Выброшенный в другой мир 2 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович

– Мы уже с вами говорили на эту тему, поэтому я не буду опять все пересказывать. Возьмете четыре пехотных полка, свой второй особый и несколько эскадронов кавалерии. Она вам будет нужна для окружения замков и связи, так что с численностью определяйтесь сами. Вашей основной силой будет артиллерия. Десятка баллист и пяти станков для ракет хватит. Захватите пару обозов: один для ракет и снарядов, второй для провианта. Когда будете добираться до южан, пройдете недалеко от столицы. Обязательно навестите Ингара Ронгарна. Окажете уважение старику и заручитесь его поддержкой. Пусть наместник выделит вам сопровождение. Очень важно, чтобы вы там были не одни. Теперь по южанам. За все время существования королевства Барни в нем пять раз вспыхивали мятежи, и все пять раз они начинались в южных графствах. Пора с этим кончать. Поскольку в мятеже приняли участие не какие-то там вторые-третьи сыновья, а главы родов, этим родам больше землей не владеть. Скажете Ингару, чтобы выделил вам шесть кандидатов в графы. Уверен, что вам никто сдаваться не будет, вас просто пошлют. Замки там являются настоящими крепостями, поэтому штурмовать вы их не будете. Незачем рисковать своими людьми. Предлагаю два варианта на выбор. Или вы обстреливаете с помощью артиллерии сам замок, выжигая все живое, или заливаете стену огнем и закладываете подрывной заряд. Если от взрыва рухнет достаточно большой участок стены, гарнизон должен сдаться. Не сдадутся, опять пускайте в ход баллисты или расстреливайте всех из арбалетов. Главное – не допустить потери в войсках, мы их и так в последней войне понесли достаточно.

– А если все-таки зайдет речь о капитуляции?

– Я буду очень разочарован.

– Вы меня очень удивили! – сказал Парман. – Честное слово, не ожидал от вас, Серг, таких слов!

– Чтобы меня понять, нужно знать, что там за народ, – ответил Сергей. – Мне такое нелегко говорить, и не подумайте, что я вам приказал не принимать капитуляцию. Если сдадутся, устраивать бойню нельзя. У нас в лагерях довольно долго жили воины Барни. Я со многими из них говорил, и с офицерами, и с солдатами. Выбирал тех, кто имел дела с южанами. Общее мнение таково, что народ, который там живет, отнести к барнийцам нельзя. Со своими они дружелюбны и дела ведут честно. Одним словом, нормальные люди. Только вот все, кто не живет в восьми южных графствах, для них своими не являются. Поэтому и отношение к ним повсеместно мерзопакостное. Вот сдадутся они вам, и что дальше? Куда их потом девать с их ненавистью к нам? И это ведь мы уберем только шесть графских родов, а сколько там баронов? Но это уже пусть болит голова у новых графов. Задержитесь и проследите, как будут давать присягу новым хозяевам. Если все-таки кто-то сдастся, везите всех сюда, здесь и будем разбираться, что с кем делать. Вопросы есть? Тогда идите готовиться. И учтите, что мы не только мстим за Ива и Лону. Вскоре туда поедут Камил с Лани, и я не хочу, чтобы и они...

– Я понял, Серг, – сказал Парман. – Не беспокойтесь, все будет хорошо. Вы, главное, сами будьте осторожны. Мерзавца, которого прислали по вашу душу, так и не выловили!

– Ничего! – усмехнулся Сергей. – Мы предпринимаем все меры предосторожности, поэтому вряд ли у них что-то получится. Надеюсь, что ребята Салана будут готовы к визиту в союз уже в этом году. Посмотрим, как им понравится, когда мы ответим той же монетой!

– Отправил Альбера? – спросила Альда, когда Сергей зашел в гостиную.

– Собирается, – ответил муж. – Выйдут через пару дней. У тебя он как, не толкается?

– Рано еще. И почему он, а не она? Хочешь мальчишку?

– Наверное, лучше было бы мальчика. Был бы наследник и старший брат для дочери. Хотя я от тебя и девочку приму с радостью! Где молодежь?

– Ты что? Сам же их вчера направил на обучение к казначею!

– Я не об этих спрашиваю.

– Алекс с Майей сразу после уроков побежали в спортивную комнату. Не думала, что они так увлекутся твоей борьбой. Ну оно и к лучшему. Пусть валяют друг друга по коврам, чем лазят где не надо. А зачем они тебе нужны?

– Я их думаю на лето отправить в баронство к Газлам. Когда Лаша будет рожать?

– Через пару декад. Боишься за них?

– Я за вас всех боюсь, – вздохнув, признался Сергей. – Вот ведь сволочи! И война закончилась, и не дают расслабиться! Ну ничего, мы и этого мерзавца выловим, и отплатим им той же монетой! Они так привыкли к своей изоляции, что даже в мыслях, наверное, нет что кто-то может нанести ответный визит. А мы ведь мелочиться не будем. Это они охотятся за нами с отравленными иголками, мы, если туда попадем, рванем на фиг что-нибудь вроде королевского дворца! Вот пусть и думают, стоит ли и дальше пакостить.

– Мне, что ли, начать так выражаться? – улыбнулась Альда.

– Тебе нельзя, – засмеялся муж. – Я обычный герцог, а ты у нас главный судья четырех провинций!

– Ну и что показал обыск? – спросил Джок.

– Как вы и говорили, господин граф, нашли мы у него дурку, – ухмыльнулся начальник стражи Дореи. – Оба арестованы, и отец, и сын.

– И что говорят? – поинтересовался Джок.

– А что они могут говорить, ваше сиятельство. Они теперь люди конченные и прекрасно это понимают. Отец молчит, а его сынок льет слезы.

– Вот что, Ланс, – сказал Джок, – давай-ка этих купцов сюда. У вас они молчали, а у меня, думаю, запоют. Приведете, и убирай всех своих. Это секретное дело, вам их пение слушать ни к чему.

– Садись, Март, – сказал он десять минут спустя крепкому мужику с широкой купеческой бородой, которого вместе с сыном привели стражники. – И сынок твой пусть садится. Разговор у нас будет серьезный. Влипли вы очень сильно. Ваш дом и все имущество конфискуется, в том числе и денежки, которые хранятся у «Братьев Моз». Твоя жена пойдет по миру, а вас обоих отправят на галеры. Ты там, может быть, и год протянешь, и два, а вот твой сын будет пожиже, быстро сгорит.

– Вы мне, господин, ничего нового не сказали, – мрачно ответил купец. – Заткнись, Гнат, что развылся-то? Насчет чего разговор, господин? Никак дурка интересует?

– Ты разговариваешь с графом и Первым советником нашего герцога, – представился Джок. – Джок Лишней по кличке мясник, не слышал? Заткни своего сынка, а то не даст он нам говорить.

– Прекрати, говорю! – рявкнул отец, отвешивая сыну подзатыльник.

– Так лучше, – одобрил Джок. – Сейчас ты мне скажешь, за чем вы ездили, кроме дурки. Что ты продавал имперским купцам? Что сжал губы? Ты ведь, мил человек, даже до галер не доберешься. За дурку можно и повесить! Не знал? Значит, теперь знаешь. Не видел, во что она превращает людей? Так что вы ничем не отличаетесь от убийц, поэтому и спрос с вас будет такой же. Один для вас выход – отвечать на мои вопросы. И смысла молчать я не вижу. Что бы там ни было, покойникам оно ни к чему.

– А если скажем? – немного подумав, сказал купец.

– Отделаетесь штрафом, – улыбнулся ему Джок. – Сколько твоих денег лежит у купцов, пять тысяч? Вот три из них и отдашь. Сохраните свои жизни, дом и часть денег. Захотите – поднимитесь.

– А часть в доле? – спросил купец.

– Ты, Март, вконец обнаглел! – сделал вид, что рассердился, Джок. – Плохо на тебя действует доброта! Поэтому я с вами заканчиваю разговор и велю обоих повесить. Куда вы шлялись, примерно известно, так что как-нибудь найдем сами.

– Скажи ему, батя! – взмолился сын. – Порешат ведь! Зачем тогда все?

– Будь по-вашему, – согласился купец. – Слушайте. Я раньше до тепла промышлял охотой. Ходил не сильно далеко отсюда в редколесье за оленями. Это лер сорок отсюда. Лес там молодой и все больше лиственный, елок совсем мало. Пять лет назад охота не заладилась, и в поисках дичи я забрался дальше обычного. Там я на них и наткнулся. Живет в лесу семья, которая не выходит к людям. Я так понял, что убежали из-за отца, сделал он какое-то душегубство. Сам-то отец отчего-то помер, а они так в лесу и остались. Старуха и ее дети: брат с двумя сестрами, с которыми он живет как муж. Других-то мужиков в лесу нет. Есть еще мальчишка от этого непотребства. Говорят, были еще дети, да все померли! Я у них задержался и каждую ночь работал со всем старанием. За то меня и отблагодарили. Старуха курит дурку, для себя ее и выращивает. Только она не одну эту пакость растит. Эта бабка, пока не свихнулась от своей травы, как-то научилась выращивать на грядках олений корень и передала это искусство дочерям. Я как увидел – обомлел! И сразу же с ними уговорился, что они мне эти корешки будут выращивать, а я им за каждый корень плачу золотой и привожу все, что надобно. Все честно, без обмана!