Империи песка - Дэвид У. Болл

– Абба, я помогу тебе лечь.

Мусса потянулся к руке аменокаля, но тот оттолкнул руку:

– Мусса, я не пострадал. А ты должен отправляться в путь, и как можно быстрее. У этого молодца остались сообщники. К этому времени они наверняка увели наших лучших верблюдов с верхнего пастбища. Тех, что были у колодца. Теперь они, насколько возможно, будут прятаться между скалами, чтобы затруднить преследование. Возьми с собой Люфти. Ты хотя и зрячий, но в пустыне он будет твоими глазами, ибо знает много такого, чего не знаешь ты. Налетчики оставят одного из своих прикрывать им спины. Следи за ним, как и он будет следить за тобой.

– Конечно, абба, но…

Аменокаль вновь поднял руку, требуя тишины:

– Мусса, ты всегда скор на разговоры, но тебе не хватает терпения выслушать до конца. Из кель-рела в лагере остались только мы с тобой. Я пойти не могу, поскольку буду тебе лишь помехой, а быстрота сейчас – твой главный союзник. Когда появятся кель-улли, я отправлю их тебе на подмогу. Однако я понятия не имею, когда это случится. Дожидаться их – лишь понапрасну терять время. Скорость сейчас – это все.

– Эуалла, абба! Я понимаю.

– Их много, а ты один, – напомнил аменокаль.

Муссу это не волновало. Их может быть пять или даже двадцать. От него ждут, что он призовет негодяев к ответу за совершённый налет, даже если это будет стоить ему жизни. Поручение аменокаля он принял без раздумий.

– Учти, Мусса, твоя жизнь будет зависеть от ума и находчивости, а не от силы. Не забывай, как уставший страус обошелся с твоим сильным мехари. Вот и ты схожим образом должен обойтись с шамба. – Это был первый и единственный раз, когда аменокаль вспомнил о загубленном верблюде, однако в его словах Мусса не уловил ни тени упрека. – Не пытайся преследовать их в скалах. Этого-то они и ждут. Поскорее отправляйся в обход. Налетчики двинутся через обширные дюны в сторону Гасси-Туиль. Вот там ты их и встретишь. Но повторяю: не пытайся их преследовать. И обязательно возьми еще кое-что.

Аменокаль переступил через тело Бабы и вернулся в шатер, позвав с собой Муссу. Там он зажег факел и с почетного места вверху деревянной распорки снял длинный сверток. Осторожно развернул внешний слой, представлявший собой кусок кожи, затем хлопчатобумажную тряпку. Винтовка ничуть не потускнела с того дня, как граф Анри де Врис преподнес ее аменокалю. Мусса следил за ней и регулярно чистил. Помимо аменокаля, он был единственным, кто стрелял из винтовки. Аменокаль дорожил подарком, но и спустя двадцать лет не мог попасть в крупный камень.

– Бери, – сказал Эль-Хадж Ахмед. – Тебе это понадобится.

Винтовку он отдавал неохотно, и не потому, что Мусса не умел стрелять, а потому, что так туареги не сражались. В убийстве из огнестрельного оружия не было ничего достойного. Винтовки и пистолеты были изобретениями трусов. Ими пользовались слабые мужчины, которые могли стрелять с большого расстояния, даже не зная, в кого попали и попали ли вообще. Пуля была чем-то анонимным, безличностным. Она никогда не вылетала из ствола с тем же изяществом, с каким летело копье. Возможно, результаты были одинаковыми, но отсутствовало вдохновение. Куда лучше, когда противники сражались мечами, копьями, ножами и смекалкой, ибо тогда победитель знал, что действовал успешно и победил, а побежденный перед смертью мог увидеть лицо того, кто его одолел.

Но аменокаль боялся, что враги напали на них в самый уязвимый для лагеря момент. По его расчетам, в лагере сейчас должно было бы находиться не менее десяти мужчин, включая Муссу, однако что-то задержало кель-улли в пути. Муссе придется действовать в одиночку, а сам аменокаль практически ничем не мог ему помочь. Его снедало чувство вины из-за того, что не может сам отправиться в погоню, но Эль-Хадж Ахмед сознавал, что был бы не столько помощником, сколько обузой. Лихорадка не желала отступать, и все его кости горели, как в огне.

Трудностей, с которыми столкнется племянник, хватало. Мусса вступил в возраст мужчины, но еще далеко не мужчина. Обстоятельства вынуждают его действовать в одиночку. К тому же туарег он только наполовину. И теперь его посылают на задание, к которому он подготовлен лишь частично. Правда, отец и отцовский вассал Гаскон хорошо научили парня. Это аменокаль всегда признавал. Мусса умел метать нож, а его рогатка оказалась новым для пустыни оружием и наделала много шуму. Здесь его учил владеть мечом Абу Бакар – лучший воин. Мусса хорошо усвоил уроки и имел все задатки сильного бойца. Но ему не хватало отточенности, равно как и инстинкта убийцы, присущего Махди.

Сейчас аменокаль жалел, что в лагере вместо Муссы не остался Махди. Сын неоднократно участвовал в сражениях, а племянник еще ни разу. Аменокаль часто ловил себя на том, что сравнивает обоих парней. Да, Мусса был его любимцем. Эль-Хаджу Ахмеду было неловко признаваться в этом себе, не говоря уже о других. Он старался никогда не показывать своего предпочтения, поскольку оно вызывало горестные чувства относительно родного сына. Пусть это было неправильным, но что есть, то есть. Махди доставлял ему слишком много неприятностей.

Первого человека Махди убил в восьмилетнем возрасте. Жертвой оказался тебу, налетчик, отставший от подельников, поскольку упал с верблюда и сломал себе что-то внутри. Махди в тот день послали искать пропавшего верблюда. По пути он набрел на человека, который находился в полубредовом состоянии. Изо рта шла кровь. Естественно, что догнать своих товарищей он уже не мог. Махди ничего не знал о налете, но увидел украденного верблюда, пасущегося неподалеку от раненого. То, что налетчик принадлежит к тебу, Махди понял с такой же уверенностью, как если бы узрел дьявола. Этого для худощавого мальчишки с сердитыми глазами оказалось достаточно.

Тебу увидел туарегского ребенка, склонившегося над ним, и слабым голосом попросил воды. Махди без предупреждения набросился на раненого. Ни о какой пощаде не было и речи. Единственным оружием Махди была палка, которой он и начал избивать налетчика, а когда палка сломалась, стал тыкать в тело раненого острым концом. Махди не замечал, что тебу давно уже мертв, продолжая остервенело тыкать в него обломком палки. Потом мальчишку случайно увидел один из туарегов, отправленных в погоню за налетчиками. Он окликнул Махди, но тот, охваченный жаждой мести, ничего не слышал. Кончилось тем, что туарегу пришлось спешиться и оттащить Махди от окровавленного тела.

В десять лет Махди повздорил со взрослым рабом из соседнего аривана. Причиной