Лузитанская лира - Автор неизвестен Европейская старинная литература

«В жестоких муках, в боли неустанной…»

В жестоких муках, в боли неустанной,Ни в чем не находящей облегченья,Смерть призывать — а смерть все длит мученья,Смеется свысока над старой раной.

И убеждаться, мучась: разум, данныйОт неба нам, во власти помраченьяИ нет для сердца воли, нет леченья —Как тут не счесть, что все — лишь ветр обманный.

Я знаю очи, что всему виною,И взглядом я ищу их взгляд ответный,Чтоб оправдать себя их чистым светом.

О сны мои, возвышенны и тщетны!Кто вас не видит, смейся надо мною,Но я один вас вижу в мире этом.

«Надежду, что напрасно муки множит…»

Надежду, что напрасно муки множит,Отбросил я — зачем пустые сныВернулись вновь? Зачем, превращеныВ ничто, до дна испиты, ум тревожат?

Ужель слепой мальчишка[24] превозможетВсе доводы, что здравы и ясны?Иль он моей не видит седины?О жизни срок, растрачен ты, не прожит!

Душа, обман познавшая стократ,Ужели не опомнится? УжелиВ расчет не примет зноя, мук, утрат?

Так странники, что в бурях уцелели,Клянут моря — и с берега кричат:— Эй, корабельщики! Доставьте к цели!

«Не греет Солнце, птицам невозможно…»

Не греет Солнце, птицам невозможноРаспеться над холодными полями,И пробужден я шумными дождями,Нет, не от сна — от дум, что так тревожны.

О мир вещей, изменчивый и ложный,Кто вверится тебе, пленившись снами?Уходит время, дни идут за днями,Как корабли под ветром, ненадежны.

Я помню: все цвело здесь, пели птицы;И помню: шли дожди, смолкало пенье;Мой цвет волос успел перемениться.

Сейчас все немо здесь, все скрыто тенью,Но знаю я: природа обновится,Моим же переменам нет целенья.

«Сей дух, и чистый, и нелицемерный…»[25]

Сей дух, и чистый, и нелицемерный,По праву удостоясь славной доли.Ушел охотно из земной юдоли,Всем виденным здесь удручен безмерно.

Сей дух, освободясь от дольной скверны,От жизни бренной, бурь ее и боли,Избавлен небом от земной неволи.Здесь — нам в наследье — путь разметил верный.

Пришел ты к нам — и вот наш век железныйСтал золотым, познал преображенье,Покуда ты повелевал умами.

И клад твой навсегда остался с нами.О, суета! Что с кладом тем в сравненьеЗлатой песок, дар Тежо бесполезный?

НА ДВУСТИШИЕ ИЗ СТАРОГО ВИЛАНСЕТЕ

О свет моих глаз,увижу ли вас?

Все прахом распалось,Горьки испытанья,К чему же осталосьСо мной упованье,А воспоминаньеЖивет посейчасИ по́лно прикрас?

К чему в помраченьеМечтать о награде,Коль тщетно влеченье?Томлюсь — чего ради? —С собою в разладеИ в рассветный час,И в закатный час!

Тоска, подозренья,— Верны иль обманны —Уйдете ль, как тени,Коль тенью я стану?Дышать перестану,Прервется мой глас,Но звать буду — вас.

НА ПЯТИСТИШИЕ ИЗ УЛИЧНОЙ ПЕСЕНКИ, КОТОРУЮ ПОЮТ, ЧЕРЕДУЯСЬ, ДВА ЖЕНСКИХ ГОЛОСА

Я в горы уйду,Там тишь, благодать.А кто меня любит,Кто любит меня,Сумеет сыскать.

Праздники в предгорье,Радостны селенья;Мне уделом — горе,Вам — увеселенья.Где уединенье,Лес, морская гладь,Там мне горевать.

Тень, прохлада, водыМанят, коли жарко,—Под вечер, товарка,Манят хороводы.Вспомни, мчатся годы,Их не удержать,Не вернутся вспять.

По себе не надоО других судить:Сердцу угодить —Лучшая награда;Мне была отрада —Коль ее познать,Нечего желать.

Верностью хвалитьсяПо́лно, право слово:Любо то, что ново,Будем веселиться,Сон пустой не длится —Облаку под стать,Улетит опять.

В сей тенистой чащеЯ найду приют,Буду ждать я тутДля верности вящей.Если ж преходящаЭта благодать,Буду смерти ждать.

ПЕСНЯ, СОЧИНЕННАЯ В БОЛЬШИХ ПОЛЯХ, ЧТО ЛЕЖАТ ОКРЕСТ РИМА[26]

Что увидеть мне даноВ этой шири бесконечной,Если мне в тоске сердечнойВидеть вас запрещено?

Эти римские поляДля меня полны печали,И спасет меня едва лиСердцу чуждая земля,Небеса ее и дали.Боль тяжка, боль бесконечна,И постичь лишь мне дано:Даль осилить сужденоВашей власти бессердечной!

ПЕСНЯ

У себя я не в чести,И наказан я судьбою:Не ужиться мне с собою,От себя мне не уйти.

Я бежал людей, скорбя;Скорбь росла — и вот в тревогеРад бежать я от себя,Да не сыщется дороги.Чем лечить мне боль свою,Маясь в муке бестолковой,Если недруга такогоя в самом себе таю?

ДЕСЯТИСТИШИЕ

Все, что я обрел средь мук,Причиненных давней раной,Унеслось по ветру вдруг:Видно, занемог я рано,Поздно распознал недуг.И, не обольщаясь боле,Худших бед отныне жду.До какой я дожил доли!Я печаль в печаль введу,Так что больно станет боли!

ВИЛАНСЕТЕ

Мой бедный замок воздушный,        Что радость мою сгубил,         О, как ты непрочен был!

Шепнула судьба бесстрастно,Когда его я воздвиг:— Как выдержишь ты, злосчастный,Коль замок твой рухнет вмиг?О, я, глупец слабодушный!Где жалкий мой разум был,Что мне он не пособил?

Едва надежда ушла,Исчез и замок летучий:То не был горестный случай —То гибель моя была.О замок, ветру послушный!Как много ты мне сулил,Как много ты мне сгубил!

ПОСЛАНИЕ К АНТОНИО ПЕРЕЙРЕ, СЕНЬОРУ БАСТО, ПО СЛУЧАЮ ЕГО ОТЪЕЗДА В СТОЛИЦУ ВМЕСТЕ СО ВСЕМ ЕГО ДОМОМ

Как заметил я, что в БастоВ ход пошли пардау[27] всюду,Глядь: луга в ограде частой,На дорогах же, — хоть грязь-то! —А полно возов и люду.

Посмотрел я на строеньеДревнее под славной сеньюБашни и промолвил так:«Да пошлет нам бог спасенье,Нам грозит опасный враг».

Что Кастилии страшиться —Не придет оттоль война.Нет, меня страшит столица:Ведь от запаха корицыОбезлюдеет страна[28].

Вдруг и здесь, нам в наказанье,Приживется ложь любая(Не сбылось бы предсказанье!)Про Нарсингу[29], про Камбайю[30]Да про золотые зданья!

Погляди, о Вириат[31],Разве с предками мы схожи?Тут кадят, а там кропят,Свечи, и столы, и ложаИсточают аромат.

Кто сейчас хвалить бы сталТо пастушье одеянье,В коем — славное деянье! —Против римлян ты восстал!Не в чести сие преданье.

Яд проник в наш край, увы!Он незрим, нам на беду,И целебной нет травы:Эти спят, а те мертвы,Кто-то грезит на ходу.

Бедность — вот что нас влеклоК цели — ветрам, и пучине,И природе всей назло;Я страшусь богатства ныне:В плен бы нас не завело!

Здесь, в лесах, горах, долинах,Вам и жизнь — не в жизнь; в деревнеВы кривитесь в кислых минах.Что ж, скажу о терпких винахТо, что древле молвил древний:

Кинеас[32], вкусив винаИ узрев лозу — с ветвейВяза свесилась она,—Молвил: «Висельник-злодейКазни заслужил сполна».

Вы в ответ: «Но как избытьДеревенской жизни скуку?Певчих птиц в силки ловить?Зверя гончими травить,Хоть ушам оно в докуку?

Не собрать в согласный хорПоселян в одежке рваной,Поселян, что в ссорах рьяныИ — что хуже всяких ссор —Неумны, непостоянны!»

Это ваше мненье. Что ж,Мненье у меня такое:Мир наш с полем брани схож,Вряд ли место в нем найдешь,Где возможно жить в покое.

Здесь вас слушают и чтут,В Лиссабоне так не будет:Коли что случалось тут,Сами вы вершили суд —А ведь там другие судят.

Но в столице яства — чудо:Редкие, из дальних стран.С риском их везли оттудаЧрез бурливый океан,И загадка, что ни блюдо!

Объедалам — объеденье,А заглянешь в лавки — страшно:Расточенье, разоренье!Жизнь вам сгубят эти брашна,А тем более — именье!

Если внове мало-мальскиЦвет приправы, аромат,За ценой не постоят.Чудеса по-португальски:Взглянешь — яство, вкусишь — яд!

Ужины — невесть кому!Зря уходят горы снеди.После пира не пойму:Разорваться ль самомуИли разорвать соседей?

Пресыщайся поневоле!Вот и маешься потомОт оскомины и боли.Раньше звали радость в дом,Нынче зависть — царь в застолье.

Просидите до утраВы на трапезе столичнойЗа едою необычной,Внемля новостям двора,Болтовне разноязычной.

Раньше родичи, соседиВ дружбе, в простоте, без злобыЗа столом сбирались, чтобыДушу услаждать в беседе,А не набивать утробы.

Ведь «convictus» изначалаЖизнь совместную и пирПо-латыни означало:Пища гостя насыщала,Жизнь даря ему и мир.

Та царица, столь надменна,Что решилась растворитьЖемчуг в уксусе[33] бесценный,Чтоб на празднестве царитьСвоевольно, дерзновенно,

При угрозе римской местиВздумала на пир собратьВсех друзей старинных рать,Но не с тем, чтоб жить всем вместе, —С тем, чтоб вместе умирать.

Помню я и посейчасВоду — снега холоднее! —Из ключа в Барроке: с неюЛетом за столом у васБыло все стократ вкуснее.

Были там просты порядки,Остро, но приветно слово.Не водилось покупного:Ваши были куропатки,Ваш — запас питья хмельного.

Были фрукты — искониИх в краю сбирают этомОсенью, весною, летом;Не обманут вкус ониНи названием, ни цветом.

Праздник, лишь в раю возможный!Полный смеха изначально,Искренний и бестревожный,Мудростью не скован ложной,Не замаран шуткой сальной!

Усладившись угощеньем,— Все здорово, вкусно, просто! —Душу услаждали чтеньем:Вслух читали АриостоИ с восторгом, и с почтеньем.

Иль «Беседы» Бембо[34] брали:Редкий ум пленит всегда.Саннадзаро пасторали[35]Мы для чтенья избиралиВсе последние года.

Гарсиласо[36] и Боскана[37]— Слава их вовек нетленна —Чтили и читали рьяно;Шел я к нашим постепенно —Их перечислять не стану.

Коль осталось бы доселеЭто все у вас в чести,Было бы нам по пути;Но часы те пролетели,И попробуй — вороти!

Что взамен вам даст столица?Пасквили — им счету нет,—В коих всячески хулитсяКниг священных чистый свет?Как же тут не распалиться!

То, что и сказать-то можно,На колени пав в смиренье,Со слезами, в сокрушенье,—Исказят, толкуя ложноНизкой страсти в угожденье.

Потеряли люди стыд,Потеряли совесть ныне —Верно, ими позабытТот завет, что нам велит:«Не давайте псам святыни!»[38]

О любители мечтать,Сделок хуже вашей нет:Много за ничто отдать.Перед свиньями не следПерлы редкие метать.

Вдруг на вас к игре накатитСтрасть? Игру бранил всегда я:Суток на нее не хватит;Жалок тот, кто время тратит,Из-за карт, костей страдая.

Люди всякого покроя,От бродяги до вельможи,Заняты одним — игрою:Богохулы, что пороюС братией бесовской схожи!

Нет губительнее зла,И не зря король, что намиПравил, за сии делаПовелел спалить дотлаДом игорный с игроками[39].

Тот, кто старым друг заветам,А к новейшим полн презренья,Чуток к пагубным приметам:Мучится на свете этом,Чтоб на том принять мученья.

К прочим играм перейдем,В сей огонь всяк прыгнуть рад —Саламандры все подряд;Есть контракты, есть наем,Кто не Ирод, тот — Пилат.

Барабана грохот ярыйНа войну сзывает люд,Молодой идет и старый,Ждут их муки, казни, кары,Чуть от брега отплывут.

Сколь достойней — знать бы им! —Селянина жизнь простая:По́том праведным своимЖив он, пищу добываяИ себе, и остальным.

Ведь кормилица и мать— Вечная в ней скрыта сила —Так щедра на благодать,Что готова нам отдатьБолее, чем получила!

Наши предки — нам на диво —Были славны простотою,Были цельны и правдивы,Грубы грубостью святою,Как стада их, незлобивы.

Ими правила природа,А не уложений ложь;Ныне же полно святош —Молятся весь день с восхода,А зачем — не разберешь.

Век златой не знал невзгод,Но пришел за ним, обильным,Век серебряный — и вотВек железный настает:Меч владыкой стал всесильным!

Мир потемками объят!Нет, зажмите рот мне, други!Лучше уж вернусь назад:Хоть водились встарь недуги,Воздух чище был стократ.

Мудро древние судилиОбо всем, и посемуБогу здравья возводилиХрам за городом; емуТам и жертвы приносили.

Вот и Вирбий, что воскресБожества сего заботой[40],Города обходит что-то:Любит он зеленый лес,Вечно занят он охотой.

Если ж прибредет медведь,Если лев во всем величьеЯвится, готов взреветь,Псов придержит Вирбий: ведьИм с такой не сладить дичью.

Коль о сущности опаснойВидимость сама вещает,Мы на страже; нас прельщаетКротость: девы лик прекраснойЗмий с картин к нам обращает.

Коль кого-нибудь хвалилиДревние, не нрав надменный,Не богатство возносили:«Трудолюбец» говорилиИли «человек отменный».

Да и наши подражалиДревним — ведь в былые дниТе слова не унижали:Саншо[41] и Диниса звалиТрудолюбцами они.

Вспомним: коль нуждался РимНа войне или в собраньеВ Цинциннате[42] иль в Серране[43],То в поместие за нимПосылали горожане.

Не один знатнейший домГорд фамильным был прозваньем,Связанным своим звучаньемС земледельческим трудом,Не с богатством иль стяжаньем.

Вот во Франции донынеСей уклад старинный чтут:Поселян там кормит труд,И они не на чужбине,А в родном селе живут.

Чуть петух пропел — кузнецУгли в кузне раздувает,Нить в иглу портной вдеваетИ ворчит, коль сын-юнецТрет глаза или зевает.

Не сидят дворяне праздноПо домам: те волка травят(Чем стада от бед избавят),Те в безлюдной и опаснойМестности дозоры ставят:

Коль захочет кто-нибудь,Чтоб на ярмарку поспеть,Затемно пуститься в путь,По дороге может петь,Может и верхом соснуть.

Век, не ведавший забот!Темным вечером погожимВсяк, где хочет, там уснет:Мать-земля служила ложем,Пологом — небесный свод.

Воду черпали рукою,Чтобы жажду утолитьИли грудь себе омыть:Здоровей питье такое,Чем из чаш чеканных пить!

Шел Иаков[44] в путь далекий,Гневом братним устрашен;Посохом пастушьим онБрод отыскивал в потоке,К жизни в поле приучен.

Скрылось солнце в многоводномМоре, смыл с чела он пыль,Пищу взял в мешке походном,Спал на камне он холодном,Место же нарек: Вефиль.

Чуть Природа нам открылаОчи, как немедля насВсем, что нужно, одарила,Все дала нам в тот же час,Лишнего же не творила.

Нас мудрей щегол простой:В сытости живя и холе,Он из клетки золотойРвется прочь — к Природе, к воле,В поле или в лес густой.

Если нас недуг долит,Отравляя дни и годы,Тяжкие страданья длит,—Что надежней исцелит,Чем всесилие Природы?

Как бы вас еще пронять?От речей успел устать я!Где тут смысл? С какой вам стати,Вечную покинув мать,К мачехе спешить в объятья?

Пусть про долг напомнят вамСлавные кресты на плитахВаших предков именитых:Можно ль их оставить тамБез призора, мхом покрытых!

Вам ли жить с такой виной,С бременем сего примера,Коль у вас и честь, и вераЕсть, и коли вам родной —Нуно Алварес Перейра!

Это имя неспростаРод Форжазов носит с честью:Ведь была фамилья таНе у мавров им взята —От старинного поместья.

И оттоле родом былТот архиепископ Браги[45],Что кастильский штурм отбил:Рясу подоткнув, при шпаге,Воинский явил он пыл.

Тем, кто о стране болеет,Должно по стране селиться,А не жить себе в столице:Коль корабль отяжелеет,Может носом завалиться.

Вы-то для двора созрели:Так вам хочется всего!Слышал я не раз доселе:Не отговорить того,Кто упрямо рвется к цели.

Вот придворной жизни суть:Можно там беседой сложнойИ изысканной блеснуть,А от проповеди можноПреизящно улизнуть.

Впрочем, в мыслях у придворныхНе турниры, не амуры:Множество дорожек торныхК морю их ведет, проворных,—Там о чем-то шепчут хмуро.

Там узрите вы суда,Что бегут под парусами,Словно их несет водаИль они несутся сами,Хоть движенье — плод труда.

Лазят по снастям легкоМоряки, народец странный,Что ловки, как обезьяны,Ценят жизнь невысоко,Дальние видали страны.

Вижу: все слова — не впрок.Что ж, не в тягость мне труды,Лишь бы сердцу дать урок!Но скажите: кто бы могМолча ожидать беды?

Там ведь и на самом делеЖдут вас беды и невзгоды,Здесь для вас поют свирели,Здесь для вас снуют форели,Ваши земли здесь и воды!

Кристобан Фалсан