Пути Деоруса (СИ) - Машьянов Петр

— Речь не о них, — резко осек Ганнона Коул. Старик повернулся к юноше и вперил в него свои черные, похожие на бездонные провалы, глаза. — Тут я доверяю Виннару. — Он положил старческую в венах ладонь на одно из донесений. — Речь о твоем будущем друге.

Акт 1. Глава 6 Священный город

Ганнон шел по дороге из бурого камня и повторял про себя детали задания, полученного от Коула. За тринадцать переходов заученная речь стала протекать в голове сама собой. Недовольные Видевшие и Слышавшие стали собираться чаще обычного, и недавно они все же убедили явиться на встречу наследника дома Слышавших, что прежде всегда им отказывал.

Асессор припомнил свою последнюю миссию в Арватосе. Тогда он выяснил, что лорд Корб собирается привлечь новый дом на свою сторону в тайне от Хестаса – главы заговора. Наследника этого дома и предстояло сыграть Ганнону.

Нужно было встретить его в столбовом постоялом дворе, где ему посоветовали переночевать за день до встречи. Юноша сжал кулак: железное кольцо на пальце неприятно гудело, как зуб, что вот-вот собирается заболеть, но перстень нельзя было использовать, не надев заранее. Точнее, это не получалось у него.

На фоне красного предзакатного неба тут и там чернели силуэты мельниц, никогда не прекращавших молоть зерно из колоний. Миновав окруженную высоким частоколом усадьбу Откликнувшихся, юноша, наконец, увидел вдалеке столб и направился в сторону трактира. Заросший мхом внизу, путевой столб был испещрен вырезанными непотребными картинками. Кто-то грамотный даже сумел написать чуть пониже засечки все, что он думал о великане-легионере, который ее оставил. «Дом Руббрум, девиз “Услышь поступь”, герб высокий воин», — машинально проговорил про себя Ганнон. Кольцо сдавило палец, боль кольнула виски.

В трактире было людно, но не слишком шумно. Позолоченные рога Адиссы были украшены мелкими полевыми цветами. В сундуке при входе были аккуратно уложены несколько ножей. Недалеко от двери в алькове стояла фигурка воина, чьим именем в Виалдисе бранили за глупость, здесь же его почитали как святого: у ног Миртока лежали монеты, цветы и несколько синих ягод на ветке с иголками, рядом стояла серебряная чаша. Поодаль от остальных посетителей сидели посланники.

На длинном столе в центре зала были ворнакские сосиски, сероватый плотный хлеб из островного зерна, орехи хедль, овощи и кувшины с вином. Угрюмые посетители пели старинную застольную песню о войне двух домов Видевших. Одной из немногих книг, которые Ганнон не смог осилить, была эта самая баллада, повествовавшая о битве двухсот воинов: сотня против сотни. Каждый из них по очереди представлялся и называл свои титулы и подвиги, соперник отвечал тем же. Достойные пары сходились в поединке. Кульминацией же была битва главы дома завоевателя с молодым наследником соседних земель. Именно этот отрывок чаще всего пели в красных землях Арватоса.

Некогда бывший блондином, теперь уже почти совсем седой старик, сидевший во главе стола, тихо пропел зачин: «Ай летел глухарь над полем, аи прокричал», а затем и вправду оглушительно крикнул по-птичьи семь раз, заставив Ганнона вздрогнуть: клекот было не отличить от настоящего — чувствовался хороший навык. Все сидящие по сторонам стола забарабанили по нему пальцами и загудели, пока один из мужчин не выкрикнул: «Лорд Третьей Ступени, слуга Селаны леди!» Наступила тишина, старик кивнул, счастливый парень схватил чашу мужчины, сидевшего напротив, и махом осушил ее под одобрительный гул остальных. Победителю этого кона предстояло кричать по-птичьи следующим. По количеству криков нужно было первым вспомнить и пропеть стих из песни о титулах юного Принца. Всего их было тридцать.

Ганнон, севший подальше от входа, заказал еду, отказавшись от вина. Он приготовился ждать: молодой господин задерживался. С перерывами на то, чтобы отнести спать самых удачливых участников, игроки успели пропеть двадцать шесть строк. Большинство разошлось по домам, остался только старик и двое его товарищей, что были не сильно моложе. Вздохнув, он тихо обратился к единственной оставшейся в зале служанке. Девушка со светло-русыми косами и золотистой кожей подбежала к нему с другого конца зала, бросив посланников.

— Дочка, как твое имя?

— Вира, староста. — Девушка улыбнулась и похлопала его по руке. — Все никак не запомните?

— Ну уж прости старика. — Он развел руками. — Неси, Вира, можжевеловую. — Староста посмотрел на товарищей — те согласно закивали.

— А может, не стоит? Такой добрый был вечер… — Девушка склонила голову набок.

— Неси. — Староста махнул узловатой рукой. — Кому еще помнить, как не нам?

Высокая и узкая бутыль из красной глины была закрыта тряпицей, перевязанной на горлышке. Староста разлил синеватую настойку в три небольшие чарки и затянул другую песню. Начало ее походило на длинную древнюю балладу, что мужчины пели до этого, хотя написана она была гораздо позднее и была не в пример короче. Снова благородный воин, снова титулы, но заканчивалась песня совсем иначе и пелась с придыханием посередине каждой строки:

И спросил он пса из Клики… наверху стены:

Воин, слышал ты меня… молви же, кто ты?

Не услышал имени… доблестный Мирток,

Ведь ответом был ему… лишь копья бросок.

Старики разом выпили до дна, один из них, зажмурившись, смахнул слезу. Служанка слушала их, прижав руки к груди. Тяжело вздохнув, когда мужчины закончили, девушка продолжила прибираться.

Скрип двери заставил Ганнона отвлечься от заворожившей его сцены. В зал вошел человек в черном плаще: тревожно оглядываясь по сторонам, он чуть не забыл погладить фигурку Адиссы. Перстень звякнул о металл, Ганнон усмехнулся про себя, вспомнив королеву. Предосторожности и беспокойное поведение выдавали неопытного заговорщика с головой. Юноша был не единственным, кто раскусил благородного новоприбывшего. Служанка уже несла воздушный белый каравай и тарелку с сырами и ветчиной. Хозяин, давно подсевший к старосте и его товарищам, похвалил расторопную девушку, двое мужчин согласно кивали, третий спал, положив голову на руки.

Молодой лорд вздрогнул, когда служанка поставила еду на стол. Вежливо поблагодарив ее, он снова погрузился в раздумья.

— Что вы будете пить, господин? — учтиво повторила свой вопрос Вира. Гость, витавший в облаках, замешкался, но тут в разговор вклинился едва не столкнувшийся с девушкой наглый неардо, коим снова прикинулся Ганнон,.

— Принеси красное вино, не моложе двух лет, из-за гор, и стеклянные чаши, я прошу, — сказал он, избавив растерявшегося парня от мук выбора. — Виаторо вирхат! — Он приложил руку к груди и поклонился: чужак вызовет чуть меньше подозрений.

— Приветствую… почтенный, — осторожно проговорил Слышавший. Он явно не желал компании, но и отделаться от шумного неардо, не привлекая внимания, было бы трудно.

— Вы позволите присесть? — Ганнон коснулся левой рукой плеча молодого человека, кольцо слегка потеплело. Не дожидаясь ответа, он сел и продолжил: — Какой же я почтенный? Просто торгую от имени отца, по дороге и по воде, продаю вино, мед, зерно. Меня зовут Триас’ор. А кто тот святой, в стене? — Он махнул рукой в сторону алькова. — Гости на меня косо смотрели, когда спросил! — Чтобы не дать парню размышлять, Ганнон перевел разговор на тему, с пеленок знакомую любому жителю здешних земель, заодно избавив лорда от необходимости представляться в ответ.

— А, хм, это не святой, но человек почитаемый. Воин дома Киарвас, по имени Мирток. Он пал в битве под Тиарпором, когда Война за Дар уже закончилась.

— Была битва, значит, война не кончилась? — Ганнон склонил голову набок. Кольцо понемногу теплело, усилием воли он заставил себя не думать про пергаменты и имена домов.

— К тому времени новый Пакт, разрешивший Диспут, уже подписали, но гонец не успел к авангарду Миртока. Он начал штурм там, где стены близко прилегали к морю, чтобы отрезать замок от города… — Слышавший говорил с нарастающим увлечением. На стол поставили вино и две чаши из стекла. Ганнон кивнул девушке и разлил густую красную жидкость.