Молодая кровь - Джон Килленс

Миссис Кросс улыбнулась. Она провела Робби по дому и объяснила, в чем будет заключаться его работа. Он должен приносить уголь и дрова и каждый вечер топить огромный камин в гостиной, большущей комнате, вдвое большей, чем весь дом Янгбладов. И убирать двор.

— Ну как, справишься? — спросила миссис Кросс.

— Справлюсь, мэм. — Ему хотелось узнать, какая будет плата, но он побоялся показаться Дерзким.

— Ступай на кухню и поешь, а потом принимайся за дело. Двор можешь сегодня не подметать — уже поздно.

Вечером, когда он собрался уходить, миссис Кросс улыбнулась ему и похвалила за старание. Робби наконец набрался храбрости и спросил, сколько она будет ему платить. Хозяйка засмеялась и ответила:

— Доллар в неделю. — И добавила: — Надеюсь, мы с тобой поладим.

— Да, мэм, — заверил ее Робби.

Высокая девчонка с белыми волосами в этот день больше не показывалась.

Дома Робби долго рассказывает матери и сестре, какая у него работа.

— Мне очень нравится это место, — говорит он.

Осенний ветер задувает в комнату. Под его музыку пляшет пламя керосиновой лампы. Желтый огонь мечется по стеклу, то вспыхивая, то грозя потухнуть. Мама поправляет фитиль, чтоб не коптил, и улыбается своему мальчику. Сестра тоже не спускает с него глаз. Робби старается казаться равнодушным, но его прямо-таки распирает от гордости.

— Хм, небось воображаешь, что ты теперь взрослый! — подзадоривает Дженни Ли.

Робби искоса глядит на нее.

— Хоть и не взрослый, но и не маленький, — замечает мама.

Робби смотрит на мать. Неровный свет лампы озаряет ее лицо. Робби хорошо и уютно, счастье переполняет его душу. Разве сумел бы он сейчас рассказать, что он чувствует, что творится в его душе? Он поглядывает на сестру — она тоже гордится им, он это знает. И Робби так хочется быть хорошим, что его бросает в жар. Ласковый ветерок залетает со двора, студит капельки пота у него на лбу. Какое замечательное лицо у мамы — милое, красивое, серьезное…

— Мамочка, — говорит Робби, — если я буду хорошо работать, меня там оставят, правда? Может быть, ты тогда сможешь немножко отдохнуть, а?

Лори долго смотрит на повзрослевшего сына и, чтобы не выдать своих чувств, переводит взгляд на Дженни Ли, потом отходит от стола. О боже, боже!

А Робби вдруг вспоминает белокурую девчонку. Только бы не вышло из-за нее неприятностей!

Да, дети становились взрослыми. Кончилось их совместное купание в цинковом корыте. Впрочем, это-то уже давно кончилось. Одеваясь и раздеваясь, они старались не смотреть друг на друга. Те же человечки, что были два месяца назад и два года назад, и все-таки иные — повзрослевшие. Дженни Ли не очень-то выросла и едва ли пополнела, но что повзрослела — это несомненно. Она уже больше не щеголяла в штанах брата и не старалась походить на мальчишку. Теперь ей хотелось выглядеть модной девицей. Она нанялась смотреть за двумя белыми детьми и после школы ходила на работу, но долго там не продержалась, так как хозяйка сочла ее слишком дерзкой. Лори Ли покачала головой и улыбнулась. Она представила себе, как пигалица Дженни Ли смотрит, надув губы, на белую женщину и сердито моргает ресницами.

— О господи, это же Янгблад, только еще позанозистей! И от Барксдэйлов тоже кое-что унаследовала! Ну и дети! Вот бы мама Большая порадовалась их характерам! Уж они-то не дадут белым спуску!

Дженни Ли шла в кухню и, оглянувшись на мать, сказала со смехом:

— Хм, ты угадала. Ни один крэкер, даже самый большой богач, не посмеет командовать Янгбладами!

Робби тянулся вверх, как сахарный тростник. Рос не по дням, а по часам, мужал, здоровел. После школы ходил на работу, хозяева им были довольны. Поедал все с волчьим аппетитом — у Кроссов больше, чем дома, потому что там кормили лучше и всегда давали третье блюдо. Но если хозяйка заставала его за обедом, он почти ни к чему не прикасался. «Что это ты, мальчик, ешь, как птичка? — спрашивала она с улыбкой. — Не понимаю, чем ты только жив!» «Ох, если б она знала!»—думал Робби.

Все бы хорошо, если бы не белобрысая девчонка Бетти Джейн. Вечно лезла к нему с разными фокусами, дразнила и причиняла неприятности. Как-то раз, в пятницу, он пошел в подвал за углем. А она подкралась сзади и зажала ему глаза руками. Он испуганно охнул, стал вырываться, но она не отпускала, навалившись на него своим крепким телом, обдавая сладковатым и резким запахом детского пота. «Угадай кто?»

Наконец он вырвался и обернулся к ней. Она была только самую чуточку выше его. Крупная, полная, голубоглазая, с красными, как вишни, губами. Вечно навязывается со своей дружбой. Он не видывал еще такой отчаянной девчонки! Но она была белая, а он — чернокожий, и он не хотел терять из-за нее место и потому терпеть ее не мог.

— Что это ты какой застенчивый? — Бетти Джейн подбоченилась и, капризно надув алые губы, поглядывала на него.

— Ничуть я не застенчивый! — У Робби лоб, шея и плечи покрылись холодным потом, глаза так сузились, что их и не видать.

— Ну, не застенчивый, так трус!

— И не трус тоже! — Почему только она не уходит? Почему не отвяжется от него, не оставит в покое?

— А раз не трус, тогда давай бороться!

Он не успел увернуться, и Бетти Джейн обхватила его руками за пояс и попыталась свалить. Сильная, как мул, зато Робби — как два мула! Он не собирался валить ее на землю, но пусть и она этого не делает! Дышит ему в лицо, на шею, в самые уши. Обдает сладким, пряным запахом пота. Смущает, пугает и злит, заставляет ненавидеть ее бешеной ненавистью! Вырваться? Но ведь вырываться ему совсем неохота! Она славная и хочет дружить с ним. Если бы он только не боялся ее! Сердце его бешено колотится, потому что она рядом. Вдруг наверху послышались шаги. Робби весь похолодел. Он рванулся прочь, подхватил свое ведро, выскочил во двор и влетел на крыльцо, оставляя позади черный угольный след. И чуть не сбил с ног Полину, которая спускалась по лестнице.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Лори Ли поглядела на Робби — он только что вернулся от Кроссов — и отложила в сторону работу.

— Что с тобой, Робби?

Узкие глаза мальчика казались совсем щелочками. И весь он был какой-то странный. Он и сам понимал, что у него сейчас странный вид. Почему мама спросила, что с ним? Неужели догадалась? Он вспыхнул.

— А что? Ничего!

— Ты здоров?

— Конечно, мама. Ничего со мной не случилось! — А в голове прямо-таки карусель!

Лори пощупала лоб мальчика. Он обозлился было, но тут же ему стало стыдно.

— Как у тебя на работе?

— Все в порядке. На, возьми деньги, — поспешил Робби переменить разговор.

— Эту получку оставь себе. Оставь всю. Совсем большой ты у нас стал, Робби!

Ему очень хотелось сказать: «Нет, ты возьми их, мама, ведь тебе нужно!» И еще ему хотелось обнять и поцеловать ее, но он только сказал:

— Что ж, ладно.

Позже пришла с работы сестра: ее нанимали в этот день сидеть с одной белой девочкой. Робби внимательно посмотрел на сестру. Он вдруг заметил в ней что-то новое, чего не замечал прежде, что-то делавшее ее очень похожей на маму. Кто-то из старших мальчиков, кажется, Жирный Гас, на днях рассказывал такую историю: Адам проглотил яблоко, и оно застряло у него в горле, а женщины более жадные, и Ева проглотила сразу два, и они застряли у нее в груди. Это еще не все, но в этом тоже различие между мужчиной и женщиной, мальчиком и девочкой, мамой и папой. Только его мама ничуть не жадная, уж ее-то жадной никак не назовешь! А Дженни Ли и подавно! Но все-таки мужчина и женщина отличаются друг от друга. И даже очень.

Ночь. Робби лежит на своем тюфяке посредине кухни. Весь дом спит. Негромкий равномерный храп доносится из соседней комнаты. Это папа храпит, свиней созывает. Робби поворачивается и так напряженно вслушивается в ночную тишину, что у него начинает звенеть в ушах. А если Айда Мэй… Что будет, если Айда Мэй тоже захочет бороться с ним? Он закрывает глаза и старается заснуть — привычные ночные запахи раздражают его, Айда Мэй и Бетти Джейн… Веки Робби тяжелеют. Айда Мэй — самая красивая девчонка на свете, девчонки, девчонки, девчонки, он не собирается за ними бегать, к черту всех девчонок! Спать, спать, спать! Ляг на бок, повернись, вот так!

Настает суббота. Робби просыпается последним. Обычно он поднимается вскоре после отца, а тот встает с петухами. Мама наблюдает, как сын поднимается и сворачивает свой тюфяк.

— Подойди ко мне, Робби. Что с тобой?

Он еле волочит ноги. Губы и глаза распухли со сна, во рту кислый, противный вкус. Мама щупает его лоб, разглядывает темные круги под глазами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Очень хорошо. — Хоть бы она оставила его в покое!

— А как ты спал?

— Как всегда. — Под ее взглядом Робби ежится. Мама улыбается:

— Знаешь что? Оденься побыстрее, умойся и сбегай в Большую бакалею. Купи мне банку пекарного порошка «Калумет», я замешу вкусные коржики на простокваше. Специально для тебя.