История с продолжением - Екатерина Белецкая

То, что они увидели, раздвинув окружающие ткани, не поддавалось пониманию. Они просто молча созерцали.

– Иномарка. Шесть цилиндров, – прошептал Вадим. – У “Москвича” четыре, а у неё шесть…

– Вы там про что болтаете? – вмешался Серый.

– Машины обсуждаем. Если два выйдут из строя, остальные четыре ведь работать не будут? – спросил Игорь.

– Будут, но плохо, – ответил Вадим.

– Вижу последнюю. Мне всё ясно. Это гиблое дело, Вадь.

Перед ними в разрезе лежало второе сердце, размером в треть обычного, двухкамерное. Оно присоединялось к простому около главных сосудов, но эти соединения были повреждены – сверху раздавлены пулей, снизу пережаты осколком ребра. Сердце не билось.

– Зажим, – приказал Игорь.

– Что сделаем?

– Попробуем промыть от тромбов и вколем ударную дозу адреналина. Может, пойдёт. Скальпель.

– Физиологический раствор сто кубов и внутрисердечную иглу… Пережми, тромбы, по-моему, локализуются здесь… Вводи раствор…

– Отсос… пошли тромбы… Вадим, прогони несколько раз рукой…

– Добавь раствор… Шей, Игорь. Если будет воздушный…

– Знаю. Кетгут.

– Скоро?

– Всё. Очень интересно… Адреналин.

– Наполнение?

– Есть. Пошло.

– Что у вас там? У меня монитор взбесился… – пожаловалась Таня.

Несколько минут сердца работали вразнобой, но потом их ритм полностью синхронизировался. Хирурги снова переглянулись.

– Никогда не делал и больше никогда не буду делать операции на сосудах, – сказал Игорь. – Дайте мне старый добрый аппендикс.

– Давление поднялось, шестьдесят на семьдесят, – отрапортовала Таня. – Кровь в моче.

– Давно?

– Раньше и мочи-то не было.

– Немного подожди. – Вадим глубоко вздохнул. – Игорь, шьём грудную клетку, минуту отдыхаем и вскрываем брюшную полость. Сейчас я тебе дам аппендикс, ты сам попросил.

– Может, пока положить в зал на пару суток? – спросила Таня. – А то вы тут промучаетесь, а он умрет. И все зазря будет…

– Молчи, женщина, – отрезал Вадим, – отрежу язык. По Домострою.

Когда швы были наложены, хирурги отошли от стола.

– Таня, этот инструментарий – в автоклав, приготовь другой комплект. Обработай поле. И что там на мониторе?

– По сравнению с тем, что было – очень ничего.

– А по сравнению с нормой?

– Хреново. Еле-еле. Уж не знаю, чем вам аукнется ваша затея.

– Посмотрим… – Вадим поднял глаза и Игорь заметил, не смотря на маску, что у него на лице очень странное выражение. Нехорошее выражение.

– Я не думаю, что это стоящая идея, Вадим, – очень тихо, чтобы не слышали остальные, сказал он. – Мы этим не добьёмся нужного результата. Он будет только одним – наша совесть на всю жизнь останется загажена. Я могу и сам закончить. Если у человека появляются подобные мысли, ему лучше не подходить к столу на пушечный выстрел.

– Не говори белиберды. Всё. Начали…

– …Зажим. Таня, приготовь тампоны, кровит. Ага, спасибо… Игорь, ты был прав, в брюшной полости кровь.

– Захожу… Вадь, по-моему, его очень сильно били…

– Я так и понял…

– Отсос.

– Давление падает.

– Зажим.

– Мне кажется, отбиты почки.

– Всё может быть. Да, и вправду…

– Разрыв нашел, и не так страшен оказался черт, как его малевали.

– Чего там?

– Ткани, удар скользящий, или пережало чем-то. Странно, но это похоже… словно мышцы разорвали изнутри… крови много, но это не опасно. Может и отойдет, внутренности-то целы.

– На первый взгляд. Если хоть несколько дней проживёт, сделаем рентген и посмотрим, что там и как. Всё, шьём – и в зал.

Через полчаса они наложили последний шов.

– Счастлив наш Бог, – вздохнул Игорь, когда всё закончилось. Пациента увезли и они, наконец, остались один на один, – по-моему, мы все сделали, как надо, – он стащил маску и направился к раковине – сполоснуть руки и сделать пару глотков воды.

– Уж не знаю, – с сомнением покачал головой Гаяровский. – Пока у меня есть время отвлекать нашего цербера, советую тебе сматываться отсюда, чем быстрее, тем лучше. Я пойду в зал, проверю, как там дела, я же Вале обещал…

– Встретимся на улице минут через двадцать, – попросил Игорь, – кое-что надо обсудить…

– У входа?

– Нет, у морга. Там народу поменьше.

– Хорошо.

Гаяровский вышел и неторопливо прошествовал к реанимационному залу. В зале он не застал уже никого – определив поступившего, все разбрелись по своим делам. Вадим подошел к койке и с интересом принялся рассматривать лежащего на ней человека. Это лицо, не смотря на трубки и аппараты, не смотря на белый казенный кафель стен и неприятное искусственное освещение, почему-то вызывало у Гаяровского странные реминисценции. Оно что-то поразительно напоминало. Вадим вгляделся внимательно. Высокий лоб, ровно очерченные брови, высокие скулы, глубоко посаженые глаза, ровный нос… Немного странные пропорции, но ничего экстраординарного. Лицо аккуратное, правильной формы, удлиненное, но страшно исхудавшее, очень молодое, вернее, кажется молодым, поправил сам себя любивший точность Гаяровский. Запавшие щеки, едва заметная складка между бровями, а главное – полуседые, густые, длинной ниже плеч, волосы, вот что скрадывало первое ощущение. “Лет тридцать… нет, моложе… двадцать семь, двадцать восемь… хотя на первый взгляд меньше… Кто бы это ни был, лицо у него очень нестандартное, прямо скажем, странноватое… Но на бандита или убийцу он совсем не похож…”. Гаяровский вытащил из кармана крошечный блокнотик, нашел чистую страничку и принялся торопливо делать набросок – в своё время он неплохо рисовал и надеялся, что руки помогут вспомнить то, что не помнит голова. Через несколько минут набросок был готов и Гаяровский стал рассматривать уже его, а не натуру. Немного подумав, он поместил портрет в рамку, пририсовал некое подобие нимба, неясный полукруг над головой, с тенью креста, вписанного в него, и, раздраженно дернув плечом, захлопнул блокнот. Этого ещё не хватало! Если пациенты начинают напоминать святых на старинных иконах – значит, точно, пора уже лечиться самому. Он быстро сунул блокнот обратно в карман и прислушался. В направление зала кто-то шел. Гаяровский сделал вид, что заинтересован показаниями приборов, при чем так, что даже не обращает внимания – кто бы это мог быть?

– Смотрите? – он мгновенно узнал этот голос. Эта баба ещё ничего, тут есть экземпляры и похлеще.

– Да… зашел посмотреть… Сами знаете, сложный случай…

– Вы, Вадим, всё это проделали зря. Работа, конечно, была ювелирная, но он слишком сильно истощен, чтобы выжить. Дадим ему немного времени…

– Вы подождите с выводами, – попросил Гаяровский. Женщина с сомнением покачала головой, – я вот поторопился, а теперь раскаиваюсь. Кстати, я же трахеотомию делал… вы канюлю почему решили снять?…