Колесо фортуны - Мартин Опиц

ВАЛЬКИРИИ

На земле — война… А в тучахТри валькирии летучихДень и ночь поют над ней,Взмылив облачных коней:«Власти спорят, люди страждут,Короли господства жаждут.Власть — превысшее из благ.Добродетель — в звоне шпаг.Эй, несчастные, поверьте:Не спасет броня от смерти;Пал герой, глаза смежив,Лучший мертв, а худший жив.Флаги. Арки. Стол накрытый.Завтра явится со свитойТот, кто лучших одолелИ на всех ярмо надел.Вот въезжает триумфатор.Бургомистр или сенаторПодлецу своей рукойКлюч подносит городской.Эй! Венки, гирлянды, лавры!Пушки бьют, гремят литавры,Колокольный звон с утра.Чернь беснуется: «Ура!»Дамы нежные с балконаСыплют розы восхищенно.И, уже высокочтим,Новый князь кивает им…»

СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ

Много женщин — много блошек,Много блошек — зуду много.Пусть кусают! Этих крошекВы судить не смейте строго.Мстить они умеют больно,И когда порой ночноюК ним прижметесь вы невольно —Повернутся к вам спиною.

«Юноша девушку любит…»

Юноша девушку любит,А ей полюбился другой.Но тот — не ее, а другуюНазвал своей дорогой.За первого встречного замужДевушка с горя идет,А юноша тяжко страдает,Спасенья нигде не найдет.История эта — не новость,Так было во все времена.Но сердце у вас разобьется,Коль с вами случится она.

ОГЛЯДКА

На милой земной этой кухне когда-тоВдыхал я все запахи, все ароматы.Знавал я такие восторги порой,Каких ни один не изведал герой!Пил кофе, пирожными я объедался,С прекрасными куклами забавлялсяИ в модном всегда щеголял сюртуке.Дукаты звенели в моем кошельке.Как Геллерт, крылатого гнал я коня,Дворец восхитительный был у меня.В долинах блаженства дремал я, бывало,И солнце лучами меня целовало.Лавровый венок мне чело обвивалИ грезы волшебные мне навевал.Мечтанья о розах, о радостях маяТогда я лелеял, печали не зная.Не думал о смерти, не ведал забот,И рябчики сами летели мне в рот.Потом прилетали ко мне ангелочкиС бутылкой шампанского в узелочке,Но лопнули мыльные пузыри!На мокрой траве я лежу, смотри —Свело ревматизмом мне ноги и руки.Душа скорбит от стыда и муки.Все то, чем когда-то так счастлив я был,Я самой ужасной ценой оплатил.Отраву мне подливали в напитки,Меня клопы подвергали пытке,Невзгоды одолевали всюду.Я должен был лгать и выклянчивать ссудуУ старых кокоток и юных кутил,Как будто я милостыню просил.Теперь надоело мне по свету шляться,Теперь я в могиле хочу належаться.Итак, прощайте, собратья Христовы,Надеюсь, в раю мы увидимся снова!

Георг Гейм

1887–1912

РОССИЯ

За Верхоянском, средь безлюдной мглы,На каторжные загнаны работы,Угрюмые, бредут седые роты,И день, и ночь гремят их кандалы.

Но рты молчат. Мы их не слышим речи.Лишь в рудниках стоит неясный гул…Вооружен бичами караул.Удар! Худые вздрагивают плечи…

Колонны возвращаются в бараки.Луна — тусклей ночного фонаря.Идут, в снегу протоптанной тропою…

Им зарево мерещится во мракеИ на шесте, над страшною толпою,Отрубленная голова царя.

Март, 1911

Иоахим Рингельнац

1883–1934

РОБКОЕ СЛОВО

ЖилоРобкое слово…ОноБыло случайно обронено,В испуге тотчас под диванЗабилось,Где и забылось…

Потом было вот что:В субботу, рано,При выколачиваньи дивана,СловоБерте в левое ухоВлетело…(Левое было глухо.)

Но тут внезапный порыв ветеркаСлово вынес под облака,И словоПристроилось — прямо с лета —В полупустой голове пилота.Затем,Очевидно, не выдержав качку,Упало вниз оно,На батрачку,Обнимаемую батраком,При этом плакавшую тайком.

СловоРесницы ей осушило,Как будто именно к ней спешило,Чтоб просветлело ее лицо…Но тут литератор приметил словцо,Звучавшее искренне, хоть и тихо.Раздул, разодел, разукрасил лихоИ преподнес его, как на блюде:— Нате, мол, ешьте, добрые люди!..

И жалкое, бедноеСловоДрожащее,Испорченное, будто не настоящее,Пошло скитаться по белу свету,Пока не досталось оно поэту,Который бережно перенесЕгоВ свое царство волшебных грез.

Вдруг появляется пародист.Он был предприимчивый малый.Достал из портфеля бумажный лист.Словцо осмотрел: — Подойдет, пожалуй!..Смешал егоС дерьмом и ядом,С мелодийкой,Содранной у какой-то бездарности.И слово пошло колесить по эстрадам,Достигнув вершин популярности.Теперь оно громко звучит «в народе»…

И все жеНе изменило своей природеИ в новом обличье, и в новой коже.Таится в самой его сердцевинеНечто никем не расслышанное,Так и не узнанное доныне,Робкое и возвышенное.

Курт Тухольский

1890–1935

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ…

Отец убит и брат убит,Другой в плену томится.А мать все плачет, все скорбит:Ну, как нам прокормиться?И мы стоим, молчим стоим,Мы боль и ненависть таим,Все знаем, все мы видим —И ненавидим!Мы ненавидим прусский дух,Смесь лжи и пошлых истин,И, кто на падали разбух,Орел нам ненавистен!Он, с треском полетев с гербов,Оставил нам сирот и вдов.Как из нужды мы выйдем?Мы ненавидим!Признайся, брат, не ты ли сам,С покорностью бараньейСлужил преступным этим псамИ пал на поле брани?Нас лихорадит, нас трясет,Нас только ненависть спасет,Иль света мы не взвидим.Мы ненавидим!Их мало, нам же — несть числа.Взвей к небу наше знамя!С земли сметем, сожжем дотлаУбийц, кто правил нами!Во мгле, в грязи, в беде, в кровиМы не погибли для любвиИ клятву в сердце врубим:Мы любим!

1913

ТРЕТИЙ РЕЙХ

Высокий нужен идеалтебе, германский муж,чтоб ты бодрей маршировал,приняв холодный душ.Сердца германские зажглисьв восторге небывалом:мы наконец обзавелисьдостойным идеалом.Первый рейх — ерунда,рейх второй — ерунда!Мы ответим:лафа — только в третьем!А ну, скорей, а ну, сюда,в третий рейх, господа!Мы не хотим быть просто массой,хотим быть избранною расой,германской расой, расой рас,и дух германский прет из нас!Мы почвенны, а не безродны,мы больше, чем народ, народны.Кто в эту истину не вник,тот пацифист и большевик!Что? Третий рейх?Ну, конечно — да!Пожалте, скорей! Пожалте, сюда,                                     господа!В третьем рейхе — сплошное счастье.Мы вырвем братьев из волчьей пасти,чтоб поселить среди немцев немецкихнемцев саарских и немцев судетских,немцев балтийских и немцев датских…И — грянет грохот сапог солдатских!На мир — плевать! Все мы дышим боем!Ведь мы без войны ничего не стоим.Третий рейх нам вроде родного дома,где все так дорого, так знакомо:сабля, плетка, розга, указка,орден, мундир, жандармская каска…На всей подвластной нам территориимы вспять повернем колесо истории,а не повернется история вспять,мы хором воскликнем: «Отчизна — мать!»Ну, а перед лицом войныв третьем рейхе все равны.Все мы арийцы — кашубы и венды…Мы делим поровну дивиденды!Позвольте! А как же тогда пролетарии?!О! В третьем рейхе они — не парии,счастливчики бога благодаряткаждое утро                   и говорят:— Хоть мы та же самая серая масса,все также — ни денег, ни хлеба, ни мяса,все также нас голод сжирает живьем,зато мы в третьем рейхе живем.Итак, процветай, возрожденная нация!Что это: мистика?Мистификация!

1933