Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, отец Жан имел в виду нечто другое, а не ее собственные ощущения.
Мелика водила губкой по животу пациента и его ногам. До этого она не видела мужского тела, точнее, видела, но не так, как тело этого мужчины. Всякий раз, когда она обмывала его, внутри у нее вспыхивал огонь. Щеки пылали от стыда. Она позволяла себе необычайные вольности с мужчиной, находящимся без сознания. Этому ее никто никогда не учил, и в первую очередь – отец Жан.
На пятый день его вытолкнуло на поверхность сознания. Там были голоса и красота. Музыка. Женский голос, мягкий, успокаивающий. Красивый. Ему захотелось увидеть обладательницу голоса.
– Кто вы? – спросил он, глядя на нее широко раскрытыми, полными страха глазами.
– Мелика.
– Мелика… красивая… как приятно, – ответил он и тут же погрузился в клубящийся туман.
На следующий день он очнулся снова, и опять его глаза были широко раскрыты и полны страха.
– Кто вы?
– Мелика, – вновь ответила она и взяла его за руку.
– Мелика…
Страх прошел. Он улыбнулся и сжал ее пальцы. Как и вчера, он продирался сквозь клубы тумана.
Еще через день его глаза оставались широко распахнутыми, но страха в них уже не было.
– Мелика, – произнес он, – я что, умер? Вас послал Бог?
– Вы не умерли, месье Поль, – засмеялась она. – Правда, вы были близки к смерти, но остались жить. Вы находитесь близ Уарглы. Вам ничто не угрожает.
– Уаргла, – с удивлением повторил он.
Сквозь туман он видел мягкие карие глаза, темные волосы и теплую улыбку на круглом лице. Какое прекрасное, совершенное видение! Потом он уснул. Его дыхание стало глубже и спокойнее.
Мелика расчесала ему волосы и хирургическими ножницами отца Жана подрезала там, где они лезли в глаза. Он не стригся месяцами. Она надеялась, что он не станет возражать.
Комнату она покидала лишь ненадолго, чтобы помолиться за него в часовне.
Он то приходил в сознание, то снова проваливался с свой призрачный мир. Что-то вспоминал, но отдельными кусками. Он подумал, что надо назвать ей свое имя.
– Поль, – представился он. – Меня зовут Поль.
– Да, – кивнула она и потрогала его лоб.
От ее прикосновения лбу стало прохладно, и Поль улыбнулся. Чтобы она прикасалась почаще, он стал чаще улыбаться.
Однажды его разбудила гроза. Дождь хлестал в окна комнаты Мелики и сбегал по глинобитным стенами. Поль проснулся от вспышки молнии, услышал раскаты грома, и безумство стихии передалось ему. Он кричал и всхлипывал. Мелика прижимала его к себе, будучи не в силах предложить ему иное утешение, кроме тепла и покоя своего тела. Поль в отчаянии цеплялся за нее. Вместе с грозой прошли и его страхи, и он тихо уснул. Увидев, что он спит, она отвела ему волосы со лба.
Это балансирование между сознанием и забытьем длилось целых две недели. Жар в его теле не утихал, что очень беспокоило отца Жана. Все эти дни Мелика почти безотлучно проводила у постели Поля, шепча ему на ухо, говоря с ним, рассказывая истории и развлекая пением. Она промывала его рану и накладывала холодные мокрые тряпки, чтобы жар не так донимал его. Каждый день он становился ей все ближе.
Как-то ночью она нагнулась за тряпкой, упавшей у него со лба, и грудью задела его щеку. У Мелики что-то забурлило, во всем теле появилось незнакомое покалывание, душу охватило странное ощущение красоты вперемешку с тоской. Ее соски отвердели. От страха у нее перехватило дыхание. Она стыдливо посмотрела на него – вдруг не спит. Он спал, глубоко погрузившись в свой мир между сном и забытьем, где проводил столько времени.
Она оглянулась на дверь. Время было позднее. Все обитатели миссии спали. Сюда никто не войдет.
С громко бьющимся сердцем Мелика присела на край кровати. Поддавшись порыву, не осознавая своих действий, но не в силах противиться охватившим ее чувствам, она сняла блузку, а затем и нижнюю рубашку. Прохладный воздух ласкал ей груди, вызывая дрожь. Она вновь ощутила внутренний огонь, теплый, сладостный, запретный. Ей не верилось, что все это происходит с ней, но она напрочь забыла о приличиях, следуя только своему желанию. Дрожа, она наклонилась и осторожно коснулась соском губ Поля. Она закрыла глаза, перестала дышать, куда-то уплывая вместе с потоком наслаждения. Поль очнулся от ее прикосновения, губы инстинктивно сомкнулись вокруг соска, язык облизал сосок. Потом он осторожно зажал сосок зубами и потянул на себя, продолжая водить языком и познавать. Все это происходило во сне. Сосок отвердел. Мелика тихо застонала от наслаждения. Ее страшило, что он может проснуться, и то же время ей хотелось его пробуждения. Она прижалась к нему, и он снова откликнулся.
Шум снаружи вернул ее к действительности. Мелика порывисто выпрямилась и торопливо оделась.
Это был обыкновенный ночной звук, ничем не угрожавший ей, однако момент был упущен.
Она смотрела на лицо Поля, освещенное пламенем свечи. Ей подумалось, что он почти улыбается. Знал ли он о ее дерзости?
Его сознание постепенно возвращалось. Жар в теле оставался, оставалась воспаленной и рана в плече, но с каждым днем Поль набирал силу. Он все больше ел и пил. С каждым днем щеки становились все румянее. Теперь Мелика не сомневалась: он будет жить.
– Кто вы? – спрашивал он, давно зная ответ, но ему хотелось услышать, как она отвечает.
– Мелика, – с неизменным терпением отвечала она.
– Мелика, Мелика. Звучит как стихи, – произнес он.
Если он и помнил ночное приключение, то виду не показывал.
Теперь он садился и проводил в бодрствующем состоянии час. Потом два. Потом пять.
– Вы снова среди живых, – сказала она, глядя, как он ест.
Мелика кормила его кусочками хлеба, размоченными в козьем молоке, и фруктами, которые тоже мелко нарезала. Он пока еще не мог жевать и просто сосал пищу.
– Хорошо быть живым в таком чудесном месте, – сказал Поль.
Он толком не знал, как здесь очутился, зато
