Здесь, под северной звездою... (книга 1) - Линна Вяйнё

— Пойдем, Элиас.

Оску не спешил применять силу, хотя бы уж потому, что Элиас вымазался простоквашей и не хотелось пачкать об него новый костюм. Но, поскольку парень артачился, другого выхода не было. Оску кивнул стоявшему невдалеке Аксели. Тот подошел, чувствуя себя необычайно важным от выпитого вина, взял Элиаса за руку и взглядом старался внушить ему, что лучше уйти по-хорошему, так как все равно уйти придется. Но отец Канкаанпээ подлил масла в огонь, наказав вытащить пария за ворота и там отколотить хорошенько. Делать было нечего: они подняли Элиаса на руки, стараясь не особенно испачкаться об него. Парень обрадовался, хлопал в ладоши и кричал:

— Подходите еще, мужики!.. Подходите, вы, простофили, грузила для бороны!..

Кто-то возмущенно зашикал на него, но большинство смеялось: пускай, мол, покуражится, это не страшно. Вдвоем ребята вынесли Элиаса. Правда, в сенях он ухватился за косяк и крикнул:

— Стоп! Граница Франции! Предъявите ваши паспорта!

На дворе они его урезонили. Он был уже в таком состоянии, что без долгих пререканий отправился спать в баню Мэкеля, находившуюся неподалеку. На обратном пути Оску дал Аксели хлебнуть еще пару глотков, и, отчистив костюмы от простокваши, они вернулись в дом. Там уже случилось новое происшествие. К рабочему дому с задворок подобрался Кустаа-Волк. Став на колени у большого камня и что-то разложив на нем, он кивал в сторону дома и бормотал какие-то непонятные слова, ударяя ребром ладони о другую ладонь. Затем он так же таинственно скрылся в лесу. Когда люди, заметившие возню Кустаа, подошли к камню, они нашли там кусок дранки, на которой были крест-накрест положены две коротенькие шерстяные нитки — красная и серая.

Кустаа приходил к рабочему дому колдовать! Люди сразу догадались, так как он в последнее время занимался знахарством. Он даже выпустил заколдованную змею на гору Мэйнпээ, известную змеями. Все это было уже не ново, поэтому и над колдовством Кустаа большинство присутствующих только посмеялось. Но кто-то с пьяной серьезностью сказал:

— Все-таки нельзя эту чертовщину так оставить... Она направлена против рабочего люда!..

Реплика эта потонула в общем шуме. После глотков из бутылки Оскара у Аксели снова зашумело в голове, и он стал у дверей, опершись о косяк. Юсси и Алма с младшими сыновьями собрались домой. Алма сказала:

— Отец устал, и мы уходим. Ты тоже долго не задерживайся.

— Я скоро приду.

Мать поглядела на сына с некоторым сомнением, но так и не поняла, пьян он или нет.

Проводив родителей, Аксели почувствовал себя свободнее. Он оторвался от косяка и стал громко разговаривать, но это не привлекло особенного внимания, потому что у дверей толпилось много народу. Он настолько осмелел, что даже прошел через весь зал — туда, где на почетном месте сидели новобрачные. Санни бросила на него враждебный взгляд, потому что к Янне уже не раз подходили приятели и что-то шептали ему на ухо. Санни следила за ними строго и настороженно. Она ни на миг не выпускала Янне из виду. Теперь она решила, что и Аксели пришел предложить Янне выпивку.

— Ну что, женатый человек, как ты себя чувствуешь?

— Да ничего, привыкаю понемногу.

— Да. Остается завести еще трубку, чтобы был полный комплект игрушек: жена и велосипед уже имеются.

Эту присказку не сам Аксели придумал, но черт дернул его за язык... Санни обиделась, и Аксели, оставив их, вернулся к дверям.

Затем Элина, проносясь мимо в танце, заметила его. I Удаляясь, она оглянулась через плечо, а когда танец окончился, подошла и спросила:

Где ты был все время? Тебе досталось что-нибудь?

— Мне-то? Досталось! Получил! Досталось предостаточно!

По этим словам и по его неподвижному взгляду Элина поняла, что он пьян. Улыбка слетела с ее губ, и она нерешительно проговорила:

— Я о бутербродах... Достались ли тебе бутерброды?.. Потому что я весь вечер не видела тебя.

— Об этом ты не горюй. Ты меня видела уже столько раз... так что не стоило еще и сегодня напрягать зрение. Я свои бутерброды получил. Все в полном порядке.

Элина ушла. Сперва она даже обиделась и все же не могла забыть этот странный разговор. Неужели Аксели за что-нибудь рассердился? За что? Она расстроилась, и кавалер уже не мог добиться от нее улыбки. Она отвечала на его болтовню рассеянно. Разговор с Аксели не выходил у нее из головы. Тут было что-то неясно. Постепенно она поняла, что Аксели в чем-то обвиняет ее. И, видимо, у него есть для этого основания. Закончив танец, она побежала к дверям, но Аксели там уже не было.

Конец вечера прошел для нее сумбурно. То ее тревожило и огорчало исчезновение Аксели, то вновь подхватывала волна восторженной радости. И все, о чем прежде лишь неясно мечталось, теперь, казалось, непременно должно было сбыться. И какое-то чувство говорило ей: он ушел не навеки. Тогда она снова улыбалась своему кавалеру, который, впрочем, и не замечал, что девушка не слышала толком, о чем он ей говорил.

II

На другой день Аксели копал канаву. В ушах звучали слова, сказанные им накануне: «Ты меня видела уже столько раз...»

Тогда лопата с особенной яростью вгрызалась в землю, и парень ворчал, резко нажимая ногой:

— Са-а-та-на!.. Что за глупость!.. Мальчишка я! Окрысился, как будто обидели... Вздумал характер показывать.

Он копал, не делая перерывов. Работал словно одержимый. Мускулы наслаждались напряжением, и пот, ливший в три ручья, очистил и тело и душу. Час за часом длилась эта изнурительная работа, и постепенно возникало радостное ощущение силы и мужества, от которого вырастали крылья. Аксели испытывал захватывающее чувство гордости. Он словно играл работой. Он держал правую руку на черенке лопаты выше обычного, так что бросать землю было тяжелее, но зато виднее становилась его сила. Все движения тела стали особенно гибкими и упругими. Волосы упали на висок, но казалось, что тут им и место. Временами он даже как будто напевал:

— ..Для блага родины пожертвуем собой... Все на труд, все на труд, как на бой... Вот та-ак... тысяча чертей... никуда не денешься... Оп! Пошла... легка... точно смерть бедняка...

Но свадебный вечер все же не выходил из головы. Как он опозорился! Теперь нельзя и носа показать в Кививуори. Хотя в глубине души он знал, что все равно пойдет туда, и очень скоро. В деревне он встретил Оскара, и когда тот спросил, почему Аксели