Смертельно опасны - Антология

Но Питер просто улыбнулся, продолжая глазеть на Делию.

Дэнни знал, что за этим последует. Питер закажет танец у себя на коленях, потом заплатит за приватную комнату. Возможно, он пригласит и Дэнни пойти с ним, – и с любой другой девицей он действительно пошел бы и получил удовольствие.

Дэнни встал и прошел к бару, делая вид, что хочет заказать еще стопочку. Конверт в кармане его пиджака хрустнул, и он нахмурился. Он был так занят своими мыслями, что забыл вынуть его и переложить в безопасное место. Но сейчас он чувствовал только облегчение. Не раздумывая, он подозвал менеджера, заплатил за приватную комнату с Делией и еще за одну, для Питера с другой танцовщицей. Какой-то областью своего сознания он понимал, что это почти наверняка не сработает. У Питера были деньги и влияние, и он привык всегда получать то, что хочет. Но у Дэнни имелось влияние другого рода. Он сунул менеджеру сотню и пообещал помочь, если тот когда-нибудь вляпается в неприятности, которые Дэнни может уладить. Несколько минут спустя вторая по красоте стриптизерша уже шла к столику, за которым сидел Питер.

Питер приподнял бровь, когда блондинка обвилась вокруг его плеч, и коротко хохотнул, когда она принялась тереться грудью о его шею. Он осматривал помещение в поисках Делии, потом о чем-то спросил блондинку. Та пожала плечами и кивнула в сторону Дэнни, который изобразил улыбку и поднял стаканчик, когда Питер посмотрел в его сторону. Он пытался разыграть все так, словно он купил девочку для Питера просто в качестве приятельского жеста.

Двое мужчин скрестили взгляды, но ненадолго: блондинка взяла Питера за руку и повела в заднюю комнату. Он последовал за ней, приостановившись возле бара.

Потом наклонился к Дэнни.

– Я видел, что ты там проделал, – сказал Питер с улыбкой, хотя глаза его оставались серьезными. – Я считаю, это мило, что ты настолько запал на эту девочку, что выкинул такой трюк. – Он помолчал. – И чтобы больше никогда не перебегал мне дорогу.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и продолжил свой путь к задним комнатам за занавеской.

Дэнни остался на месте, сжимая кулаки в карманах пиджака, пытаясь втолковать себе, что держит себя в руках и не собирается броситься вслед за Питером, чтобы кулаком стереть эту высокомерную ухмылку с его физиономии, но зная, что по сути подавляет тошнотворное знание того, что он и Питер хоть и выкроены из одной ткани, но ни в коем разе не равны и ни по каким параметрам не партнеры. И какую бы ненависть к Питеру он сейчас ни испытывал, Дэнни знал, что когда тот вызовет его, он прибежит и сделает, что ему велят, как чертова дрессированная собачка. А если не сделает, может очень много потерять.

Он знал также, что не хочет идти в приватную комнату с Делией. Он повернулся к бармену.

– Рыжий сопляк у левого края сцены. Мотает нервы девочкам?

Бармен мотнул головой:

– Не-а. Приходит с двадцаткой «зеленых» пару раз в неделю. Никаких проблем с ним не было.

– Отдай ему мою комнату. И скажи: «С днем рожденья!» Он вынул еще сотню – на чаевые. – И еще скажи: если когда-нибудь позволит себе что-то лишнее с Делией, я ему на хрен шею сверну.

Он покинул клуб, в баре на другой стороне улицы подождал, пока закончится ее смена. Когда наконец он увидел ее, выходящую из служебного входа, то бросил двадцатку на стол и вышел ей навстречу.

Она была с двумя другими женщинами. Одна маленькая, эдакая мышка, без особого успеха пытавшаяся играть роль «сексуальной библиотекарши», вторая – фигуристая латина с большой грудью и длинными ногами. Когда он подошел, они прервали разговор. В глазах Делии читалась неуверенность, остальные смотрели на него настороженно, как кролики на лису.

Он хотел рыкнуть на кроликов, чтобы валили отсюда, но вместо этого просто спросил Делию:

– Могу я угостить вас чашечкой кофе?

Словно не слыша вопроса, она повернулась к своим коллегам.

– Увидимся завтра вечером, – сказала она им, обняв каждую по очереди. И только когда обе ее подруги прошли с полквартала, она снова обратила внимание на Дэнни. Ее губы сжались в плотную узкую линию.

– Я не проститутка, – сказал она тусклым голосом.

Дэнни улыбнулся:

– Я знаю. Даю слово, я просто хочу угостить вас чашечкой кофе.

Она смерила его оценивающим взглядом, в котором читалось сомнение. Он подумал, знает ли она, что он отмочил в клубе, и если знает, понимает ли почему. С другой стороны, он и сам не вполне понимал, почему и зачем сделал то, что сделал.

– На Декатур есть кафе, – в конце концов сказала она. – По-настоящему хорошее, но я не люблю заходить туда ночью одна.

– Я защищу вас, – ответил он.

Она предпочитала кофе густой и сладкий, добавляя туда столько сливок, что он становился одного цвета с ее смугловатой кожей. Круассан она разрывала на маленькие кусочки, которые съедала в промежутках между глотками кофе и разговором.

Как и все в городе, сначала они поговорили о том, почему они еще здесь, после Поворота, почему не покинули город, как покинула его река. Ведь так или иначе, но уехали все, кто мог, оставив только очень бедных и богатых, которые знали, как извлечь выгоду из катастрофы, и тех немногих, которые нужны были богатым, чтобы становиться еще богаче и чувствовать себя комфортно.

– Многие копы уехали, перебравшись в Морган Сити, – сказал он ей. – Работы там хватает. Но… Не знаю. Я не хотел уезжать, а выслуга лет у меня достаточная для того, чтобы не опасаться сокращения.

И множество связей и ходов, добавил он про себя. Ему пришлось потянуть за массу ниточек, чтобы не просто остаться на работе, но и чтобы те, кто стоял над ним в списке на повышение, вместо этого попали под сокращение. Он получил звание капитана меньше чем через полгода после Поворота.

– Это мой дом, – просто сказала она в качестве объяснения. – Я люблю этот город.

– Даже теперь? – спросил он, недоверчиво приподняв брови.

– Особенно теперь, – ответила она с мягкой улыбкой.

Он поразмышлял об этом, пока допивал свой кофе со сливками. Ночной бриз доносил до них застоявшийся запах реки вместе с ароматами пива и мочи с улиц. Даже за несколько часов до рассвета влажный воздух вился вокруг них своими теплыми струйками, предвещая наступление знойного лета. Но этот город устраивал его, он подходил его личности. Черт возьми, Поворот – это, наверное, лучшее, что с ним когда-либо случалось.

– Я тоже, – наконец произнес он, потому что знал, что она именно этого ждет от него, и отогнал от себя странный приступ печали, накатившей на него, когда он понял, что любит город по совсем другой причине.

И хотя в клубе он больше не появлялся, но ждал ее каждую ночь, а потом шел с ней в кафе. На третью ночь она на ходу взяла его под руку. На пятую приветствовала его поцелуем и улыбкой.

На седьмую она спросила:

– А дома у тебя кофеварка есть?

Его квартира находилась к югу от Квартала, более чем достойное жилье, где он жил бесплатно благодаря тому, что отчаявшийся хозяин дома решил, что лучше – пусть и без арендной платы – иметь в доме копа, чем позволить скваттерам-бомжам захватить все здание. При таком обилии пустых домов и квартир в городе мало кто из полицейских платил аренду.

Квартира располагалась в миле от кафе, но она настояла на том, что хочет пройтись пешком.

В жилище у него не было особого бардака, но и ухоженным местом не назвать, да и для приема гостей не приспособлено. Занавески остались от прежних жильцов, но и тогда, должно быть, они уже были старыми. Декор ограничивался стопкой журналов с голыми женщинами на обложках, группой пустых пивных бутылок на кофейном столике и вставленной в рамочку рядом с дверью старой газетой с заголовком: «Свидетель отказывается от своих показаний. С полицейских НОДП[60] сняты все подозрения в злоупотреблении своим положением».

Он никогда не водил сюда девушек и потому ни разу не задумывался, как все это видится женскому глазу. Внезапно смутившись, он принялся извиняться, но она остановила его улыбкой:

– Все нормально, все хорошо. Ты приличный человек.

От этого его смущение только усилилось, потому что он знал, что уж приличным человеком он точно не был, хотя прежде его это нисколько не волновало.

Он обхватил ее за талию и притянул к себе. Она удивленно пискнула.

– Нет, я неприличный мальчик, – сказал он, пытаясь быть игривым, но чувствуя, что его слова прозвучали скорее как признание. Он почувствовал злость оттого, что сказал это, и сожаление из-за того, что повел себя так развязно. Он не хотел, чтобы эта девушка воспринимала его таким. Не хотел, чтобы она оказалась из тех, кого привлекают только наглецы и грубияны.

Но она просто улыбнулась и положила ему на щеку ладонь.

– Меня не обмануть, – сказала она низким хрипловатым голосом. – Ты мой приличный, хороший мальчик.

Дэнни умел трахаться, умел получать то, чего хотел, и не заботиться о партнерше. Он потерял счет «арестам» за проституцию – девицам, которые платили штраф непосредственно ему или ртом, или раздвинутыми ногами. Он уже забыл, когда последний раз заботился о том, чтобы и партнерша получила наслаждение, и чувствовал себя как неловкий девственник, прикасаясь к Делии, стыдясь и придя в ужас, когда его неуверенность превратилась в отсутствие физической реакции.