько дней этот раб не вернулся с пастбища в свой ариван. Его искали и нашли с перерезанным горлом. Махди отрицал свою причастность к убийству раба. Но аменокаль пристально заглянул сыну в глаза и увидел правду.
Взросление не повлияло в лучшую сторону на характер Махди. В драке он бывал страшен. Его побаивались даже соплеменники. Лишь у немногих внутри бушевал такой огонь, как у Махди, огонь, угрожавший однажды вырваться из-под контроля и сжечь все на своем пути. Но если этот огонь умело направить, он принесет пользу. Махди был убийцей, умным и безжалостным, рожденным для жизни в пустыне. Против него не устоял бы ни один араб. Аменокаль знал: его сын не успокоился бы, пока не отсек бы головы всем шамба, напавшим на лагерь.
Но этого не будет. Махди уехал на войну, а аменокаль не мог мгновенно научить Муссу всем требуемым навыкам и пробудить в нем инстинкт убийцы. Положение отчасти исправит Люфти. Раб был проворен и сообразителен по части мелочей, знать которые может лишь тот, кто здесь родился. Он предугадает хитрости шамба, на которые Мусса не обратит внимание. Остальное, как надеялся аменокаль, сделает винтовка. И потом, только Мусса по-настоящему умел из нее стрелять. Когда они ходили на охоту, Мусса с соколами, а аменокаль с винтовкой, только соколы Муссы и его меткие выстрелы приносили им добычу.
Взглянув на винтовку, Мусса покачал головой:
– Абба, нельзя сражаться огнестрельным оружием. Я часто слышал это от тебя.
– Да, верно. Но ты слышал и другие мои слова: шакалу в одиночку не напасть на льва. Бывают времена, когда одна реальность должна взять верх над другой. Сейчас как раз такое время. А потому бери винтовку.
Мусса внутренне обрадовался. Он знал, на что способна винтовка, однако пообещал себе не применять оружие без необходимости.
– Не давай им пощады, – сказал на прощание аменокаль. – Они тебя не пощадят.
– Да, абба. Я не дам им пощады.
В предрассветных сумерках они спешно покидали лагерь, взяв с собой только самое необходимое: бурдюки с водой, сумку с едой и оружие. Мусса шел, ловя на себе взгляды соплеменников, стоявших у шатров. Он ощущал груз их ожиданий. Он был ихаггареном, и тяготы соплеменников легли на его плечи. Люди ждали, что он вернет украденных верблюдов и отомстит за немого пастушонка Салу. Мусса шагал целеустремленно, высокий, прямой, как и полагалось знатному туарегу. Полы его одежды развевались. Он был слишком горд поручением аменокаля, чтобы испытывать страх.
С пастбищ исчезли все верблюды. Мусса и Люфти с самого начала знали, что так и будет, однако все равно искали отбившихся от стада. Здешние пастбища отличались густой травой, и верблюды, пасшиеся там, вряд ли сами забрели бы далеко. После недолгих поисков сомнения развеялись: верблюдов угнали налетчики. Люфти был настроен увереннее своего хозяина.
– Господин, нужно идти в ариван кель-улли. Там нам дадут мехари, – сказал он. – Их лагерь в двух долинах отсюда. Пешком за день дойдем.
Мусса мешкал. Ему хотелось вернуться обратно, поговорить с аменокалем, посоветоваться. Он еще никогда самостоятельно не принимал таких решений. Как на его месте поступил бы абба? Голова гудела от вопросов. Над горизонтом появились первые лучи солнца. Начался новый день.
– Господин! – Люфти смотрел на него с тревогой и ожиданием. – Нам надо торопиться, очень-очень торопиться. А мы теряем время.
Мусса знал: решение принимать ему, и только ему. Он не сможет вернуться за советом. Ни сейчас, ни в будущем.
Он был ихаггареном.
– Да, – ответил он. – Мы должны торопиться.
Они перебрались через скальную гряду и двинулись дальше.
Глава 19
Через день после налета Абдул бен Хенна прищурился на предзакатное солнце, взвесил все за и против и решил вверить брата и сына-первенца их собственной судьбе.
Кража верблюдов оказалась потрясающе легкой. Абдул с Башагой на удивление быстро пригнали стадо в сорок голов к месту встречи. Вскоре туда подъехал Каддер с оставшимися верблюдами, которых увел с дальнего пастбища. Он был один. Сердце Абдула возликовало. Цель набега была достигнута. От радости он почти не обратил внимания на слова сына.
– В лагере начался шум, – сообщил Каддер. – Поднялась тревога. Хаммад с Бабой в тот момент находились в лагере, резали коз. Что с ними – не знаю. Я их дожидаться не стал.
Абдул задумался о возможной судьбе отставших. Не исключено, что Хаммад и Баба мертвы, попали в плен или вынуждены идти пешком. Либо за ними явится ангел смерти, либо рука Бога их вызволит. Абдул бен Хенна не собирался вмешиваться.
Малеш, мактуб. Принимай все, как есть. Так написано в Коране.
Он нервозно разглядывал окрестные скалы в поисках синей смерти, поскольку знал: туареги этого так не оставят, а потому жди скорой
