Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Пусть войдут.

��Хорошо, мисс.

��Я его видеть не хочу,�� сказал полковник.

��Пусть войдут,�� твердо повторила Пэт.�� Надо, отец! Быть может, он пришел попросить прощения.

��Скорей уж из-за тебя. Так вот, я ни за что на свете�

��Хорошо, поговорим позже. Если что, я в саду.

Она вышла, и почти одновременно вошли Джон с дядей. Джон остановился в дверях, глядя через комнату, в тот же сад.

��Это Патрисия?�� спросил он.

��Простите?�� сказал полковник.

��Это Патрисия сейчас вышла?

��Да,�� холодно сообщил полковник.�� Моя дочь гуляет в саду.

��Да?�� заметил и Джон, устремляясь к французскому окну, но его остановил лай хозяина. Можно сравнить этот звук и с пистолетным выстрелом. Как бы то ни было, он перенес молодого гостя из страны грез в реальную жизнь, которая сурова и серьезна.[97]

��Та-ак!�� произнес Джон.

��Что вы имеете в виду?�� спросил полковник.

Джон бестрепетно встретил его взгляд. Неприятно, когда тебя опаивают сонным зельем, сажают под замок и кормят через решетку, но есть во всем этом и одно достоинство � робкий человек становится грозным. Недавно Джон дрожал, завидев эти брови. Теперь он на них чихал, словно вышел из горнила.

��Я думаю,�� предположил он,�� вас удивляет наш визит.

��Да уж, не радует,�� признал полковник.

��Видите ли, дядя хочет с вами поговорить.

��Вот как? А я�

��Минутку-минутку!

��� не испытываю ни малейшего�

��Ти-хо!�� рявкнул Джон.

Полковник автоматически плюхнулся в кресло. Правда, он быстро пришел в себя и собрался спросить, какого черта Джон на него орет, но не успел.

��Дядя,�� продолжал младший из гостей,�� очень огорчен тем, что случилось. Он буквально не находит себе места.

Полковник начал измышлять уж очень саркастический ответ, но не успел снова.

��Он признает,�� сообщил Джон,�� что поступил неблагородно. Да, он поддался инстинкту, но это � не оправдание. С той поры он только и думает о том, как искупить вину. Я не ошибся, дядя Лестер?

��Н-нет.

��Он говорит, что я не ошибся,�� разъяснил Джон.�� Вы всегда были ему самым близким другом, а друзей терять нельзя. Утром, не в силах больше терпеть, он спросил у меня совета. Я с удовольствием его дал. Мало того, он его принял. Теперь дядя сам скажет несколько слов.

Мистер Кармоди медленно поднялся. Взор его был дик, голос � напряжен и тонок.

��Уиверн, я�

��� думал��� подсказал Джон.�� Думал, что было бы�

��� лучше�

��� лучше�

Тут слова иссякли, хотя их было еще шестьдесят три штуки, и Кармоди опустился в кресло, тяжко страдая. Однако он успел уронить на стол бумажку.

��Я не совсем��� начал полковник и вдруг вся важность исчезла, словно ее срезали бритвой.�� Что-что-что?�� заболботал он.

��Дядя,�� объяснил Джон,�� хочет возместить нравственный и умственный ущерб.

Воцарилось молчание. Полковник схватил чек и стал его изучать, как изучает ботаник неведомое растение. Брови его поднялись, каждая отдельно. Он посмотрел на Кармоди и снова на чек.