Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Тем временем капитан Сильва со своим патрулем добрались до ранчо Сиро Арганьяраса. После сурового допроса, в ходе которого Сильва засовывал пистолет в рот Арганьярасу, ему удалось получить ту же самую информацию, которую давно уже имела полиция: поблизости, на расстоянии нескольких миль, разместилась группа странных людей, вероятно, торговцев наркотиками. Было поднято подразделение численностью почти естьдесят человек. Сильва с девятью солдатами дошел до Каламины, ни ничего не обнаружил. Двое боливийцев, Рейнага и До-нгес, следили за солдатами из укрытия. Первые выстрелы разились в сумерках, когда Васкес Вианья, возвращавшийся в лагерь, столкнулся с другим патрулем и ранил солдата. После этого армия арестовала Салюстио Чоке, одного из боливийских "поденщиков", работавших на ранчо.

В базовый лагерь поступили противоречивые сведения о начавшейся активности армии. Авангард отряда Че во главе с Пачо и Аларконом прибыл за несколько дней до прихода основной части отряда. Затем внезапно появился Сан-Луис, которого Че отправил вперед с известием об их задержке при переправе через реку. Дебрэ так описал свои впечатления: "Сан-Луис прибыл внезапно, без предупреждения, днем раньше, с винтовкой, но без рюкзака. Ребенок-дикарь, сплошная кожа да кости; никто не услышал его появления. Другие ходят, спотыкаясь, но он, вроде бы совсем еще зеленый, скользит сквозь листья джунглей, как кошка".

В то время как Че медленно двигался к главному лагерю, вокруг второго лагеря, получившего теперь название "Медвежий лагерь", были размещены засады. Пачо с группой бойцов вышел на патрулирование'искать командира, но безрезультатно. Дебрэ позже отметил, что на базе, которой в то время командовал Оло Пантоха, создался своего рода вакуум власти, проявившийся в хаотичности действий и слабой дисциплине. Главный вопрос заключался в том, что им следовало делать - сражаться против армии или дожидаться Че?

19 марта Че вел свой отряд как мог быстро, крепко держа в руках своих людей, которые из-за смертельной усталости часто ссорились по пустякам. В полшестого вечера они встретились с партизанским дозором.

"Нас встретил перуанский доктор Реституто Хосе Кабрера, вместе с которым были Чанг и телеграфист Лусио Гальван. Они сообщили новости о том, что Дариэль Аларкон дожидался нас с продовольствием, что двое из людей Мойсеса Гевары дезертировали и что на ранчо побывала полиция... Ни Оло Пантохи, ни Коко там не было. Последний отправился в Камири на поиски еще одной группы людей Гевары, а Оло ушел сразу же после того, как узнал о дезертирстве".

Че приказал Мануэлю Эрнандесу подробно описать их путь, чтобы можно было скорее отыскать тыловое охранение. К рассвету все участники экспедиции собрались вместе.

Когда на следующий день партизаны вышли на базу, Че узнал и остальные новости - об аресте Салюстио Чеке, о том, что армия заняла Каламину, о том, что Васкес Вианья исчез после того, как застрелил солдата, о потере мула с ранчо и джипа (Че, верный своим обычаям, записал все именно в таком порядке). Отряд тем временем шел дальше. Дебрэ наблюдал за их приближением: "В ночном полумраке постепенно начала вырисовываться процессия горбатых нищих, двигавшихся со скованной медлительностью слепцов. Наконец-то основная группа... И вот в серой мгле рассвета, на краю джунглей, в этой пустынной саванне, раскинувшей свои холмы и пустоши насколько хватает глаз, из густой желто-зеленой поросли показались силуэты цвета хаки, пробиравшиеся между высоких колючих и режущих трав, среди которых тут и там рассеяны ротанговые пальмы. Они напоминали цепочку лунатиков, обряженных в доспехи, или, вернее, нагруженных конскими вьюками, шатающиеся и согнутые под тяжестью своих рюкзаков (каждый из которых весил, по меньшей мере, тридцать килограммов). Их винтовки направлены вперед, приклады на руке под нужным углом. Утренний свет становится ярче. Их фляжки, висящие на поясах, как пистолеты, бойко побрякивают, невыразимого вида звонкие черные от сажи котелки, кружки и мачете привязаны к рюкзакам. Группа, молчаливая, как и подобает партизанам, звучала как один человек-оркестр всем своим висящим добром и движимым имуществом. Че находился в середине; он держал корпус почти ~прямо, верх рюкзака возвышался над головой, свою винтовку "М-1" он держал вертикально, на голове - коричневый фетровый берет, на лице - пробивающаяся борода".

"Простите за задержку", - с кривой улыбкой сказал он, снимая рюкзак. Он остался на ногах, вытирая лицо и пытаясь перевести дух, тогда как все остальные, оказавшись на месте, попадали без сил. "Пора готовить", - сказал Че, увидев подвешенную вверх ногами тушу. Последовавшие двадцать четыре часа он кричал каждому, кто попадался ему на глаза: "Давай, иди готовить, шевелись!"

"- Майор, можно нам разжечь огонь средь бела дня? - Да, при исключительных обстоятельствах. Но никто не откусит ни кусочка, пока сюда не доберется тыловое охранение".

В лагере Че встретился с Таней и Хуаном Пабло Чангом, лидером Перуанской народно-освободительной армии.

"Преобладало пораженческое настроение. Вскоре появился недавно завербованный боливийский врач с сообщением для Сан-Луиса; он сказал, что Пинарес и Оло Пантоха находятся у водопоя и что ему нужно пойти туда поговорить с ними. Я отослал его назад, сказав, что войны выигрываются пулями и что они должны немедленно вернуться в лагерь и ждать меня там. Все это производит впечатление ужасного хаоса. Они не знают, что делать".

Че говорил с Чангом, одновременно пытаясь восстановить порядок среди своих людей:

"Он хочет 5000 долларов ежемесячно в течение десяти месяцев, и Гавана велела ему обговорить это со мною... Я согласился в принципе, при том условии, что он в течение шести месяцев организует восстание. Он считает, что сможет это сделать с пятнадцатью людьми в области Аякучо. Мы также договорились, что он получит пять человек сразу же и еще пятнадцать через некоторое время; они придут с оружием, получив боевую закалку... Он казался полным энтузиазма". {32}

48. Бои.

Хотя Че наверняка чувствовал, что время боев приближается, все же почти весь день 21 марта 1967 года он потратил на формулировку своего многонационального проекта в той детальной и кропотливой манере, которая всегда так очаровывала людей. Он объяснил Дебрэ (который привез ему из дому краткую записку от Алейды: "Со мной все хорошо. Беспокоюсь за детей. Они получают хорошие отметки"), что предпочитает видеть его за границей, где он выступал бы в качестве связующего звена между партизанами и международной общественностью, а не бойцом в отряде или же связником с левым крылом боливийского рабочего движения в Ла-Пасе. Че предложил Дебрэ перед возвращением в Гавану и Европу отправиться в Бразилию и встретиться там с Карлосом Маригельей, который занимался подготовкой группы, выделившейся из Бразильской коммунистической партии. Но главной задачей Дебрэ должна была стать организация поддержки боливийского и, шире, латиноамериканского партизанского движения в Европе. Че предполагал передать с Дебрэ письма Жан-Полю Сартру и Бертрану Расселлу. Аргентинцу Сиро Роберто Бустосу Че поручил важнейшую миссию в его стране. Он хотел, чтобы тот установил контакт с "группами Хосами, Гельмана и Стампони", в которые входили активисты самых различных взглядов, от революционно настроенных сторонников Перона до бывших членов Коммунистической партии, одобрявшие вооруженную борьбу как путь к социальному реформированию. Здесь не предвиделось никаких осложнений. "Если эти люди примут участие в формирующемся движении, то им следует начать разведывательные операции на севере и посылать мне доклады о работе".