Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Цель разведывательной экспедиции состояла в том, чтобы установить отношения с местными кампесинос и попытаться в принципе избежать столкновений, хотя они и могли быть полезными для обучения группы, ее подготовки к трудностям партизанской жизни и усложнения обучения, которое, как многие предвидели, и без того должно было оказаться очень тяжелым. Пачо записал в дневнике:

"Завтра мы выходим, и я выбираю, что возьму с собой на прогулку. Всего так много, что я не знаю, что и делать: одеяло, рюкзак, гамак, 15 фунтов продовольствия - рис, бобы, зерно, сахар, кофе, хинин, рагу, суп, банка молока, банка сосисок, банка сардин, смена одежды, вяленое мясо, патроны, винтовка, журнал радиосвязи, тетрадь для занятий, пистолет, фляга..."

А вот запись, сделанная Че: "Теперь начинается настоящая партизанская жизнь, и мы сможем проверить бойцов. Время покажет, на что они способны и какие перспективы есть у боливийской революции". {31}

47. Зверский поход.

Партизаны вышли в экспедицию 1 февраля 1967 года. Она была рассчитана на двадцать дней, и хотя партизаны не искали конфронтации, "возможность столкновения с армией не исключалась", как Че сказал Инти Передо. После первого перехода Че записал: "Люди пришли несколько усталыми, но в целом выдержали хорошо. Вило, шедшему в тыловом охранении, мешал его вес, и он сдерживал всю группу. Пачо Фернандес Монтес де Ока был счастлив: "Сегодня я ощущал себя великим и пока что побил все рекорды, так как ни разу не отстал".

Отряд шел под дождем, изучая местность, так как их карты были неточны: "Этот ручей не может быть рекой Фриас, его вообще нет на карте". Че постоянно пытался "рисовать наши собственные карты, исправляя" цветными карандашами те, что у них были, помещая горные цепи и реки на верные места. Он много фотографировал.

Усталость начала сказываться на отряде 4 февраля, после ежедневных двенадцатичасовых переходов. "Мы шли по течению Ньянкауасу, что было довольно легко, но просто смертельно для нашей обуви; некоторые товарищи оказались теперь практически босыми. Люди устали, но все держатся очень хорошо. У меня забрали почти пятнадцать фунтов груза, и мне идти легче, хотя боль в плечах время от времени бывает невыносимой". По словам Инти, Че в своих дневниковых записях был чрезмерно бодр и представил проблемы, возникавшие во время похода, совсем незначительными. Путешествие оказалось чрезвычайно трудным, так как его маршрут проходил по девственным джунглям в сезон непрерывных ливней. Пачо отмечал: "Люди измучились. Леонардо Тамайо подхватил лихорадку, у Аларкона разнесло гланды, а я не могу есть".

И все это происходило в полной изоляции. "Мы не нашли никаких признаков того, что по реке за последнее время кто-нибудь проходил, но, согласно карте, мы рано или поздно должны натолкнуться на жилье". Карта была ненадежна, и Че постоянно исправлял ее. Режи Дебрэ позднее отметил:

"Область между Ньянкауасу и Рио-Гранде почти полностью необитаема. Обитатели ее сельских районов настолько же социально и экономически инертны, насколько джунгли действительно неизведаны, а многие места совсем не отмечены на карте. Все доступные карты этой области были полны пробелов, неточностей и ошибок в указании местоположения объектов".

5 февраля партизаны вышли к широкой реке, "в несколько раз шире, чем Ньянкауасу, которую невозможно было преодолеть вброд. Мы... нашли настоящую "рио-Гранде" "Большая река", и к тому же полноводную. В этом месте ширина реки составляла от восьмидесяти до ста ярдов, и в нее вливались другие реки". Пачо записал в этот день: "Че подпрыгнул от радости и сказал мне: Пачо, мы добрались до реки Иордан. Окрестите меня".

Но они все так же ни видели вокруг никаких признаков присутствия людей. "Есть признаки жизни, но старые, а тропинки, по которым мы пытаемся идти, исчезают в густом подлеске, и нет ни малейшего намека на то, что они используются". Наконец Че отдал приказ остановиться на дневку. На следующий день им предстояло попытаться форсировать реку.

6 февраля, в день "покоя и восстановления сил", дозоры, направленные вверх и вниз по реке, так и не нашли ни одного места, где можно было бы вброд переправиться через нее. Кое-кто из партизан попробовал переплыть, но никому это не удалось. Пачо записал: "Я нырял в реку четыре раза; переплыть было невозможно".

На следующий день была предпринята попытка воспользоваться "очень большим и неуправляемым плотом, который сделал Пинарсс. Авангард переправился за две поездки, половина второй части колонны и моя одежда, но не мой рюкзак, отправились в третью. Расчеты Суареса Гайоля насчет предполагаемого места высадки оказались неверны, плот отнесло далеко вниз по течению, и вернуть его не смогли. Он разбился, и Вило Акунья принялся делать другой, который не был готов до 9.00 вечера", так что переправу оставшейся части второго подразделения пришлось отложить на следующий день.

На противоположном берегу реки отряд обнаружил все то же самое: одиночество и голод. Первая встреча у них произошла 9 февраля - они наткнулись на кампесино по имени Онорато Рохас, которому в дальнейшем предстояло сыграть заметную роль в судьбе партизан. Че познакомился с ним на следующий день: "крестьянин был абсолютно типичным, он не был способен ни понять нас, ни помочь нам, а также и представить себе, какую опасность влечет за собой его встреча с нами. Таким образом он потенциально опасен - наша безопасность для него абсолютно безраз- >, лична. Наш доктор подлечил его детей от глистов, одного из них от удара лошадиным копытом, и мы распрощались".

Той ночью Че изложил на бумаге свой сценарий: "Для начала я думаю совершить в течение ближайших десяти дней поход в сторону Масикури и привести всех товарищей в физическое состояние, подобающее солдатам". Он пояснил, что цель состояла в том, чтобы вступить в бой: "Мы попробуем провести его на реке Фриас, где будем разведывать другой маршрут".

Партизаны добрались до Масикури. Пачо радовался в своем дневнике: "Я вымылся с мылом. Это было великолепно". Начиная с того дня партизаны были вынуждены прорубать себе дорогу через джунгли при помощи мачете. При случайной встрече с несколькими кампесинос им удалось добыть немного еды. Даже Че, несмотря на его выдающиеся упорство и стойкость, начал выказывать признаки изнеможения: "Я ужасно устал, потому что мое нутро не согласилось принять умет1, и я не ел целый день". Было решено устроить 13 февраля дневку около жилища крестьян. Пачо признается в дневниковой записи: "Мы с Пинаресом отправились поискать зерна; это наша единственная пища уже в течение нескольких дней". Че поддерживал дисциплину; весь их скудный провиант выдавался в походном порядке. У него самого был номер 14.