Гёте. Жизнь как произведение искусства - Рюдигер Сафрански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В лирике Хафиза Гёте привлекала и вдохновляла прежде всего легкая, шутливая интонация, которая не терялась даже в переводе и позволяла соединять и смешивать обыденное и возвышенное, чувственное и духовное, мысль и фантазию, мудрость и шутку, иронию и самоотдачу. Этому восточному поэту, пишет Гёте в своих «Статьях и примечаниях», нравится «отрывать нас от земли и возносить на небо, чтобы потом с небес снова низвергнуть вниз, и так далее»[1531]. Любовь, песни, вино и молитва – вот его неисчерпаемые и поэтому повторяющиеся снова и снова темы.
В своих заметках и комментариях Гёте обращает внимание и на другие особенности поэзии Хафиза. С одной стороны, Хафиз был учителем и ученым, посвятившим себя исследованию серьезных вопросов богословия и грамматики. С другой – его стихи резко контрастируют с этой серьезностью. Очевидно, сочиняя их, он думал иначе, чем в остальное время своей жизни. Шутливые, ироничные, эротические или даже фривольные, его песни – пример того, «что поэт не должен обдумывать и лично переживать абсолютно все, что говорит»[1532]. Об этом не стоит забывать, чтобы не поддаться искушению трактовать любовную историю, начавшуюся осенью 1814 года в усадьбе Гербермюле под Франкфуртом и продолжившуюся летом следующего года, как фактическую основу литературного маскарада, в котором она воплотилась. Гёте не испытал всего того, о чем писал в своих стихах. И Марианна, и он сам отлично это осознавали. Как пишет Гёте Цельтеру, он изыскал такой «способ сочинительства», который позволил ему «быть столь же безрассудным в любовных делах, каким обычно бываешь лишь в молодости»[1533]. 25 июля 1814 года Гёте едет в Висбаден. Вместо привычного пребывания на богемских курортах в этот раз он решает отправиться на воды на запад, что в предыдущие годы было небезопасно из-за близости военных действий. Для Гёте это еще и возможность в полной мере насладиться миром. Цельтер также решает этим летом посетить одну из лечебниц вблизи Висбадена – почему бы им не встретиться там? Кроме того, оказавшись в родных местах, нельзя не посетить Франкфурт и не встретиться с Сюльпицем Буассере, который уже давно хотел показать Гёте свою коллекцию старогерманских мастеров – Гёте задумал написать статью о его картинной галерее. Стало быть, у Гёте было немало причин отправиться в путь. На этот раз он покидает дом в особенно приподнятом состоянии духа, и уже утром первого дня пути, исполненный ожиданий и добрых предчувствий, в карете записывает стихотворение, впоследствии включенное в первую книгу «Западно-восточного дивана» под названием «Феномен»:
Чуть с дождевой стеной
Феб обручится,
Радуги круг цветной
Вдруг разгорится.
В тумане круг встает,
С прежним несходен:
Бел его мутный свод,
Но небу сроден!
Так не страшись тщеты,
О старец смелый!
Знаю, полюбишь ты,
Хоть кудри белы[1534].
4 августа в Висбадене Гёте принимает у себя Иоганна Якоба фон Виллемера и его воспитанницу Марианну Юнг. Виллемер был успешным франкфуртским банкиром, любителем театра, меценатом, драматургом и автором нескольких работ по моральной философии. Высокий и импозантный, он пользовался успехом у женщин. Марианна Юнг в юности была очень талантливой танцовщицей. Поклонники, среди которых был и Клеменс Брентано, готовый на ней жениться, не давали ей проходу. В 1800 году недавно овдовевший Виллемер взял пятнадцатилетнюю Марианну к себе в дом; во Франкфурте ходили слухи, будто он купил ее у матери. В доме Виллемера Марианна воспитывалась вместе с его дочерями. На тот момент, когда она, чернокудрая красавица, вместе с Виллемером посетила Гёте в Висбадене, ей было двадцать девять лет. Гёте и Виллемер были знакомы с юности. Бывая во Франкфурте, Гёте всегда заезжал к Виллемеру, который время от времени выручал его деньгами. Успешный банкир восхищался Гёте, но не испытывал робости в общении с ним. Матери Гёте он как-то признался, что еще никогда не читал ничего, что тронуло бы его сильнее, чем «Вильгельм Мейстер». Позднее, когда Виллемер взял в дом Марианну, мать Гёте ехидно заметила, что он, очевидно, и здесь решил последовать примеру театрального шута Вильгельма. В переписке с Гёте, продолжавшейся в течение многих лет, Виллемер, разумеется, ни словом не упоминает про свои двусмысленные отношения с приемной дочерью, хотя в остальном откровенно делится всеми своими переживаниями. В делах он достиг немалых успехов, пишет он Гёте, «но у духа моего подрезаны крылья»[1535]. Впрочем, в этом письме 1808 года есть одна фраза, которая, скорее всего, относится к Марианне: «будущее отдано на откуп пустой безрассудной надежде, о коей восьмилетний опыт научил, что ей никогда не суждено сбыться». Ровно восемь лет назад он привел в дом Марианну и, вероятно, уже тогда видел в ней не только приемную дочь – отсюда и упоминание «безрассудной надежды», которая никогда не сбудется.
В середине сентября Гёте наносит визит Виллемеру в его усадьбе Гербермюле, расположенной на берегу Майна в предместье Франкфурта. Когда он вновь приезжает в Гербермюле 12 октября, то уже может сообщить Кристиане: «Вечером у госпожи тайной советницы Виллемер, ибо этот наш почтенный друг отныне официально женат. Она так же приветлива и добра, как и прежде»[1536]. 29 сентября 1814 года дважды вдовец Виллемер чрезвычайно поспешно женился на Марианне.
Не подтолкнула ли его к этому встреча с Гёте? Быть может, ему придало мужество характерное для Гёте пренебрежение условностями? Или они говорили о Марианне, быть может, даже в ее присутствии, и Гёте посоветовал им жениться, после чего Марианна дала согласие? Мы этого не знаем. Известно лишь, что решение о свадьбе было принято крайне поспешно и вскоре после первой встречи с Гёте.
12 октября, во время первой встречи после свадьбы, Гёте остается с Марианной наедине. Позже эту дату Марианна ставит под стихотворением, написанным ею в альбом для Гёте, – настолько важен для нее этот день, с которого все началось. В этом стихотворении изящно обыгрывается выражение «что вдоль, что поперек»[1537], которое в своей речи часто употреблял Гёте.
Ростом я невелика,
Ты зовешь меня малышкой,
Буду счастлива, пока
Слово ласковое слышу.
Для тебя буду навек
Я что вдоль, что поперек.
