Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сможем ли оторваться? – спросил Квикка, когда они наконец остановились второй раз, чтобы выпасти лошадей на густой траве.
Бранд оглянулся, пытаясь определить, откуда они тронулись в путь и как далеко уже забрались. Остальные с волнением ждали ответа.
– Думаю, да, – сказал он. – Мы двигаемся быстрее, чем я рассчитывал. Есть и другое преимущество: Хальвдан не знает, куда мы направились.
– Но ведь он все равно выйдет на след? – допытывался Квикка.
– Найдутся люди, которые расскажут, кто и куда едет по его землям. Но им придется сначала приехать к королю, получить приказ, потом вернуться и попробовать его выполнить. Все это время мы будем ехать в другую сторону. Еще два таких перехода, и выйдем за границы Западного Фолда. Это не помешает Хальвдану послать вдогонку убийц, но он уже не обяжет всех и каждого преграждать нам дорогу.
– Ну так не будем рисковать, – сказал Озмод. – Едва кони насытятся, двинемся дальше.
– Надо же когда-то спать, – запротестовал Бранд.
– Только не сейчас. Вот начнем валиться с коней, тогда и поспим. Или привяжемся к седлам.
Отряд снова тронулся в путь, с натертыми ногами и урчащим от голода желудком. Но никто не жаловался. Тон задавали женщины, резко одергивая тех, кто выказывал малейшие признаки слабости.
Однако со временем беглецы поняли, что подлинная опасность не сзади их догоняет, а подстерегает впереди. В горной малонаселенной Норвегии все дороги, естественно, заворачивали на ближайший крестьянский двор. Возможность для хуторян обменяться новостями, возможность для странствующих торговцев продать ткани, вино и соль. Сначала Бранд на каждом дворе покупал лошадей, пока не обеспечил отряд полностью. И хотя он платил полновесной серебряной монетой, крестьяне как будто оставались недовольны.
– Я слишком тороплюсь, – объяснял Бранд. – Они хотят, чтобы я рядился и торговался по полдня. Здешняя жизнь течет очень медленно и скучно, поэтому люди обожают все подолгу обмозговывать. Заплатить запрошенную цену и уйти – это кажется им непорядочным. И вообще, наводит на раздумья, кто мы такие. Девять коротышек с чужим выговором, четыре женщины в рабских одеждах, один человек и вовсе спит, – он показал на молчаливого Шефа, – и я. Само собой, они не доверяют нам. Я тебе говорил, что веду стайку мышей через страну кошек.
Первая неприятность случилась на следующий день после того, как Бранд объявил спутникам, что они вышли за пределы Западного Фолда. Они пересекли небольшой водораздел и приступили к спуску по ущелью, где по обоим склонам струилась вода. Истомившиеся в зимних стойлах лошади щипали зеленую траву при каждой возможности. Отряд вошел, как делал это уже много раз, на крестьянский двор, огороженный квадратом строений. Как только хуторяне завидели гостей, они немедленно прекратили работу и высыпали навстречу, скликая своих женщин и детишек, – посмотреть на проезжих, перекинуться словечком с Брандом. Постепенно Шефу, которого еще не оставили воспоминания об умершем у него на руках ребенке, поведение местных показалось необычным. Он не замечал недоверия или недоумения, люди выглядели довольными. Видимо, пришли к какому-то выводу. Шеф пригляделся. Сколько их тут? Столько же, сколько было вначале? А все ли его люди на месте?
Внезапно из-за коровьего хлева донесся крик. Кричали по-английски. Голос Эдит, самой молодой и привлекательной из женщин. Ни слова не говоря, Квикка, Озмод и остальные схватили арбалеты и побежали за хлев. За ними последовали Шеф, Бранд и местные.
За углом сарая они обнаружили двух норманнов, напавших на Эдит. Один обхватил ее сзади, зажал рот. Второй вцепился в ногу, пытаясь свободной рукой поймать и другую. Услышав за спиной шаги, второй норманн отпустил Эдит и обернулся.
– Она к этому привыкла, – сказал он. – Посмотрите на нее. Просто сука, рабыня. Только этим и занимается. Почему нам нельзя тоже попользоваться?
– Она не рабыня! – рявкнул Озмод. – И она никогда не была твоей рабыней.
– А ты-то кто такой? – С полдюжины крестьян обступили кругом, вклинились между Озмодом и вторым норманном, продолжавшим держать Эдит. – У нее нет здесь прав. И у тебя нет. Если я скажу, что ты раб, значит будешь рабом.
Шеф протолкался вперед, посмотрел норманну прямо в глаза. Он знал, что его отряду не грозит опасность, по крайней мере в данный момент. Прозвучали щелчки арбалетов, и хотя у крестьян имелись при себе топоры и ножи, ими не успели бы воспользоваться. Но если англичане прольют кровь, весть о случившемся разлетится и поднимется крик и стон. Убить каждого, даже женщин и детей, как поступили бы викинги в Англии, – тем более не выход. Необходимо как-то усмирить буянов, по наивности своей вообразивших, будто имеют дело со слабаками.
– Оставьте нам только эту, – предложил норманн. – А сами можете ехать.
Эдит завизжала сквозь зажимающую рот руку, отчаянно забилась.
«Боится, что мы так и сделаем», – подумал Шеф.
Вперед вышел Бранд, держа в могучей руке снятый с седельной перевязи топор. Это было грозное оружие, с ясеневой рукояткой в три фута длиной, с изогнутым лезвием шириной в фут. Железный обух был инкрустирован извивающимися серебряными змеями, наваренная стальная кромка ярко отсвечивала на темном железе. Из обуха выступал длинный шип, для балансировки и обратных ударов. Это было оружие настоящего богатыря.
– Отпустите ее, – сказал Бранд. – Если не хотите драться со мной. Все сразу или по одному. Мне все равно с кем.
Норманн, который говорил первым, поглядел на него.
Он не был велик, как Бранд, – других таких здоровяков Шеф вообще не встречал. Но можно было лишний раз убедиться, какой рослый народ норвежцы. Этот был на добрых четыре дюйма выше Шефа, намного шире в плечах и тяжелее.
«Обдумывает вызов, – осознал Шеф. – Стоит ли дело того? Велика ли опасность?»
Бранд подбросил топор, не глядя поймал и принялся крутить в воздухе.
Норманн медленно кивнул:
– Ладно же. Торгейр, отпусти ее. Она того не стоит. Но кое-кто подловит тебя, здоровяк, раньше, чем ты спустишься с гор. Тогда узнаем, почему ты бежишь с трэллами через Бускеруд. В тебе самом, наверное, кровь трэлла.
Шеф увидел, что сжимающие топорище пальцы побелели, но Бранд не сдвинулся с места. Освободившаяся Эдит втиснулась в середину ожидавшего с заряженными арбалетами отряда. Не спеша и не поворачиваясь к противнику спиной, женщины, Бранд и англичане отошли к своим лошадям, молча собрали пожитки. Две лошади исчезли: их успели украсть в течение короткой
