Пути Деоруса (СИ) - Машьянов Петр

— Ну а что? — Громкий голос монаха, в котором прорезались насмешливые нотки, заставил Избранницу отвернуться, и Прелат снова смог вздохнуть. — Чернь бранится именем демонов? Бранится. Чернь бранится именем Молка, ну или Молхара? Да. Значит он – демон, — закончил Боннар и хлопнул себя по животу.

Королева улыбнулась и снова взглянула на Прелата – в выражении его лица она безошибочно прочла, что старый монах попал в точку.

— Что ж, — Избранница всплеснула руками, — я благодарю вас, достопочтенные мужи. — Женщина вежливо кивнула Прелату и протянула руку с перстнями Боннару. Тот на мгновение растерялся, но все же сообразил приложиться к огромному сапфиру на среднем пальце. — Я могу рассчитывать, что вы известите этого юношу, брат Боннар?

— Да, безусловно, Ваше Величество, — ответил он, с кряхтением разогнувшись.

Акт 1. Глава 5 Тревожные вести

Ганнон быстро спускался по каменной винтовой лестнице, что вела вглубь подземелий замка, на чем свет стоит браня про себя Боннара. Юноша помог ему, а старый монах в благодарность втянул его боги знает во что.

«Хотя, если подумать, Коул бы все равно направил меня сюда» — продолжал размышлять Ганнон, немнго остыв — «Брат Второго Круга здесь неспроста, заговорщики связались с культами демонопоклонников, и вот появился охотник.».

Чтобы не споткнуться, асессор вел рукой вдоль стены: ладонь скользила по крупным серым камням с шероховатой поверхностью. Наконец, лестница вывела его в освещенный факелами коридор. Прищурившись, Ганнон смог различить женскую фигуру в сером плаще, стоявшую перед массивной дверью. Юноша подошел, не стараясь приглушить шаг, но прильнувшая к двери женщина не обращала на него никакого внимания. Он вежливо откашлялся и тихо произнес:

— Ваше Величество.

Застигнутая врасплох, королева резко выпрямилась, всколыхнулись волосы, скрытые капюшоном. Часто дыша, она повернулась и оглядела прибывшего. Через долю мгновения выражение испуга сменилось на ее лице на привычное покровительственное, с нотками очаровательной ложной скромности.

— Вы и вправду мастер своего дела, юноша, — сладким голосом сказала Избранница. — Что же меня выдало? Как вы узнали, что это была я? — спросила она, подняв руку и демонстрируя полы накидки из грубой серой ткани.

— Ваше Величество, вы, безусловно, одеты подобающе, но вам следовало бы начать с того, чтобы скрыть из виду сапфир, стоящий как добрая половина Речного города, — пояснил, поклонившись, Ганнон и указал на видневшиеся из-под длинных рукавов женщины драгоценности.

— Хах, скромность, необходимую для вашего ремесла, трудно проявить в моем положении: я, право, уже не замечаю эти побрякушки. Вы знаете, зачем мы здесь?

— Да, Ваше Величество.

— Еще один просчет с моей стороны? — В голосе королевы появились нотки уже настоящего разочарования. — Боннар вам все рассказал?

— Нет, он лишь передал, что вы желаете меня видеть, — солгал Ганнон, — но встреча с двумя священнослужителями и слухи о прибытии Серого говорят сами за себя. — Последнее уже было правдой.

— То есть о встрече вы все-таки знали? — она закусила губу.

— Гвардейцы довольно прямолинейны в методах поиска. — Ганнон позволил себе легкую улыбку.

— Вы могли бы дать мне еще какой-нибудь совет? Помимо колец, конечно же, — Избранница пошевелила пальцами, и свет факелов, отраженный и окрашенный самоцветами, заиграл на стенах.

— Вам следует заручиться поддержкой лично преданных придворных, — сказал Ганнон. — Ваши служанки…

— Женщины, к сожалению, могут не быть желанными гостями в некоторых местах, иногда же они слишком желанны, — прервала асессора Избранница, скривив рот.

— В таком случае, нужны придворные или слуги-мужчины. — Ганнон развел руками.

— Свод довольно древних и глупых законов запрещает мне это, — вздохнула королева. — А гвардейцы, ну вы сами видели…

— Вашему Величеству абсолютно не обязательно действовать в согласии с этими правилами. Возвысьте того, кого посчитаете нужным, и дайте ему понять, что это были вы. Пригрозите за измену, посулите еще больше за верность, и все – он ваш.

— Ганнон, сегодня вы преподали мне важный урок о вашем ремесле, благодарю вас. Возможно, вы сможете дать мне совет и касательно подходящей фигуры?

— Ваше Величество, первое, что я бы посоветовал, – это не делиться таким замыслом с посторонними, включая меня, — сказал Ганнон. Женщина картинно ударила себя пальцами по лбу и покачала головой с улыбкой. Такой шанс расширить сеть упускать нельзя, но разыграть его нужно было осторожно, и юноша продолжал: — Но раз уж вы считаете это допустимым, я знаю одного Откликнувшегося из дома Лизар…

Королева собиралась ответить, но шум с той стороны двери остановил ее. Ганнон ощутил пальцы, сжавшие его запястье, и тоже молчал. Но даже в наступившей тишине невозможно было разобрать, что происходит по ту сторону двери. Юноша услышал шепот Избранницы:

— Прекрасно, Ганнон. Вы опишете детали моей служанке. Пойдемте же скорее.

Толкнув дверь, Избранница прошествовала в комнату, мгновенно приняв царственный образ. Прелат и служка, стоявшие возле еще одной двери, прервались на полуслове, оглянувшись на вошедших, и поклонились. Хозяйка замка жестом велела им продолжать, и служка повиновался:

— Мне не удалось даже увидеть заключенного…

Прелат, гневно вскинув брови и сжав челюсти, оглядел присутствующих, медленно повернулся к парню и процедил:

— Брат Второго Круга, безусловно, в своем праве не допускать тебя. Я не понимаю, как можно было ошибиться со столь простым поручением, как позвать его на беседу? — Служка открыл рот, не издав ни звука, затем закрыл. Советник же продолжил: — Прочти тридцать молитв на коленях на грубом камне. — Прелат еще раз глянул на свою госпожу и добавил: — Тридцать пять.

Несчастный прислужник молча поклонился и вышел, в этот раз Ганнон постарался получше рассмотреть и запомнить его черты. Прелат заметил Ганнона, удивленно вгляделся в его лицо, затем перевел взгляд на королеву.

— Ваше Величество, я лишь хотел пригласить собрата для обсуждения дела… — начал он.

— Безусловно, — с улыбкой прервала его Избранница и кивнула в сторону юноши. — Позвольте представить: Ганнон, асессор.

— Надеюсь на его скорейший доклад, — проговорил Прелат, не удостоив слугу взглядом.

— Пойдемте же, — нараспев сказала королева, прикоснувшись к белому рукаву советника, — нас, к сожалению, ждут государственные дела.

Услышав, как за спиной закрылась дверь, Ганнон облегченно вздохнул. Он стоял в пустой комнате с каменными стенами. Ненадолго – прежде чем пройти в следующую дверь – юноша позволил себе ощутить теплое чувство покоя и защищенности. Он смог увидеть стену пергаментов из Зала Совета, но они колыхались, как будто от сквозняка, и парень никак не мог остановить их. По спине побежали мурашки, он поежился от холода. Воображаемый ветер не исчез и после того, как Ганнон открыл веки. Его порывы мешали приблизиться к двери, что вела к камерам, глаза начинали слезиться.

Ганнон медленно прошел мимо стола, где остались лежать записи охранников. Весь этаж был спешно освобожден для одного единственного пленника. Асессор открыл дверь и прошел вперед до развилки: влево и вправо уходили коридоры с пустующими камерами, впереди, посередине открытого пространства, он увидел двоих мужчин — надзирателя и священника. В клетке размером рубб на рубб, размещенной в центре допросной, на коленях стоял заключенный. Короткие цепи не давали ему подняться выше. Голый по пояс, с густой нечесаной бородой, он был покрыт синяками и свежими шрамами, скрывающими татуировки. Культист что-то бормотал на незнакомом Ганнону языке и раскачивался из стороны в сторону.

Надзиратель стоял прямо, сложив ладони на груди. На полу рядом с ним были грубо начертаны углем несколько символов. Ганнон попытался приблизиться, но ветер не давал ему сделать шаг. Он осознал, что отчетливо видит, как листы пергамента из его видения летают… летают у него за спиной. Голова закружилась, юноша почувствовал тошноту, но вот заключенный упал на пол и наваждение отступило.