Операция "Бешеные лошади" - Анатоль Нат

— За что?

Будучи менее информированным чем все остальные, даже Сидор был потрясён подобным зверством.

— Не знаю за что, — огрызнулся раненый. — Но пока вы будете здесь это выяснять, я истеку кровью или сдохну от заражения крови. А вашу баронессу спалят на костре.

— Вы, мать вашу, собираетесь меня отсюда забирать, или я так и буду остаток жизни валяться под этим ореховым кустом.

Паша остановил на нём задумчивый взгляд.

— Десятник! — хриплым с перепою голосом каркнул он. — Рану перевязать, руки связать, все колюще-режущие предметы из прямого доступа убрать. Положить на телегу. Аккуратно! — рявкнул он на резко схвативших раненого ушкуйников. — Приставить часового.

— Упустите, — показал он кулак своей банде, — с часового шкуру спущу. Сам! Лично!

Заметив появившихся из кустов посланных к замку Сизого с Молчуном, быстро отошёл к ним в сторону.

— Возле замка засада, — раздражённо проговорил он, вернувшись к толпе возле раненого. — Была. Ребята чуть не влипли.

— Трофеи — мрачно проговорил он, бросая под ноги Сидору глухо звякнувший чем-то железным мешок. — Не успели дерьмо своё продать, как оно к нам заново вернулось, — ещё более мрачно пояснил он Сидору. — Тут часть того дерьма что ты продал купцам.

— Э? — поднял вопросительно правую бровь Сидор.

— Этим местным воякам ещё учиться и учиться, — довольно буркнул атаман, поневоле расплываясь в ухмылке. — Против моих орлов — ништо.

— Возвращаемся? — глянул он на Сидора.

— И побыстрей, — согласно кивнул тот головой. — Надо срочно разобраться что там с этой баронессой. А то чем дальше, тем всё страньше и страньше, — тихо пробормотал он.

Вечером следующего дня они вернулись в город. На удивление, несмотря на то что под городом стояли войска мятежных управляющих, которые банда Пашки обошла по большой кривой дуге, чтобы не пересечься, в самом городе царила какая-то непонятная тишина и чуть ли не идиллия.

Наверное поэтому им никто и не мешал, когда они вернулись на свои ушкуи, где вполне ожидаемо наткнулись на остатки от двух сотен курсантов, посланных в этот город ещё в самом начале лета.

В этой среде царило полное уныние и раздрай. Фактически под угрозой применения против них оружия, городские власти запретили им покидать район порта, и если бы не Пашины ушкуйники, на которых не распространялись эти распоряжения, они бы и не знали что там сейчас происходит.

А в городе не было ничего хорошего.

Столичный город баронства Вехи в этот раз ничем не напоминал тот сонный провинциальный городок, каким он был ещё неделю назад. Вечерело. Встретившая их в порту возбуждённая толпа ушкуйников тоже ничем уже не походила на ту толпу ленивых пьяных котов, ещё несколько дней назад только и делавших что задирала юбки портовым девкам и пила дрянное вино.

Теперь это была злая, раздражённая банда, только и ожидавшая от своего атамана команды: 'Фас', чтобы порвать первого подвернувшегося под руку. Но которая реально оценивала сложившиеся силы и понимала, что в случае прямого столкновения с властями, преимущество будет не на их стороне.

Невеликая дружина баронессы, все пятьдесят оставшихся у неё человек были заперты в городских казармах и фактически оказались под арестом у городской стражи. Неполная сотня оставшихся в живых корнеевских курсантов была разбита и деморализована. Сил самих ушкуйников на что-либо серьёзное было явно недостаточно.

Оставалось только провернуть что-либо по тихому, на что ушкуйники были как раз великие мастера. Разбойное прошлое прямо так и подталкивало их вмешаться в происходящие в городе события.

В городском доме де Вехторов как раз в это время проходили очередные переговоры, на которых от несдавшейся ещё баронессы требовали формального отказа от её прав.

Всё, как и сказал раненый.

Его, кстати, тут же признали нашедшиеся среди Пашиных ушкуйников знакомцы, так что он сразу был отправлен в лазарет на вторую Пашину лодью.

На первом же ушкуе, в уступленной на время Сидору капитанской каюте, собрались Сидор, Паша и последний оставшийся в живых сотник Корнеевских курсантов Сила Демьяный.

И после недолгого совещания они пришли к выводу, что баронессу надо выручать.

И неизвестно ещё что больше всего подвигло их на то, чтоб оказать ей помощь. То ли горячее желание Сидора наконец-то развестись с баронессой и избавиться от так тяготившей его приставки 'де', а без живой баронессы это было более чем проблематично, то ли ещё более горячее желание корнеевских курсантов поквитаться с горожанами за предательство. То ли правильно оцениваемая всеми возможность безнаказанно смыться из города на Пашиных ушкуях, в случае если что пойдёт не так.

Проверив наличие арбалета у Паши и захватив с собой ещё пару десятков ушкуйников с арбалетами, Сидор в столь представительной компании тихо и осторожно проник в дом баронессы через узкую заднюю дверь чёрного хода.

Удивительно, но дом, похоже никто и не собирался охранять. Охраны не было. Видимо мятежники, уверенные в своих силах и в том что баронессе некуда деваться, и она не собирается прятаться или убегать, совершенно расслабились.

Желание наказать наглецов с необычной силой овладело вдруг Сидором.

— 'Странно, — задумчиво почесал он пальцем висок. — Что происходит? Что-то раньше я за собой подобной кровожадности не замечал.

— Видать сказывается долгое соседство Пашиных душегубов', - расстроено подумал он.

Сидор недовольно покосился он на скользящие рядом в темноте тени Пашиных бойцов. Зависть железной рукой тронула сердце. Еле видные мощные, ловкие фигуры даже в темноте поражали хищной, опасной грацией.

Смутный в темноте силуэт чей-то фигуры возле смутно сереющего в центре коридора бокового лестничного проёма вдруг призывно махнул рукой, приглашая подняться на второй этаж.

Откуда-то из-за плотно закрытых дверей до слуха Сидора доносилось чьё-то невнятное, неразборчивое бубнение. Слышно было что там, где-то за плотно закрытыми дверьми находятся люди, что-то бурно обсуждавшие глухими, недовольными голосами.

Разобрать что-либо отсюда из коридора, было совершенно невозможно.

Оставив у подножия боковой лестницы на первом этаже ушкуйника, Сидор с Пашей и с незнакомым ему сотником из числа корнеевских курсантов медленно, стараясь не скрипнуть случайно половицей, поднялись по боковой лестнице на второй этаж.

Дверь с площадки в конце лестничного пролёта выходила прямо в большую, двусветную залу, по периметру охваченную широкой, с частыми балясинами по краю, галереей. Сразу же за дверью была широкая, просторная площадка второго этажа со стоящими на ней симпатичными столиками, покрытыми красивыми белоснежными скатертями.

— 'Странные выверты сознания, — пронеслась у Сидора невольная мысль. — Какое мне дело до того что скатерть красивая.

— Льняная к тому ж', - подивился он про себя. Похоже трактирчик то был не для бедных.

— 'А вот за то что тут, на верхней площадке нет часового, вот за это наказывать надо', - неожиданно с удовлетворением подумал он.

Азарт хищника внезапно охватил его.

— 'Упс, — чуть не сказал он вслух.

Из под ближнего стола торчали чьи-то обутые в мягкие кожаные сапоги ноги. В такой обувке как правило щеголяли амазонки.

— 'Был неправ, часовой был', - подумал он с вдруг невольно прорезавшимся уважением к Пашиным ушкуйникам.

— 'Эко они успели уже, — подивился он, заметив Пашиных ушкуйников вперемешку с курсантами, равномерно распределившихся по галерее. Настороженные болты арбалетов аккуратно выглядывали из-за балясин галереи, целясь куда-то вниз.

Бубнёж доносящихся откуда-то снизу невнятных голосов неожиданно приобрёл чёткость и понимание. Внизу шло бурное обсуждение условий чей-то беззаговорочной сдачи.

Беззвучно проскользнувшие у него за спиной несколько фигур ушкуйников, ловко устроившихся с арбалетами возле перил, заставила Сидора снова чуть ли не зашипеть от зависти. Так легко двигаться ему было никогда не научиться. Такому надо было тренироваться с детства.

— Итак, госпожа баронесса, — донёсся до его ушей чей-то грубый мужской голос. — Вы отказываетесь добровольно подписать свой отказ от этих земель и передачу их в собственность настоящих владельцев?

— Отказываюсь, — ответил ему тихий приятный женский голос. — Вы можете делать со мной всё что Вам захочется, но если я умру, то умру владетельной баронессой. А не безземельной безприданницей.

— Баронесса, — раздался чем-то смутно знакомый Сидору, женский голос, — не стоит так упрямиться. Неужели лучше умереть с землёй? Потеряете всё так и так. Что такое какие-то земли, в обмен на вашу жизнь. И тем более подумайте, смерть на костре. Фу, это же так не эстетично.