Весна Михаила Протасова - Валентин Сергеевич Родин

Эх, как, вот как? Что так получилооя? Я уж так тебя лечил — видно, не лечилося… —

басом ревел в ответ Федька.

Разве ты меня лечил — целовал весь вечер… Ваня, ты меня любил, ты меня калечил, —

наскакивал Василий.

Вишь, куды ты завлекла — станут все смеяться. А на что бы мне такое? Давай разлюбляться!..

— Вот дают, вот спелись… — утирая слезу, хохотал Илья.

Михаилу в этих дурашливых запевках чуялась насмешка, намек, но он улыбался одобрительно. Калистрат невольно сообщил о Вере. Это больше всего радовало Михаила, и он думал одно: «Вера не уехала… Может, из-за меня и не уехала? Как же это все хорошо и прекрасно…»

— Мужики! Никак, идут к нам! — вдруг крикнул Илья и, вскочив, показал на реку.

Все повернулись к реке. На другой стороне, под крутым обрывом, по льду двигался кто-то невысокий, щуплый.

— Вроде, баба идет! — удивился Илья. — Ишь, под юбчонкой коленки сверкают.

— В такую пору только по беде идти, — в тревоге сказал Калистрат. — Кабы в полынью не угодила.

— Там мы доски положили — пройдет…

Сплавщики замолчали, вглядываясь в идущего человека.

Михаил, как завороженный, смотрел на реку: что-то очень знакомое угадывалось в быстрых шагах маленькой фигурки. И когда узнал — не поверил, оцепенел, а потом выругался, метнулся под берег к лодке.

— Черт-те что! Дура! Придумать такое! — бормотал Михаил в полной растерянности и пытался столкнуть лодку, но она сидела мертвым якорем.

С этой стороны лед оторвало от берега, и полоску чистой воды надо было переплывать на лодке.

Поняв намерение Михаила, сплавщики поспешили на помощь, мигом столкнули посудину на воду. Федька прихватил весло:

— Я с тобой!

Они отчалили лодку и, не присаживаясь в ней, на ногах переправились к ледовой кромке. Михаил и Федька выскочили на лед, затянули лодку.

— Куда ты?! Жди здесь!.. — бросил Михаил Федьке, который пошел было следом.

— Ну, ну, понятно… Двигай один…

30

За день ледяная тропка обтаяла, измочилась — под ногами снеговая каша. Спешил Михаил навстречу, а под ногами эта каша во все стороны брызжет. Полпути проскользил на подошвах, чуть в промоину не угодил. Торопился уйти подальше от этой стороны, где лед сильнее изъело.

Встретились у края лесовозной дороги, залитой темной неподвижной водой.

Ожидая Михаила, Галя остановилась. На ней шалашиком повязана цветная косынка, телогрейка, резиновые сапоги.

Сразу не разобрал Михаил — то ли улыбается, то ли плачет.

— Что случилось… Что?! — торопливо спросил он.

— А ничего, Миш… Просто так — проведать…

— Ох, ты… — выдохнул Михаил облегченно.

Из-под платочка глаза ее смотрели-преданно, пытались улыбаться, а лицо было очень бледное, испуганное. Покачал Михаил головой:

— Придумала — лучше не надо… Тебе что, жить надоело? Совсем уж…

— Боюсь я что-то… Не могу больше… — виновато пожаловалась Галя и, наклонив голову, всхлипнула, быстро ткнулась Михаилу в грудь. Он машинально придержал ее, взял за плечи.

— Ну чего ты, чего? Перестань давай… — пробормотал растерянно и оглянулся.

У лодки неподвижно маячил Федька. Выше него, на берегу, костер разгорелся во всю силу, и лента дороги до самых их ног огнисто сверкала, колебалась пламенем. Михаил посмотрел на крутой яр поселкового берега и там, в закатной полосе, различил темные фигурки людей.

— Перестань… Вон, кругом люди…

— Что они нам — мы ведь не чужие…

— Утонем вот ни за грош — там наразбираемся.

— Ну и пусть… — она отодвинулась, подняла голову, спросила: — Мы ведь правда не чужие?

— Свои мы, вот так… В доску! — ладонью провел Михаил по шее, но рассердиться не смог и примиряюще попросил: — Не надо об этом.

Помолчали.

Что-то изменилось в лице жены, и Михаил не мог вначале понять — что, а потом определил: ни подведенных бровей, ни голубых ресниц, а под глазами самая настоящая синева от усталости. В этой измученности лицо жены вдруг показалось Михаилу красивым и милым — таким, каким он увидел его в первый раз. И вдруг пришло в голову то, о чем он ни разу не подумал: «Да ведь она меня любит!.. Это уж точно — любит!..»

Повеяло на Михаила прежним, устыдило, словно сам он давно жалел о том, что между ними случилось, и мысли его хотели перекинуться к Вере, но перед ожидающими глазами жены он уже не мог так свободно и легко подумать о ней.

— Иди домой, Галка, иди… — мягко попросил он.

Потянуло холодным ветром. Темная вода на дороге заволновалась, словно в ней заиграли бичом. Что-то глухо, едва слышно треснуло, и им показалось, что лед под ногами дрогнул, напружинился.

— Слышишь? — встревоженно поторопил Михаил жену.

— Ой, и правда… — испугалась Галя и снова было прижалась к мужу, но он схватил ее за руку, потащил за собой.

— Быстрей до того берега! — крикнул он.

— А может, к вам?!

— Еще не хватало! Мы что, на гулянье?

— Я одна побегу, а то еще не успеешь вернуться…

— Как у берега прошла?

— Там доски проложены.

— Ну беги… Быстрей!

Галя отбежала несколько шагов, остановилась:

— Миша?

— Иди ты! Наговоримся еще!

— Хотела тебе сказать… Понесла я… Ребенок у нас будет…

— Что?! Какой еще ребенок?..

— Господи, бестолковый… С праздником тебя!..

Ее легкая фигура быстро удалялась по кромке лесовозной дороги, а Михаил, поняв, что ему сообщила жена, ошеломленно стоял и смотрел вслед.

Вот Галя вышла на берег, подняла высоко руку, помахала ею, Михаил ответил и стоял до тех пор, пока Галя не поднялась на яр. Там, за кромкой берега, мелькнув в потухающем пламени заката, она исчезла…

31

Михаил с