Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Забыв про боль, Хаммад бросился на Серену.
Муссе не хотелось просыпаться. Ему совсем недавно начали сниться такие приятные сны, полные впечатлений. Он только-только научился удерживать и чувствовать их, позволяя разуму сплетать мягкие шелковистые нити между реальностью и фантазией. Это было сладостное междумирье, мимолетное, но этого драгоценного момента хватало, чтобы затем наслаждаться ощущениями весь день.
Но потом он услышал Люфти; мозг сразу понял, что пронзительный крик не является частью сна, и Мусса мгновенно проснулся. Теперь он ясно слышал слова, выкрикиваемые слугой.
Арадар! Налет!
Отбросив покрывало, Мусса вскочил с постели, схватил меч и выбежал из шатра. Все его чувства были предельно обострены, глаза выхватывали из темноты неясные очертания предметов. Мусса бежал по лагерю, который превратился в гудящий потревоженный улей. Соплеменники метались между шатрами, но никаких признаков налетчиков он не видел. Люфти он тоже не видел. Мусса устремился к верблюдам. Разумеется, незваные гости явились за верблюдами. Их всегда и при всех обстоятельствах интересовали только верблюды.
– Мусса! – услышал он голос матери и вскоре заметил ее около палатки.
В руке мать держала зажженный факел. Ее нога была наспех перевязана. Сквозь повязку проступала кровь.
– Мама! Ты не пострадала? Что…
– В моем шатре, – указав плечом, сказала она. – Думаю, шамба. Наверняка не знаю. Для тебу он слишком светлый. У него было вот это.
Она протянула нож с характерным искривлением на конце лезвия. Почти наверняка шамба. Серена пыталась держаться, но Мусса видел, как у нее трясутся руки, а сама она дрожит всем телом. Ярко-красное пятно на повязке быстро ширилось. Он помог матери войти в шатер, где она опустилась на постель. Мусса инстинктивно тут же принялся осматривать ее рану.
– Не трать время! – велела Серена. – Рана пустяковая. Проверь, в каком состоянии другие и весь лагерь.
Мусса знал, что мать права. Он встал и только сейчас увидел тело на полу. Рядом валялась связка одежды. Склонившись, Мусса быстро развязал веревку. Внутри он нашел пистолет и патроны, завернутые в кусок ткани. Пистолет оказался заржавленным и при стрельбе наверняка дал бы осечку, а то и убил бы стрелка. Мусса отбросил бесполезное оружие. В сумке лежали три серебряные монеты. Рваная рубашка, штаны и сандалии. Больше у убитого не было ничего. Деньги для пожертвования, лохмотья и непригодный пистолет. Напавший лежал на боку, подтянув ноги к груди. Одна рука застряла между ног и зажимала пах, другая обхватила рукоятку ножа Серены, торчавшего у него из горла. Лицо у него было густо красным, глаза широко открыты и неестественно выпучены. Он был весь в крови. Муссу передернуло. Напавший сопротивлялся до последнего. Значит, шамба проникли в лагерь с намерением убить их всех. От этой мысли Мусса вновь содрогнулся.
«У моей матери из раны течет кровь, – думал он, чувствуя, как внутри нарастает гнев. – Они пытались убить мою мать!»
В шатер вбежал Люфти:
– Хамдуллила! Ты не пострадал, господин, и твоя мать тоже! Но они убили Салу. Перерезали мальчишке горло и убили всех его коз. Я… а-а-ай! – Увидев тело на полу, раб попятился. – Ой-ой-ой, без Иблиса сегодня не обошлось!
Дьявол был повсюду. Люфти знал: чтобы отвратить последствия этой страшной ночи, ему понадобится больше амулетов, намного больше, чем у него есть. Придется неоднократно заплатить марабуту, чтобы тот прогнал злых духов.
– Господин, с нижнего пастбища исчезли верблюды, – вперившись глазами в окровавленное нагое тело, сообщил он. – Я… я еще не успел проверить верхнее.
– К этому времени налетчики увели всех наших верблюдов, – сказала Серена.
Она откинулась назад, чтобы успокоить жжение в раненой ноге. Положение, в каком они очутились, она поняла раньше остальных. Лагерь остался практически беззащитным, если не считать Муссу. Рабы сражаться не умели. Мужчин из числа знати не осталось, равно как и вассалов, способных помочь. Все они несколькими днями ранее отправились на войну с кель-аджер. Шамба идеально выбрали время для набега. Мысль о том, что сын вынужден нести эту ношу один, вызвала у нее дрожь. «Он ведь не готов!» – думала Серена. Да, теперь он носит мужскую одежду, его лицо закрыто тагельмустом, но он все еще мальчишка, ребенок. С ее материнской точки зрения, сын никогда не будет готов. Она потеряла Анри, и сама мысль о потере Муссы казалась ей невыносимой.
В ее жизни с самого детства присутствовали набеги – эта жуткая мужская забава по испытанию мужской силы и ловкости, которая вполне вписывалась в общепринятые правила. Никто об этом особо не задумывался. Однако сейчас она смотрела на набег глазами матери и воспринимала его совсем по-другому. Вместо привычного отношения был только страх.
Помимо шамба, это могли быть кель-аджер или тебу, скорпионы или песчаные бури. Серена не могла ни спрятать сына, ни защитить его. У нее не было выбора. Из воинов в лагере остались лишь Мусса и…
– Аменокаль! – вспомнив про брата, воскликнула она. – Мусса, живо беги к нему!
– Останешься с моей матерью! – велел Люфти Мусса. – Осмотри ее ногу.
Серена крепко сжала руку сына. Мусса поспешил к шатру аменокаля. Еще на подходе он позвал:
– Абба!
Ответа не было. Мусса отодвинул циновки, загораживавшие вход, и увидел, что внутри никого нет. Держа меч наготове, он прошел дальше. Аменокаля он нашел в нескольких шагах от шатра – черный силуэт на фоне ночной темноты. Аменокаль стоял, ссутулившись, держа в руке меч. Возле него на спине лежал убитый.
– Абба!
Аменокаль поднял руку. Мусса услышал его хриплое дыхание. Предводитель был ослаблен поединком и болезнью, но не ранен.
– Он кинулся на меня, – наконец произнес аменокаль, протягивая кинжал. – Пытался меня убить вот этим.
В голосе
