Писания про Юного мага - SoNew

— Конечно, я могу тебе помочь. — Гром продолжал бубнить в темноте, бедняга. Похоже, он просто свихнулся тут от одиночества и неизвестности.

— Неизвестность — вот чего я боялся больше всего на свете. Шаг — и нет возврата, понимаешь? А куда шаг? Что там? Невозможно передумать потом, исправить ошибку.

Маг закрыл глаза и не почувствовал никакой разницы. Вот уж воистину — темно, хоть глаза выколи!

Гром продолжал все тише и тише:

— А теперь я не боюсь. Потому что никто, кроме меня не может помочь моей Радоле. Я пришел сюда, что бы утереть нос Торионелу в последний раз. Он-то думает, что скрутил меня по рукам и ногам. Но я уже готов. Да, теперь та странная женщина согласилась бы, что я готов. И ты — лучшее этому подтверждение. Ведь последнее, что мучало меня — это невозможность поделиться с кем-то моей тайной. А ты появился и выслушал меня.

«Боги всемогущие! Страж-охранитель!» — мысленно взмолился Клайд — «Дайте мне уснуть и увидеть Вивиан еще хоть разок!».

— Спи, спи! Я тебе ребра подлечил, но ты поосторожнее пока ворочайся. — Гром отодвинулся от Клайда и снова тюремные запахи окружили мага. — Тебе-то еще долго… очень долго. А все-таки, молодцы мы с тобой оба!

Клайд ощутил, как сон наконец заглушает этот назойливый голос, и в темноте раздались шаги по мокрой земле, торопливые, но осторожные. Луна металась за темными ветками, будто рападаясь на части. Угловатые, неясные тени двигались по ночному лесу. Неожиданно из-за куста поднялось нечто приземистое, горбатое, тускло и опасно отблескивающее металлом. Гулкий лай, больше похожий на кашель, разорвал тишину.

— Страж сохрани! — раздался испуганный девичий голос. — Ой! Мама!

Глава 40. Неизвестность

Вивиан никак не могла сосредоточиться на мелком почерке рецепта, по которому она заваривала микстуру для Кузьмы. Весь день она сдерживала подступающие к глазам слезы, потому что ей было стыдно показать свою слабость перед Лемвен. Может быть, у эльфийки и не было столько общих воспоминаний с Аннарином, как у Пророчицы с Клайдом, но влюбленность обоих эльфов была заметна всем друзьям.

И вот, Лемвен всю дорогу кусает губу и не роняет ни единой слезинки. А Вивиан что, хуже что ли?

Но к утру, после бессонного бегства по лесу, мужество начало оставлять девушку. Страшнее всего была неизвестность. Она мучала ее, подсовывая воображению то картины ужасных мучений Клайда, то слащавые варианты его неожиданного спасения. Вивиан сходила с ума от беспокойства, то раздумывая, не отправиться ли обратно к форту, пока они еще не свернули с тайной тропы, то прибавляя шагу при мысли о том, что только Кселла и Гильдия магов могут помочь Клайду.

А уж когда из кустов вывалилась непонятная горбатая фигура и со странными лающими звуками двинулась прямо на беглецов, растерялись и Тиэрон с Сэйтом, а бесстрашная Лемвен вскрикнула что-то совсем детское. Непонятно, как Вивиан умудрилась узнать в этом монстре мокрого по уши, абсолютно простывшего Кузьму, мужественно волокущего тяжеленный мешок с продуктами!

Как пояснил охрипший гном, он пытался срезать путь, пользуясь купленной по случаю картой, потому что на дороге объявились непонятно чьи кордоны, проверяющие всех путников.

Ничего утешительного друзья рассказать гному в ответ не могли. Что случилось с Марусенькой, и живы ли Клайд, Аннарин и Седди никто не знал. Лемвен все так же молчала, закусив уже не губу, а кулачок, и Вивиан заставила себя разложить на земле крохотную походную плитку и заняться микстурой для гнома. Это отвлекало от мрачных мыслей, но травы и порошки у нее то и дело просыпались на землю.

Наконец, Кузьма получил свой отвар, а беглецы — по толстенной лепешке с сыром, показавшейся им бесподобным лакомством. Ели медленно, отщипывая по кусочку, впитывая в себя сытный запах и вкус. Спать в лесу, на месте привала, никто не рискнул. Молча распределили груз продуктов по заплечным мешкам и, поддерживая качающегося от слабости гнома, двинулись к северному тракту.

По дороге само собой к ним пришло решение укрыться в Башне Слоновой кости. Не то чтобы это было самое безопасное место, но прикорнуть где-нибудь в уголке, среди бесчисленных просителей, кандидатов в ученики и прислугу, посыльных, вечно осаждавших этот приграничный оплот магии, шанс был. А потом, со свежими силами уже и решать, куда двигаться дальше.

Совсем недалеко, за вершинами Предательского Хребта, лежали зеленые поляны светлых эльфов. А чуть северо-западнее, за более низкой, но столь же неприступной Грядой Темных Знамений, начинались сумеречные владения темных эльфов. Эти земли, казавшиеся такими опасными ученикам, теперь представлялись путникам оазисом безопасности и беззаботности в суровом мире.

Кузьма скупо, покашливая в бороду, пересказывал услышанные в Орене новости. Про странные заставы рассказывали по всему Приграничью. Отряд охотников недавно пропал в Зачарованной Долине, где люди испокон веку промышляли молодых драконов и никогда не водилось черезчур опасной нежити.

Странствующие менестрели принесли вести, будто на крайнем севере открылся новый проход в Алмор, да не куда-нибудь, а прямо к знаменитой орочьей Пещере Испытаний с саламандрами. Рассказывали они и об древней императорской горобнице, что, дескать, обнаружилась вдруг после землетрясения в долине, всегда носившей пришедшее из древности название Четыре склепа, что по дороге в Храм Странников.

Все эти названия мало, что говорили молодым людям, да и сам Кузьма неопределенно откашливался на их вопросы.

— За что купил, за то и продаю. — пыхтел гном, обливаясь потом, отчасти из-за жары, обрушившейся на них сразу за пологом тумана, отчасти из-за микстуры от кашля.

— А что, да как, я знать не знаю, сам туда покуда не хаживал.

Участок дороги, ведущей от Башни Гордыни к оплоту магов и к замку Орена, они успешно обошли по руслу реки. Им повезло не встретить опасных тварей, и никаких кордонов на боковых ответвлениях тракта тоже не было.

Несколько раз им попадались следы поспешного бегства — брошенные тачки с узлами, павшие буйволы, кострища на обочинах. Встретилось и несколько свежих могильных холмиков — кто-то оправился с тракта в вечный путь. А на диком берегу реки, по которому они обходили перекресток двух дорог, в зеленом мху лежало тело высокого костлявого старика в зеленой робе с одной-единственной, странного вида, стрелой, глубоко вошедшей ему в грудь. Убийцы даже не потрудились снять с жертвы старый меч в потертых ножнах и кошели. Вокруг несчастного из поясных мешочков рассыпались пустые облатки для пилюль, пузырьки с лекарствами и сухие корешки. Судя по всему, убитый был лекарем или знахарем на одном из хуторов. Вивиан осмотрела старика и безнадежно покачала головой — нет, это не выморок. Беглецы потратили добрый час на то, что бы завалить тело речными камнями. На насыпь положили меч убитого и собранные Вивиан лекарские принадлежности. Быть может, кто-нибудь, знавший старика, опознает потом эту могилу.