Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В марте неожиданно заболел Гаскон. У него в животе появилась опухоль. Ее даже было видно снаружи, и ему становилось все хуже. Все это случилось слишком быстро. Я каждый день навещал его. Он снял квартиру на Монпарнасе. Когда ему стало совсем плохо, я подумал, не перевезти ли его в шато, но они с матерью никогда не ладили. По сути, она выжила его из шато. К нему мало кто приходил, только старые армейские друзья и я. Невзирая на болезнь, он, как и раньше, рассказывал мне всякие истории. Мы много говорили о тебе. Однажды пришел священник, чтобы соборовать Гаскона, и от него я узнал, что Гаскона похоронят в общей могиле для нищих. Наверное, у него не было денег даже на собственные похороны. Мне было невыносимо думать, что этого человека похоронят вместе с бродягами. Я заплатил священнику, чтобы тот устроил достойные похороны.
Гаскон отдал мне все свое оружие, решив, что дни его сочтены. А потом произошла очень странная история. Через пару дней он сказал, что ему лучше, и встал с постели. Опухоль начала уменьшаться и довольно скоро совсем исчезла. Гаскон снова был здоров. Вернуть ему оружие он не просил, да и я не пошел к священнику требовать свои деньги назад. Как повернулось, так повернулось. Гаскон сказал, чтобы я не волновался насчет денег. Если случится так, что он умрет и его не похоронят достойным образом, я смогу из его пистолета застрелить священника-обманщика. Сейчас Гаскон – мой единственный взрослый друг. Я могу рассказать ему обо всем, и он не будет смеяться. При каждом удобном случае я таскаю деньги из фонда домоправительницы, которые ей выделяют на домашние нужды, и отдаю Гаскону. Я знаю, что это деньги твоего отца, но уверен: он не станет возражать.
Я постоянно думаю обо всех вас. Я скучаю по тебе, дяде Анри и тете Серене. Все, кто был мне дорог, неожиданно и слишком быстро покинули меня. Сначала отец, потом вы втроем. С тех пор мне бывает очень одиноко. Мать считает, что все вы мертвы. Я ничего не знаю о судьбе отца. Может, он и умер после того, как ушел от нас, однако в ваши смерти я не верю. Я бы не стал писать письма мертвому двоюродному брату. Меня удивляет, что ты ни разу не написал мне ответного письма, но я уверен: на то есть веская причина. Я, со своей стороны, буду писать тебе и дальше.
Твой двоюродный брат Поль
Он сложил письмо и поместил в конверт, на котором, как всегда, написал адрес:
Месье Муссе Мишелю Келла де Врису,
Лагерь туарегов,
Пустыня Сахара,
Африка
Письмо он отдал домоправительнице, попросив отправить, а та, имевшая четкие инструкции насчет подобных писем, отнесла послание Поля его матери.
Глава 18
Шамба налетели глубокой ночью, когда луна на небе висела низко, а лагерь туарегов находился в самом уязвимом состоянии. Один за другим шамба бесшумно появлялись из-за скал, останавливались, всматриваясь и вслушиваясь, и двигались дальше. Они видели неясные очертания шатров на пологом холме, защищенных с одной стороны высокими скалами. Глубокие тени между шатрами указывали на проходы, ведущие к колодцам и скудным пастбищам за пределами лагеря. Перед одним шатром еще дотлевали угли костра, на котором готовили ужин. Налетчики предпочли бы безлунную ночь, когда вокруг хоть глаза выколи, но не они выбирали время для нападения. За них это сделали туареги кель-аджер, затеявшие войну с ахаггарскими.
Незваные гости явились из Уарглы, северного оазиса, где проживали шамба. Их главарь Абдул бен Хенна был младшим братом хозяина каравана, водившего торговцев из Ин-Салаха в Гадамес. У Абдула были свои счеты с туарегами, жившими на этом караванном пути. Началось это в тот год, когда брат заболел и передал управление караваном ему. Каждый караван составлялся из независимых торговцев, перевозивших золото или рабов, страусиные перья или соль. Торговцы вверяли себя и свои товары хозяину каравана, который знал маршрут, мог в случае необходимости одолжить им верблюдов, умел находить в пути колодцы и пастбища, помогал преодолевать сопутствующие опасности и умел договариваться о безопасном прохождении каравана с властителями здешних краев – туарегами. Будучи молодым и самоуверенным, Абдул охотно возложил на себя эту большую ответственность.
Став хозяином каравана, Абдул бен Хенна настолько ошалел от размеров платы, собираемой с торговцев от имени брата, что решил оставить треть денег себе. Почти целый день он раздумывал о краже, после чего решил присвоить половину. Вторую половину он быстро отправил брату, чтобы не поддаться искушению. С этим он легко справился еще до отхода каравана. Когда настало время расплачиваться с проклятыми туарегами, как того требовал неписаный закон, он допустил сразу две ошибки.
Он заплатил слишком много и… совсем не тем туарегам.
Караван прошел половину пути, когда Абдулу встретились настоящие хозяева дороги и потребовали денег. Возмущенный двуличием туарегов, он поначалу отказался. Проявив упрямство, он приказал каравану двигаться дальше и не пожелал слушать возражения торговцев, которые знали, что еще никто не отказывался платить туарегским дьяволам за право прохода.
В ту же ночь неведомо кто убил младшего брата Абдула бен Хенны, а из каравана исчезло пять верблюдов. Утром туареги вернулись: всего двое высоких надменных мерзавцев. Преградив путь каравану, они заявили, что из-за разбойников, бесчинствующих в здешних местах, плата за безопасный проход выросла вдвое. И вновь Абдул оказался глух к мольбам торговцев, убеждавших его заплатить. Он велел туарегам убираться прочь, а в случае отказа угрожал убить. Караван продолжил путь.
На следующую ночь кто-то убил еще одного человека и похитил четырех верблюдов. Торговцы начали роптать, однако Абдул утверждал, что справится с ситуацией. Когда караван остановился на ночлег, самоуверенный хозяин каравана удвоил число караульных по периметру лагеря и приказал жечь костры, куда подбрасывали хворост и верблюжий навоз. Абдул лично обходил лагерь вдоль и поперек, всматриваясь в темноту. Но около часу ночи его сморил сон, а около двух убили одного торговца и перерезали горло верблюду Абдула. Никто не услышал ни
