Письма с фронта. 1914–1917 - Андрей Снесарев

Хожу все время в штиблетах с обмотанными ногами и в защитных штанах… Как-то появился в окопах в синих с красными лампасами (щеголем), так они мне показали: по пятам шли шрапнельным огнем.

Давай, моя славная религиозная женушка, свои глазки и губки, а также малых, я вас всех обниму, расцелую и благословлю.

Целуй папу и маму.

Дорогая женушка!

Получил твои письма от 8, 15 и 16.VIII, а несколько позднее твою телеграмму о твоем прибытии в Петроград. Никак не пойму, прибыла ты 26 или 28 августа, скорее полагаю первое. Уже одно письмо – два дня назад – я направил тебе на север, так что без писем ты пробудешь дней 4–5. Вчера обходил свои позиции (часть) и убедился, что такое [Лес. К-ы – зачеркнуто]… Кругом лес, глубокие пропасти, бегущие по камням речонки и крутые спуски и подъемы. Захватил с собою кавказского командира. Выехал (где можно, пробирался верхом) в 10 часов, возвратился в 19. Все, что было со мною, изморилось страшно; Осип только что говорил мне, что у него и сейчас ломит ноги. Азиат[ский] подполковник, раненый три раза, изморился совсем и в окопы со мною уже не мог пойти. А какие панорамы открываются глазам, когда взберешься на какую-либо шишку: волны леса с перегибами вверх и вниз и с отдельными шишками, кое-где голые склоны, покрытые стволами деревьев или горной травой, вдали главный хребет с высокими и голыми массивами, а влево горная долина с куском деревни и с удаляющимся поездом… Стоишь, смотришь и забудешь, что сюда еле забрался… Кругом глушь, и странно видеть в ней следы недавней суровой борьбы: натыкаешься на брошенные котлы, вьючные сундуки, брошенную мадьярскую газету… Иногда попадешь в струю трупного запаха и скоро идешь мимо трупа… он уже разложен, весь черен, и в нем кишат черви: грустный остаток от когда-то живого организма с прочным телом и высоко и горделиво порхающими помыслами духа…

Осип поднимает какой-то лист с рисунками, находит на нем девочку с подстриженными волосами и показывает мне: «У Еички так же теперь волосы напереди обрезаны… похожа на нее…» Посетил окопы, затем прошел вперед в заставу, а от нее еще дальше – в полевой караул. В ста шагах перед ним лежит труп мадьяра, пытавшегося ночью подойти к караулу. Говорю им: «Что же вы его не похороните; вонять будет». Старший улыбается: «А може, Ваше Пр[евосходительст]во, евойные придут, чтобы его похоронить, а мы их сцапаем». Соглашаюсь с дельной мыслью. И остается лежать труп в качестве приманки для чувства своих сородичей… не попадутся ли? После прогулки лег в 21 час и проспал почти до 8 сном праведника. В одну ночь как-то видел, что меня взяли в плен (вероятно, от воспоминаний о Григорове), и проснулся весь потный… А жить в плену? Это ужасно до невероятия. А между тем, сколько раз я был недалек от этого. Давай, золотая, твои губки и глазки, а также троицу, я вас всех обниму, расцелую и благословлю.

Целуй папу и маму, кланяйся знакомым. А.

Дорогая моя женушка!

Посылаю тебе ряд карточек: пушки – для сынов, а виды – для тебя с дочкой. Виды относятся к той местности, о которой я тебе писал… помнишь мосты, на снимках виден только большой. У нас последние два дня идет дождь, а на позициях, где повыше, он обращается в мокрый снег. Приказываю у себя топить, благо дров – хоть отбавляй, и в моей комнатке уютно и тепло. И среди этой дикости вчера, напр[имер], офицер, выйдя на охоту, видел оленя с 7 ветками на рогах – бывают курьезные сюрпризы; за столом в качестве третьего мы каждый день имеем свежую малину с молоком. Ее в лесах здесь пропасть, и, несмотря на холода, она держится и будет еще долго держаться. Малина необыкновенно сладкая и ароматная. Мы смотрим на нее как на подарок Неба нам, окопным жителям. Кроме малины есть в лесах ежевика и земляника, но мы ее не получаем.

Попались мне приложения за 1913 год к «Ниве» и роман Гиппус «В паутине любви». Прочитал… старого типа стряпня со злодеями и со сплошь красивыми женщинами, из которых одни сияют добродетелью, а другие удручают своей безнравственностью и злодеяниями. В приложениях есть кое-что занимательное, особенно среди научных очерков. Хороши следующие строфы Альф[реда] де Мюссе:

C’était un mal vulgaire et bien connu des hommes,Mais, lorsque nous avons quelque ennui dans le coeurNous nous imaginons, pauvres fous que nous sommes,Que personne avant nous n’a senti la douleur.[27]

Эти стихи были хорошо вставлены в небольшой и грустный рассказец «Астры».

Все, что читаешь, читал когда-то раньше, но теперь де лаешь это иначе, особенно когда имеешь перед собою научно-попул[ярные] очерки: все недостатки, шероховатости, натяжки или наивности (особенно вранье) видишь ясно, словно духовный глаз вооружен огромной лупой, но все же читаешь снисходительно и не без интереса… больно уж скучаешь по чтению. Мои математические книги застряли с двуколкой, и у меня совершенно нет никакого материала. Леля наконец-то выбралась на фронт. Буду жить надеждами, что выйдет так, как ты ожидаешь… отчего же нет. Ошиблась ты только в одном, что это от нас близко… мы теперь в такой глуши, что добраться до Лели нам невозможно, это дальше, чем до Петрограда. Во всяком случае, как только узнаю точно Лелин адрес, пошлю туда специального человека. Послать сейчас Осипа не мог, так как письмо о прибытии Лели в Подволочиск 2.IX получил вчера вечером, т. е. 1.IX. Во всяком случае, у Лели товар не пропадет, и мы его с Осипом рано ли, поздно ли получим.

Сейчас солнце выглянуло из-за туч, и окружающая меня панорама стала веселее и приветливее. Выше меня, на пригорке, освещенные солнцем, пасутся среди развешенного белья лошадки конных ординарцев, люди поправляют промокшие крыши своих землянок, в двух местах струится к небу сизый дымок… Игнат рад пригожему дню и занят возле конюшни мойкой моего белья; на нем белый передник; какой-то солдат тоже лезет с руками в его кадушку; вероятно, помогает или моет свое… мягкий Игнат никогда не прогонит. Осип с одним азиатом проехали мимо, у азиата в руках коса – значит, поехали косить сено.

Сейчас ты в Петрограде, и я жду от тебя интересных новостей. Там ты, вероятно, узнаешь, каким образом провалились мои кандидатуры и кто оказался моим удачливым заместителем. Только что получил сведение, что мне намечается какая-то продолжительная командировка и я должен экстренно выехать… Что еще это за новость? Сейчас приказываю Игнату прекратить мойку белья (что он встречает с кислой миной) и готовиться к отъезду. Что это такое – буду тебе писать.

Давай твои глазки и губки, а также самое, а также троицу, я вас обниму, а также расцелую и (что это все «а также») благословлю.