Империи песка - Дэвид У. Болл

До Гадамеса оставалось еще двадцать суток пути. Торговцы вдоволь насмотрелись на самоуправство чванливого молодого хозяина каравана. Они сказали Абдулу, что следующей жертвой туарегов станет он. Абдул пошел на попятную, однако этим его унижение не кончилось. Денег, украденных у старшего брата, оказалось недостаточно для оплаты. Пришлось опуститься до того, чтобы занимать у торговцев недостающую сумму. Брату понадобился год, чтобы восполнить потерю верблюдов и денег. Абдула он выгнал из своего дома.

Абдул бен Хенна терпеливо ждал возможности отомстить туарегам. И такая возможность появилась вместе со слухами о возобновлении войны между ихаггаренами и кель-аджер. Опытных хозяев караванов эта новость сильно огорчила. Любая война среди туарегов нарушала отлаженный ритм движения караванов. Зато Абдул ликовал. Для него любая война проклятого туарегского дьявола с туарегским демоном была хорошей. Хвала Аллаху, если эти твари истребят друг друга! Но главное, война «синих людей» между собой сулила богатство. Тут и неохраняемые лагеря пограбить можно, и верблюдов украсть.

Не теряя времени, он собрал для набега шайку, куда вошли его сыновья Каддер и Баба и двое братьев – Башага и Хаммад. Никому из них он не доверял, но все они не раз ходили с караванами, умели быстро перемещаться и знали пустыню не хуже Абдула, а самое важное – разделяли его ненависть к туарегам. Вражда между шамба и туарегами терялась в глубине времен, переходя из поколения в поколение: от отца к сыну и от дяди к племяннику. Туареги убивали шамба, шамба убивали туарегов. Эта вражда не имела ни начала, ни конца, оставляя вдов и сирот и орошая пески горячей злой кровью.

Из одного каравана шайка похитила быстроногих верблюдов и запасы еды, после чего устремилась по пустыне на юг. Перед каждым набегом требовалось исполнить установившиеся обряды, что Абдул делал неукоснительно. Перво-наперво это касалось раздачи пожертвований нуждающимся. Поскольку они находились в пути, все приношения отдавались главарю, а тот уже после набега раздавал полученное, как сочтет нужным. Чтобы получить пожертвования, Абдул поклялся именем отца и деда. Сыновья и братья знали, что деньги он прикарманит, а потому ограничились скромными суммами. Далее приносилась торжественная клятва отдать пятую часть добычи Аллаху. На самом деле эта часть могла уменьшиться до десятой или до обещания воздать со следующего набега. Здесь все целиком строилось на отношениях между человеком и его Богом. И наконец, все молились о ниспослании успеха, прося Аллаха быть настолько же безжалостным к их врагам, насколько он милосерден к правоверным. Молитву читал сам Абдул бен Хенна, и его сильный голос разносился над пустыней:

– О господин Абд аль-Кадир[58], помоги нам наполнить страхом сердца неверных и низринуть их в ад, где Аллах отделит грешников от праведников!

К такой молитве Аллах, скорее всего, прислушается, ибо среди верующих «синие люди» единодушно считались отвергнувшими Бога.

На подступах к плато Ахаггар шайка Абдула стала передвигаться только по ночам, а днем пряталась среди скал, тщательно заметая следы своего присутствия. Они прекратили готовить пищу на кострах, отказались от чая и не ели ничего, кроме фиников. Они не производили шума и ни на мгновение не теряли бдительности. Рассчитывая, что большинство туарегских мужчин отправилось на войну, шамба тем не менее проявляли осторожность. Пусть Аллах и сопровождал их, беспечность при въезде в пределы крепости – а Ахаггар был не чем иным, как крепостью, – могла стоить жизни. Здешние скалы и долины таили тысячи опасностей. Их присутствие могла выдать любая сопливая девчонка-пастушка, любая собака.

Туарегский лагерь они нашли там, где и ожидали, – близ Тадента, где хорошие пастбища и прохладный воздух. Сбылась и другая их надежда: мужчин в лагере было раз-два и обчелся.

– Только один синий дьявол! – возбужденно прошептал Абдул, увидев идущего по лагерю Муссу. – Остальные – это рабы, женщины и дети.

Он смотрел на безмятежный лагерь, а в висках стучала ненависть. Ему не терпелось убить всех. Да, и детей тоже, поскольку мертвый мальчишка уже не вырастет и не наденет тагельмуст. Абдул мысленно приказал себе собраться и сосредоточиться на непосредственной задаче. Этот туарег непременно погибнет, но целью Абдула было прославиться богатой добычей, а не расправами. Он явился сюда, чтобы завладеть верблюдами. Если в результате налета погибнут дети, мактуб – так предначертано Аллахом, и это благое дело, даже если они и не ставили такой цели.

Абдул приказал своему брату Башаге обследовать ущелья за пределами лагеря, где могут находиться верблюды. Башага вернулся после наступления темноты, запыхавшись от бега.

– Хамдуллила! – выдохнул он, указывая на верхнее ущелье. – Там близ колодцев более сорока верблюдов! И никакой охраны. Даже пастухов нет.

Абдул бен Хенна благословлял свою несказанную удачу. Сорок верблюдов! Сколь же щедр Аллах! Разве это не знак Его милости? Туареги не скоро оправятся после сегодняшнего отмщения Абдула бен Хенны. Он вновь станет хозяином каравана и повезет товары на спинах туарегских верблюдов!

Абдул отдал распоряжения:

– Хаммад и Каддер, вы проникнете в лагерь и перережете глотки их козам. – (Строго говоря, этого не требовалось, но пусть врагам животы сведет от голода.) – Но помните, только тем, что подальше, чтобы вас не услышали. Двигайтесь тише ветра. Ты, Баба, заберешь стреноженных верблюдов возле лагеря. Мы с Башагой возьмем верблюдов у колодца. Встретимся на том месте, где две ночи назад у нас был привал. Держите глаза открытыми! А теперь ступайте с Аллахом!

Члены шайки разделились и растворились в темноте. Хаммад разделся и свернул одежду в узел. Внутрь узла он положил свой пистолет, оставив торчать рукоятку, чтобы в случае чего быстро выхватить оружие. Узел он перевязал веревкой и закинул на спину. Потом поймал на себе изумленный взгляд племянника Каддера. Раздевание перед налетами было распространено среди арабов северных оазисов, Орана и Марокко, но не у шамба.

– Моя одежда слишком светлая, – пояснил Хаммад. – Голого человека будет труднее увидеть. Тебе тоже стоит раздеться.

– Достаточно того, что один из нас выглядит глупцом, – усмехнулся Каддер.

– Как знаешь, – пожал плечами Хаммад.

Ему нравилось участвовать в налетах голым. Это его возбуждало: ветер, дующий в спину, земля под ногами и кровь повсюду…

Через несколько часов лагерь угомонился. Люди уснули. Хаммад бесшумно двигался среди коз, быстро взмахивая ножом. Его руки и ноги были густо залиты козьей кровью. Он испытывал странное чувственное ощущение от собственной наготы и оттого, что перерезает козам глотки. Сунув руку в свежую рану, он натирался кровью, пока тело не стало липким. Оно сделалось мокрым и теплым, отчего возбуждение так и струилось по всем жилам. Он действовал быстро,