Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увлеченно беседовавшей паре не дали вдоволь насладиться обществом друг друга, так как доктора Логана вызвали по громкой связи на внеплановую операцию. Нежно распрощавшись, они расстались.
После полуторачасовой операции Бенджамин вышел из операционной, снял перчатки и халат и, взглянув на себя в зеркало, задумчиво отметил, что в ходе всей процедуры был увлечен только одной мыслью – о Жанне Фурье, и все, что он производил на операционном столе, было сделано совершенно механически.
«Бог мой, я должен был быть сосредоточен на пациенте,– укорил себя Логан.– К счастью, операция была удачной!»
Заглянув позже в палату к пациентке, Бен удостоверился, что все прошло благополучно: давление стабилизировалось, дыхание ровное, цвет кожи стал выравниваться, и она уже приходила в себя после наркоза. Довольный результатом Логан снова зашел в кафетерий клиники.
– Доктор Логан, почему вы не на рабочем месте? Опять прохлаждаетесь? А пациенты вас ждут!– послышался у него за спиной строгий, смутно знакомый голос.
Он оглянулся и засмеялся. На него строго смотрела крестница, одетая в белый халат и чепчик.
– Фисо! Что ты здесь делаешь?
София заулыбалась и обняла крестного.
– Здравствуй. Еле тебя нашла. Мне сказали, ты после операции?
– Да. Тебе взять пирожное?
– Разумеется, доктор Бен, подслащу себе жизнь,– с грустными нотками в голосе ответила София и быстрее улыбнулась, чтобы крестный не заметил ее ужасного настроения.
Они прошли к витрине, взяли пирожные, налили кофе и присели за свободный столик.
– Как ты?– спросил Бен, интуитивно чувствуя скрытое уныние и подавленность девушки.
– Да, все вроде бы в порядке. Только плакать хочется,– нервно улыбнулась София.– И как-то пусто на душе…
Несколько дней назад София рассказала крестному свою тяжелую, по сей день угнетающую историю. Она долго плакала на его плече, потом смеялась над собой и над невероятностью происходящих с ней событий, затем снова плакала и переживала все заново. Бен был чуток и участлив и с опытом зрелого человека и умелым разъяснением снял у Софии чувство вины за случившееся. Но обида глубоко поселилась в ее сердце, и в этом он не мог ей помочь.
И все же, когда София встречалась с Беном, в эти минуты она чувствовала себя не такой уж одинокой и потерянной в большом холодном мире, замеченной и понятой. С ним она не была замкнутой, неловкой, несуразной, грустной. С ним София ощущала заботу настоящего отца и безопасность.
Девушка угрюмо копалась ложкой в блюдце с пирожным и молчала. Ей было спокойно рядом с крестным, даже если он просто держал ее за руку и молчал.
– Может, съездишь на каникулах в Эль-Пачито?– заговорил Логан.
– Не уверена, что хочу туда.
– Развеешься, отвлечешься… Побудешь на природе? Заберешься на Джинжер и полетишь по равнинам. Ты ведь так молода – надо жить, радоваться жизни, пока есть молодость, красота…
София подняла на Бена удивленные глаза. Он был вдохновлен и сиял изнутри.
– А ты, я вижу, в хорошем настроении? Поделишься, может, и мне полегчает?
– Кажется, в моей личной жизни грядут перемены,– просто объяснил Логан.
Мрачные мысли Софии мгновенно рассеялись.
– Что?!– недоуменно и возмущенно вырвалось у нее.
– Не понимаю твоей реакции?– озадаченно спросил Бен и нахмурился.– Я, кажется, свободный мужчина?!
– Бен, а как же мама?! Ты больше не любишь ее?
Логан огорченно выдохнул, потер ладонью подбородок и твердо покачал головой:
– Твоя мама давно сделала выбор. Я не могу это изменить.
От волнения Софию передернуло, как будто это ей нанесли оскорбление.
– Я думала, что ваша любовь вечна…
– Она вечна,– перебил Бен,– только в реальной жизни мне одиноко и холодно. Тебе не кажется, что я имею право на внимание других женщин, на свою личную жизнь? Мне это необходимо, понимаешь?
– Нет!– непримиримо, враждебно ответила София.– Если любишь одного человека, то никогда не сможешь быть с другим.
– Это романтические представления о любви. Часто наш разум не ладит с чувствами. Они есть, но мы подчиняемся каким-то другим законам.
– Так не бывает!
– Бывает! Ты сама оказалась в такой ситуации,– настойчиво сказал Логан.
От пронзительной боли в груди у девушки перехватило дыхание. Вмиг на ее щеках выступили багровые пятна. Дрожащей рукой София сорвала с груди салфетку и бросила ее прямо в блюдце с пирожным.
– Зачем ты так?– глухо проронила она и встала, чтобы уйти.
Логан успел ухватить девушку за запястье и развернул ее к себе.
– Фисо, девочка моя, прости! Прости меня, я не хотел тебя обидеть. Но ты ведь понимаешь, что значит быть одному? Ты ведь это понимаешь? Почему я должен оправдываться перед тобой за то, что хочу быть счастливым?
Глаза Софии наполнились слезами, и, если бы она моргнула, они закапали бы весь халат. Она не смотрела на крестного, но немигающим взглядом замерла на свече, которая горела на соседнем столике. Кто-то из персонала праздновал свой день рождения.
– Неужели то, что я хочу быть счастливым, поссорит нас и сделает врагами?– снова сказал Бен.
Эти слова прояснили сознание девушки. Она глубоко вдохнула и выдохнула через рот, осторожно опустила глаза на Бена и неразборчиво тонким голоском спросила:
– У меня тушь не растеклась?
– Нет, с твоим лицом все в порядке. Ты очень красивая…
– Скажи, хоть как ее зовут?
– И ты наймешь киллера?– щурясь сыронизировал Бен.
София напряженно улыбнулась и повела плечом.
– Жанна Фурье,– ответил Логан.
– Она француженка?– равнодушно поинтересовалась крестница.
– Похоже так.
– Я не скажу об этом маме и Лили…
– Это не обязатель…
– Обязательно!– возмущенно оборвала крестного София.– Нельзя играть с чувствами, даже если они из прошлого.
Логан не чувствовал себя виноватым, он был окрылен, ему хотелось наверстать упущенное, изменить свою одинокую, полную однообразных будней жизнь и радоваться этим переменам. Ему не за что было оправдываться, тем более перед крестницей. Он не собирался отдалять ее на второй план. В его жизнь органично вписывались все его любимые и близкие и не мешали друг другу, для всех хватало места в сердце.
– Ты меня расстроил,– присаживаясь на место, сказала София.– Нет, на самом деле, я все понимаю. Не хочу показаться эгоисткой, но почему-то так обидно за маму.
– Тогда ты можешь представить, как обидно было мне все это время? Уже тридцать лет прошло!
Впечатленная София покачала головой.
– Ого, тридцать лет! Я бы не смогла так жить!
– Вот и я, наконец, решил, что пора мне что-то менять. Я с тобой откровенен, потому что мы друзья, верно?
– Конечно,– София пожала руку крестному.– Мы самые лучшие друзья! Извини, что я сорвалась?!
– И ты прости,
