Burglars trip - Valley

- Он что-то сделал Дамблдору? Что?

- Облагодетельствовал, - засмеялся Кес.

- Ты нормально можешь сказать?

- Могу. Он сделал его бессмертным.

У меня внутри все оборвалось.

Слишком хорошо я представлял, как это может быть.

Кажется, я знал уже все возможные варианты. Или Гриндельвальд придумал что-то, о чем я пока не слыхал?

- Без его согласия? – не знаю, насколько равнодушно прозвучал мой вопрос, но я очень старался. Мне было холодно и страшно. Одинаково страшно услышать и «да», и «нет».

- Альба колебался. Так долго колебался, что у его нетерпеливого друга не было иного выхода, кроме как заставить его.

- Как можно заставить человека пойти на такое?

- Все можно. Было бы желание.

- Гриндельвальд ему угрожал? – кажется, я догадался. – Угрожал… убить кого-нибудь из близких? Или еще чем-нибудь в этом роде?

- Нет, - очень мягко сказал Кес. – Какие угрозы могут быть между друзьями.

Что я делаю, если мне нужно заставить Фэйта?

И что делает он, если хочет добиться чего-то от меня?

Давим?

Обманываем?

Да, именно так.

- Гриндельвальд обманул директора?

- В какой-то степени. Он решил, что если для изготовления хоркракса убить не просто какого-то человека, а кого-то, кого Альба любит, то его согласия не потребуется.

- И… и что?

- У Альбы была сестра. Гриндельвальд затеял ссору, слово за слово началась дуэль, девочка оказалась рядом и погибла практически случайно. Дело было сделано.

- Так просто… - вырвалось у меня.

- И быстро, - спокойно ответил он.

- И Дамблдор после этого… остался его другом? Или как раз после этого он…

- Дело серьезно осложняется тем, Севочка, что они не знают кто из них в действительности убил девочку. Но она погибла. Гриндельвальд сбежал, скорее всего, сам поначалу испугавшись того, что они натворили, - а феникс остался у Альбы.

Как же так…

Нет, я тоже не хотел оставаться один и почти серьезно думал предложить Фэйту составить мне компанию. И если быть совсем откровенным, хотя бы с самим собой, то собирался я Фэйта при этом обмануть.

Даже не обмануть, а просто не рассказывать лишнего.

Чтобы не напугать.

Потом ведь все равно назад не повернешь.

И как-то мне в голову не приходило до сегодняшнего дня, что в этом есть что-то плохое. Какая ему разница? Ему вообще все равно.

Во всяком случае, я так думал.

До этого разговора.

Гриндельвальд ведь тоже хотел, чтобы Альбус не боялся. И он, наверное, любил его. Очень любил, раз решился взять на себя такое. За двоих.

Если Кес так плохо относится к нему только из-за этого, так он не прав. Он просто никогда не любил никого, вот и злится. И друзей у него нет. Откуда им взяться? Он даже Фламеля называет «мой старый приятель».

- Кес, ты знаешь, ты… Ты сейчас делаешь то, от чего всегда предостерегал меня. Ты смотришь на мелочи и почему-то не берешь в расчет сути.

- И где ты нашел суть?

- У меня нет друзей, которые сделали бы для меня такое.

- Тебе повезло.

- Альбус дал ему повод считать себя согласным! – с жаром воскликнул я. - Раз они придумали все это вместе, то он был согласен. Просто испугался в последний момент. Гриндельвальд пытался ему помочь. Помочь справиться с этим страхом.

- Помог?

- Дамблдор получил что хотел.

- Он получил, что заслужил, а не что хотел. Вряд ли в его планы входило провести всю оставшуюся жизнь в сожалениях и поисках способов исправить случившееся. Думаю, хотел он совсем не этого.

- Он предатель.

Кес молча смотрел на меня, и я точно знал: мне лучше остановиться.

Но не мог.

- Он предатель! Ведь он сохранил феникса. Почему он не уничтожил птицу, если провел всю жизнь в сожалениях? Что ему мешало?

- Очевидно, отвращение к убийству.

- Да что ты говоришь! Птицу ему жалко. А нашего Лорда не жалко.

- Найди пять отличий, - пробормотал Кес.

- Что?

- Ничего. Продолжай.

Нет, это просто невыносимо!

Я вскочил и принялся бессмысленно метаться по Тревесу, натыкаясь на стулья.

Как же так можно! Ведь Гриндельвальд любил его. Они были друзьями. Да еще какими! Так любил, что души хотел соединить. И Альбус согласился. Ведь согласился!

- А что сделал Дамблдор? – я остановился и посмотрел на Кеса. – Что сделал он для своего друга? Ведь создающий хоркракс жертвует своей душой. А чем пожертвовал для него Дамблдор?

- Дамблдор за него умер, - как будто между прочим сообщил Кес.

- Что?.. Когда?

- Часа три назад, насколько мне известно. Ведь ты сам убил его, Севочка.

Я?..

Ну да. Я. Чего я так удивляюсь. Сам и убил. Часа три назад. Но ведь он…

- Он сам просил. И ты сказал, что я обязательно должен сделать это. И… и при чем тут Гриндельвальд?

- Если ты немного размялся, то присаживайся, - он указал на стул, с которого я так глупо вскочил.

- При чем тут Гриндельвальд? – повторил я, усевшись на место и изо всех сил стараясь успокоиться.

- Ты ведь любишь арифметику, Севочка. Вот и посчитай. Один глупый мальчишка, погубив себя, сделал один хоркракс. Так?

- Да. Но ведь там…

- Именно. При том, что мальчишка был один и хоркракс он сделал один, души он разорвал две.

- И? – я понятия не имел, что из этого может следовать.

- Когда Альба рассказывал тебе о том, как создаются эти милые предметы, он ничего не говорил о способах вернуть душу в исходное состояние?

- Говорил. Ты сказал как-то, что все манипуляции с душой обратимы по определению. Я тогда его спрашивал.

- Так что он сказал тебе?

- Кажется, необходимо искреннее глубокое раскаяние.

- Все?

- Еще он говорил, что это очень больно.

- Терпимо. Все?

- Ну да.

- Хорошо. А теперь скажи мне, в чем должен раскаяться обладатель хоркракса?

Как решать подобные задачки, я знал. На этом он меня ловил столько раз, что я давно выучил. Раскаиваться надо не в целях или средствах, а в мотивах. В нашем случае - не в убийстве невинного человека, потому что это средство, и не в желании силы или власти, потому что это цель, а в стремлении перехитрить смерть. Раскаяться… в страхе смерти?

Но это невозможно…

- Как следует раскаиваться в страхе смерти? – спросил я, уже точно зная ответ.

- Умереть.

- Альбус вернул часть души… умерев? Он поэтому просил меня?

- Да.

- И… и не только себе, да?

- По нашим с Альбой расчетам, в их конкретном случае, видимо, да. Они оба всю жизнь сожалели о содеянном. Но точно это станет известно после смерти Гриндельвальда.

- Он так… так испугался, когда заподозрил, что я не смогу его убить. Он…

Я просто пытался пожаловаться. Хотел, чтобы Кес понял, как мне сейчас тяжело. И как было тяжело там, на башне.

Но он опять заставил меня вспомнить, что никакого сочувствия я никогда в нем не найду, в ответ на мои слова попросту рассмеявшись.

- Альба попал бы в очень неприятную ситуацию, Севочка, если бы ты его не убил. У него были все причины желать закончить свои дела поскорее.

Надо взять себя в руки и успокоиться. В конце концов, я все сделал правильно, раз эта смерть была так нужна. Да еще и не одному, а сразу двоим людям.

- Кес, я пойду к себе?

Вместо ответа он медленно провел кончиком языка по верхней губе. Я ненавижу, когда он так делает. У него при этом становится такой вид, что сразу ясно – сейчас произойдет какая-нибудь феерическая пакость.

- Я бы на твоем месте не очень торопился, Севочка.

Да я и не уйду теперь. Неужели он еще не все новости мне сообщил?

- Что-то еще? – невинно поинтересовался я, подумав, что меня сегодня уже точно ничем не удивить.

- Ты понял все, о чем мы тут с тобой толковали?

Нет. Мне еще думать об этом и думать.

- Фактическую часть – да.

- Хорошо. Именно фактическая часть меня сейчас и интересует.

Что-то не так.

- Кес, я упустил какую-то деталь?

- Боюсь, что да. И весьма существенную.

- Ты мне скажешь? – устало спросил я, с тоской понимая, что отдохнуть и спокойно все обдумать он мне, видимо, не даст.

- Так и быть, - засмеялся он. – Ты точно осознал, что Альба соединил свою душу только после смерти?

- Ну да.

- Нет, Севочка, пожалуйста, будь внимательнее.

Боже мой… Сначала умер. Добровольно, раскаявшись, прошел через смерть. И только после этого соединил. Он не мог умереть, пока часть его души была в фениксе, значит…

- Изволь успокоиться, пока у нас тут опять сугробов не намело. Или еще чего-нибудь похуже.

Он сказал это очень кстати. Потому что когда я все понял… понял, как они оба меня опять подставили… ничего не сказали, не объяснили…

Почему?!

Почему надо так поступать со мной?!

Но я не мог как следует разозлиться. Если то, что пришло мне в голову, правда... Плевать, что не сказали. Они никогда ничего не говорят. Может быть, Лорда боялись, может, еще чего-нибудь. Мало ли. У них никогда ничего не поймешь.