Уиронда. Другая темнота - Луиджи Музолино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элио с улыбкой покачал головой, сказал «Пока, Пука, остаешься за главного» и захлопнул за собой дверь.
* * *Чинкве-Терре. Острый запах моря и эвкалиптов, бьющий в лицо ветер, чайки, летящие, как дротики, почти касаясь крыльями скал. Все еще стояла зима, но было намного теплее, чем в Пьемонте.
Как же здесь хорошо! Элио не мог вспомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие. Он отлично спал и почти не думал о матери.
Даже познакомился с женщиной в небольшом пабе городка Вернацца. Они выпили хорошего местного вина, поболтали и обменялись телефонами – может, снова удастся увидеться.
Элио чувствовал себя не таким одиноким и потерянным, как обычно, в лабиринте одинаковых недель.
Три дня пролетели как один миг. Напоследок он решил побаловать себя шикарным обедом из морепродуктов. Сначала поест, а потом уже отправится на вокзал и сядет в поезд. При мысли о возвращении его бросило в жар, а дыхание участилось.
Он ждал, пока ему пожарят креветок, как вдруг в кармане зазвонил мобильник. Самодовольно улыбнувшись, Элио решил, что это Паола, женщина, с которой он познакомился пару дней назад.
Наблюдая, как дети играют в догонялки перед окнами ресторана, на выбеленном зимним солнце пляже, Элио ответил на звонок.
– Алло?
В трубке послышался хриплый, неуверенный голос.
– Да, здравствуйте… Это синьор Элио Дзоппенья?
– Это я, да. С кем я говорю?
– Синьор Дзоппенья, это карабинеры. Мы пытались найти вас по домашнему адресу, но…
Элио почувствовал глухое возбуждение. Они их поймали! Поймали этих засранцев, разгромивших квартиру! А иначе зачем они звонят?
– Да, я в отпуске, в Лигурии… Вы их поймали? Скажите «да»!
Казалось, вопрос застал полицейского врасплох.
– Поймали? Кого? Синьор, послушайте…
– Тех, кто забрался в мою квартиру! Воров, вандалов. Этих…
– Нет, нет… – перебил карабинер, и вдруг заговорил таким официальным тоном, что у Элио волосы встали дыбом. – Я звоню по другому поводу. Ваша мать…
Заслоняя солнце, небо заволокла туча, и ее когтистая тень нависла над водой и детьми.
– Моя мать умерла три недели назад, извините, я не понимаю…
– Я о могиле вашей матери… – смущенно поправился карабинер. – Произошел несчастный случай. Вам нужно приехать как можно скорее.
Элио сидел, вытянув ноги под столом; вдруг зал ресторана закружился вокруг него. Поднявшаяся где-то в желудке волна ярости докатилась до мозга.
– Что значит «несчастный случай»?.. Объясните, пожалуйста, нормально!
– Могила вашей матери… ее кто-то осквернил. Нам позвонили с кладбища и…
– Осквернил? Но кто? – с недоверием протянул Элио, выходя из ресторана под недоуменными взглядами официантов.
– Прошлой ночью. Синьор Дзоппенья, мне очень жаль… Приходите в участок, чем быстрее, тем лучше.
– Как ее… осквернили?
– Будет лучше, если вы прид…
– Как ее осквернили?! – заорал Элио, и на него стали оглядываться.
Карабинер замялся.
– Деталей я не знаю, мне просто поручили позвонить, но… они вскрыли гроб и сделали… тело… не знаю, как сказать. Вам нужно поговорить с моим начальством. Я… Извините, синьор Дзоппенья. Приезжайте, как можно быстрее.
Элио помолчал, а потом сбросил.
Он долго смотрел на море и бегающих детей невидящим взглядом, словно на самом деле не существовало ни детей, ни его самого.
* * *Элио вернулся в Турин под вечер и прямо с вокзала поехал в участок, впадая то в слепую ярость, то в оцепенение.
Его пригласили в теплый светлый кабинет с огромной фотографией президента страны на стене и итальянским флагом, свисающим с потолка.
С ним беседовал начальник.
Долго.
Элио пришлось приложить немало усилий, прежде чем ему наконец рассказали, как именно была осквернена могила. Когда же он узнал все подробности, не меньшие усилия потребовались, чтобы его не вырвало прямо на стол.
Только сумасшедшему могло прийти такое в голову. Вот извращенец! Его нужно немедленно посадить в психушку!
Этот маньяк разрушил надгробие, откопал гроб, снял крышку, а потом перенес уже распухший труп в центр кладбища, раздел догола и поставил на четвереньки. Когда на место преступления приехала полиция, картина была такая, будто какие-то извращенцы проводили здесь свой ритуал – они выкололи жертве глаза, а вместо них вставили две пуговицы. В рот напихали что-то белое, но под дождем все превратилось в кашу.
Элио пребывал в полной растерянности. Он не глядя подписал заявление о возбуждении дела, односложно ответил на вопросы и принял пару капель принесенного секретарем успокоительного.
Воображение рисовало ему картины, которые он не должен был видеть.
Полицейские предложили отвезти его домой или вызвать такси.
Элио отказался.
– Я в порядке, – сказал он. – Я в порядке.
А про себя подумал: «Нет, этого не может быть».
Собираясь выходить из кабинета, Элио встретился с полным сочувствия взглядом полицейского начальника, хотя тот, конечно, вряд ли мог представить, что творится у Элио на душе.
– Синьор Дзоппенья, послушайте. Мне нужно уточнить… Сначала вандалы в доме, а теперь это… Может, вы с кем-то недавно поссорились? Не знаю, коллега там или еще кто-то…
На несколько мгновений Элио задумался. А потом ответил:
– Нет. Ничего такого не припоминаю.
Он вышел из участка и под красной шишковатой луной зашагал домой, словно робот, волоча за собой чемодан, – напоминание об отпуске, который теперь казался далеким, как детство.
* * *Поднимаясь по лестнице, Элио задумался над последним вопросом карабинера. Кто мог настолько его ненавидеть? Он ведь был обычным человеком, жил обычной жизнью, работал на обычной работе.
Нет.
Разгром квартиры и осквернение могилы – это просто ужасные совпадения, хотя…
Хотя.
Пуговицы.
Но это невозможно.
Он вставил ключи в замок. Открыл дверь в темную квартиру.
– Тут кто-нибудь есть?
Тишина. Хотя кого он ожидал там увидеть?
Бросив чемодан в прихожей, Элио прошел в гостиную и протянул руку к выключателю.
А нажав, в ту же секунду почувствовал запах газа.
Он даже шелохнуться не успел.
По квартире пронесся столб огня и разбитого стекла, ударная волна сорвала половину лица Элио, словно кусок дрожжевого теста, и отбросила обожженное тело к книжному шкафу у другой стены гостиной.
Запахло паленым мясом.
Он был весь изранен стеклами и горящими осколками.
Внизу закричали соседи, с улицы послышались проклятия.
Шторы из полиэстера запылали, как оранжевые факелы, помогая огню расползтись по всей квартире.
От тлеющего пластика шел черный вонючий дым.
Обгоревшая человеческая плоть издавала сладковатый запах, волосы вспыхнули, словно соломинки в пламени костра.
К сожалению, Элио Дзоппенья умер не сразу и даже не потерял сознание. Он лежал на полу в своей гостиной со сломанным позвоночником, глядя вокруг единственным оставшимся глазом. В огне танцевали призрачные силуэты, придвигаясь все ближе и ближе.
Он попытался заговорить, но изо рта выскользнул мокрый сгусток. Элио с ужасом понял, что это язык и слизистые, опаленные жаром.
Опираясь на сломанную руку, он приподнялся, потом снова упал на пол и увидел Пуку.
Пуку-слоненка.
Тот неподвижно стоял на треснувшем от взрыва стеклянном столе.
Вдруг Пука зашевелился. Когда послышался вой сирен, слоненок спрыгнул со стола и направился к человеку, который много лет назад позволил запереть своего друга в маленькой коробочке в сырой кладовке, который бросил его одного, вышвырнув
