Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua"

Чу Ваньнин вздохнул. Он не собирался обсуждать свои чувства, потому что от подобных разговоров становилось лишь хуже. Будет ли легче Мо Жаню, если он признает: ему тоже тяжело далось расставание и решение уйти? Да, он тоже скучал — но что с того?..

Он ведь живой человек — конечно, он тосковал по Вэйюю. Разве это не очевидно?..

Вот только ему было бы легче, если бы Мо Жань об этом никогда не узнал.

Когда он согласился взять парня с собой, отправляясь на поиски Жун Цзю, он понятия не имел, что им придётся ночевать в машине и у него сорвёт крышу от желания — и уж тем более не был готов к подобным откровенным порывам.

— Ты можешь ничего не говорить, — Мо Жань наконец высвободил его волосы и отстранился. Его грудь медленно вздымалась на каждом вдохе, и он всё ещё выглядел растерянным. На шее и плече парня виднелись два бледно-розовых следа от укусов, и Чу Ваньнин вдруг понял, что это он оставил эти отметины в порыве захлестнувшего его безумия. Окончательно смутившись, он мрачно процедил:

— Я не молчал.

— Что?.. — Вэйюй удивлённо уставился на него, и, кажется, перестал моргать. Его зрачки резко расширились.

— Я не молчал о своих чувствах, Мо Жань, — Чу Ваньнин поджал губы, не зная, что ещё сказать.

Он действительно пытался проявлять любовь как умел, но выходило у него всё это, видимо, из рук вон плохо — а на большее он не был способен. Он даже признался в чувствах — но парень не пожелал его слушать.

Вероятно, изначально было отвратительной идеей пытаться строить отношения с Мо Жанем — потому что Чу Ваньнин с его багажом травм и полным отсутствием какого-либо опыта в отношениях едва ли мог стать человеком, который бы помог Вэйюю преодолеть страхи.

— Почему ты смотришь на меня так, словно снова собрался уйти?.. — перебил поток бесконечных сомнений Мо Жань.

— А ты действительно хотел бы, чтобы я остался? — Чу Ваньнин окинул парня внимательным взглядом. Он не стал договаривать, но невысказанная мысль звенела между ними, подобно невидимому заострённому мечу, рассекающему воздух.

“Ты хотел бы, чтобы я остался, даже после того, что я сотворил с тобой вчера?..”

Мо Жань продолжал смотреть на Чу со странным выражением лица. Неожиданно его губы растянулись в улыбке, и он медленно выдохнул:

— Чу Ваньнин… такой милый, когда смущается.

— Идиот… — выдохнул себе под нос Чу, выбираясь из спального мешка. К счастью, вчера он уснул в чистой одежде, предварительно позаботившись о себе и Мо Жане, так что был хотя бы избавлен от неловкости.

Впрочем, стоило ему вспомнить, как он помогал Мо Жаню переодеться в свежее и как вытирал его влажными салфетками, при этом продолжая целовать солёное от слёз раскрасневшееся лицо, как дышать стало совсем сложно.

Этой ночью он буквально убаюкивал Мо Жаня в своих объятиях. Ему хотелось окружить его заботой, чтобы хоть как-то загладить произошедшее — но он в самом деле ничего не знал о том, как быть нежным, и как себя вести в подобных ситуациях, а потому действовал, как умел.

Стоило только всколыхнуть воспоминания о том, какую сентиментальную чушь он нашёптывал Мо Вэйюю, как появлялось непреодолимое желание выскочить из машины в снег. Лицо его горело от стыда.

— Чу Ваньнин… — позвал его тихо Мо Жань, — что значит “остался”? Я хотел бы, чтобы ты со мной был всегда… понимаешь? Вчера я просил позволить мне любить тебя…

— С тех пор многое могло измениться, — Чу Ваньнин перелез на переднее сидение и со вздохом извлёк из бардачка термос с кофе, — разве это не очевидно?

— И то верно, — кивнул Мо Вэйюй, а затем его взгляд встретился с глазами Чу в зеркале заднего вида, — могло. И изменилось. Я… понял, что был неправ.

Он затих на пару секунд, и Чу Ваньнин внезапно ощутил подступающий ужас от грядущего разговора. Он не хотел поднимать эту тему, избегал заговаривать о прошлой ночи — как же так вышло, что всё равно всё к этому пришло?.. Если Мо Жань ему скажет, что всё было ужасно, ему всё равно будет больно, сколько бы он не пытался мысленно подготовить себя к неизбежному.

— Тебе было… плохо со мной? — спросил он, не дожидаясь продолжения. В конце концов, Мо Жань молчал слишком долго.

— Что?.. — лицо юноши буквально вытянулось в отражении. — Ты о чём сейчас?..

— Ты знаешь, о чём.

— …… — Вэйюй прищурился, впиваясь заострёнными зубами в нижнюю губу. Очевидно, он ждал уточнения.

— Прошлая ночь, — Чу Ваньнин вздохнул, сдаваясь. Ему всё-таки пришлось это произнести вслух.

— Ааа… — теперь парень неловко заулыбался. — Мне понравилось… думаю, я хотел бы это повторить...

Теперь настало время Чу Ваньнину испытать резкую нехватку кислорода и слов.

— Ааа… — термос дрогнул в его пальцах, на какую-то долю секунды он его едва не выпустил, пролив весь кофе на себя, — тогда… тогда в чём же ты был неправ?

— Я думал, я обременяю тебя своими чувствами.

Чу Ваньнин вдруг почувствовал себя полным идиотом.

— Это не так, — он отставил многострадальный термос в сторону, от греха подальше, и в какой-то момент ногой нашарил выпущенный прошлой ночью и так и не найденный пистолет под своим же сидением.

Чудесно. После такого заявления Мо Вэйюя ему впору было бы застрелиться.

Разве он сам не считал, что его чувства будут только помехой им обоим?..

Как до этого дошло?.. Он ведь старался дать Мо Жаню всё, что тот желал получить. Единственное, чего он себе не позволял — так это верить, будто имеет право привязаться к Вэйюю.

И всё же, он всё равно не сумел этого избежать.

С самого начала именно Мо Вэйюй был для него тем близким человеком, которого он никогда не рисковал подпустить к себе ближе, чем необходимо. Беспардонный мальчишка, нашедший в себе смелость и желание терпеть его скверный характер и постоянную отстранённость, вырос и стал молодым мужчиной. Как казалось Чу, теперь ему нечего было делать рядом с человеком вроде него.

Их отношения казались ошибкой. Абсурдом.

Но Мо Вэйюй этого не понимал — или, вероятно, ему было всё равно, потому что… он действительно не просто нуждался в Чу Ваньнине, но и сумел полюбить его.

Ваньнин на мгновение прикрыл глаза, понимая, насколько глупо повёл себя, раз Мо Жань не был уверен даже в том, что его чувствам действительно рады… ему следовало догадаться об этом намного раньше, потому что буквально в каждом поступке Мо Жаня, в каждой его фразе читалась... неуверенность.

Вэйюй словно пытался преодолеть пропасть, шаг за шагом ступая по шаткой доске, которая в любой момент могла вырваться из-под его ног… он понятия не имел, что внизу его ждёт не бесконечная тьма падения, а сам Чу Ваньнин. Он не хотел верить, что Чу Ваньнин его мог полюбить.

Он думал о прошлом, и о том, что, вероятно, может нести опасность окружающим. Считал, что ситуация с Жун Цзю могла повториться, и, должно быть, решил, что балетмейстер Чу пытается помочь ему из жалости, либо по иным причинам.

Разве не Мо Жань спрашивал его, любит ли Чу его как учитель ученика?

Это был обидный вопрос, от которого Чу Ваньнин до сих пор не мог оправиться… но он внезапно понял, почему Мо Жань мог у него это спросить.

Парень не считал себя достойным любви. В своих безответных чувствах и сомнениях он… был похож на Чу Ваньнина.

— Мо Жань, я… — Ваньнин вдруг покачал головой. — Нам нужно ехать, но машину занесло снегом.

Он решил сменить тему, потому что ему было слишком сложно говорить. К тому же, Мо Жань должен был сам убедиться, что Жун Цзю выдумал всю эту историю для того, чтобы его подставить.

Мо Вэйюй не был ни насильником, ни психопатом — по правде, он настолько боялся сам себя, что даже не был уверен, что сможет однажды действительно быть по-настоящему любимым.

Разве так себя должны вести психопаты?..

— Нужно расчистить сугробы, — кивнул Мо Вэйюй, который, казалось, не заметил перемену в настроении Чу Ваньнина. — Я… мигом. Только нальёшь мне кофе?

Чу молча передал Вэйюю пластиковый стакан с тёплым напитком. Ему всё ещё было не по себе от внезапного открытия.