Новосёлы - Павел Мисько

Он торжественно сел в кресло, разложил перед собой листки, медленно надел очки…

— «Эрпиды на планете Земля», комедия-сказка в двух действиях для кукольного театра… Ну, мы ещё не кукольный театр, но с самого начала будем работать всерьёз. Согласны? Вот и хорошо… Эрпиды — сокращённо. А полностью так: «электронные роботы прямостоящие и думающие». Это смешные, наивные человечки из металла… Какой-то межпланетный корабль остался летать на орбите вокруг Земли, как спутник. На Землю он отправил на разведку двух эрпидов. Они должны всё разузнать и вернуться обратно, доложить, что и как, можно ли садиться. Эрпид-один знает все языки землян: покрутит головой, настроится на нужную волну — и готово. Эрпид-два понимает язык животных и птиц, может его разъяснить. Вот о приключениях эрпидов на Земле и рассказывается в пьесе…

Читал Левон Иванович на разные голоса. Слушаешь — и узнаёшь, кто это, видишь, каков он… Кудесник дядя Левон!

…Мальчик Ваня возвращался из школы через лес, собирал по дороге грибы. Собирал-собирал — и присел отдохнуть. А камень под ним как шевельнётся! «Черепаха!» — подпрыгнул он.

А камень тресь пополам! Вылез Эрпид-один, машет ручками, «хау ду ю ду» на разных иностранных языках лопочет. Ванька в школе ещё не проходил никаких иностранных языков, пожимает плечами. А с ним собачонка была, Жучок. Хвать этот Жучок эрпида за ногу! «Ай! Ай-яй!» — визжит. «Пошёл вон!» — Ванька на собачку. Она чуть зубы не искрошила о железо.

«Посёл вон… Посёл вой», — повторил эрпид и ручками себе голову круть, круть… «Приветствую вас, жителя Земли!» — по-нашему заговорил. И тут они начали друг у дружки выспрашивать — кто, да что, да зачем. А эрпид потешный такой — ни деревьев не знает, ни зверей, ни птиц, ни грибов. «Что это за зверь хотел меня укусить? Что он сказал?» — «Собаки не разговаривают…» — Ванька ему на это. «Все звери по-своему говорят. Эрпид-два, мой брат, переводит с их языка. Надо его разыскать».

Ванька надумал сначала поучить эрпида кое-чему — читать, писать, считать. Не умеет робот ничего этого делать. «Какой же ты разведчик!» — насмехается Ванька. «А это видел? — показывает эрпид глазок-окуляр на животе. — Всё фотографирует и записывает на плёнку. И ты записан… На космическом корабле посмотрят, расшифруют».

А Ваня всё-таки настоял на своём, начал его учить. Вертится этот эрпидик, в зал смотрит. «Зачем их столько сюда собралось?» — «А это они в театр пришли, на нас с тобой посмотреть…» — «Ой, давай лучше мы на них будем смотреть, их вон сколько. Пока всех не пересмотрим… Ой, Ваньки с длинными волосами сидят!..» — «Если с косичками и бантиками, так это девочки: Светы, Алёнки, Таньки… Мальчишки пока с косичками и бантиками не ходят…»

Потом они пошли искать Эрпида-два. Договорились, что Ванька их вместе поучит. Всякие приключения у них были в дороге, и Мишку-медведя встретили. Несколько дней искали Эрпида-два. А мама и папа Вани не волновались. Эрпид так сделал, что родителям эти дни показались минутами…

А Эрпида-два знаете где нашли? В большом юроде!

Его девочка Таня водила на верёвочке, как собачку. Он нечаянно тявкнул при ней, а Таня и подумала, что это такая железная собачка, и сдавила ему шею ошейником, таскала за собой везде. Эрпид-два не мог даже головой повернуть, чтоб настроиться на что-нибудь другое, не на тявканье. И в городе у всех вместе было ещё много приключений.

В конце эрпиды сделались сонные и вялые, начали покрываться панцирями — такими же, в каких вначале были. И вдруг — пах! пах! — попрыгали в воздух. И улетели на свой корабль межпланетный…

Долго, наверно, дядя Левон читал. Но если бы ещё в два раза длиннее пьеса была, и то слушали б. А может, и с нами эрпиды что-то такое сделали и мы перестали замечать, как время летит? Казалось, минуты прошли, не больше…

— Сейчас я вам раздам по листку бумаги, карандаши, — сказал Левон Иванович. — Посмотрим, какими вы представляете себе эрпидов. Только рисовать самостоятельно, каждый по-своему.

Мы примостились кто за столиком, кто на подоконнике, кто просто на полу и старательно засопели. Черкали, стирали, и вдруг — динь-динь! Я даже подпрыгнул… Показалось, тот межпланетный корабль садится.

Дядя Левон пошёл открывать дверь.

— Нет ли у вас моего сына? Он сказал, что сюда пойдёт.

Павлуша лежал возле меня на полу и сразу нахмурился: мать за ним пришла, её голос!

— А вы заходите к нам… Заходите, заходите, пожалуйста! Минут через десять Павел будет свободен… — говорил дядя Левон очень вежливо и гостеприимно. — Вот сюда проходите, я хочу с вами посоветоваться… Вы же, насколько я знаю, на швейной фабрике работаете?

И я знал, что Павлушина мать работает на швейной фабрике. Она и дома много шьёт, берёт заказы. Павлуша как-то говорил.

Левон Иванович провёл её на кухню, начал рассказывать — под большим секретом пока! — чем мы здесь занимаемся. Павлушина мама обрадовалась:

— Как хорошо, что вы им занятие нашли! Оставляешь одного дома — и душа не на месте: как бы чего не случилось! Он-то спокойный мальчик, но другие могут подбить на дурное дело… Вася из нашего дома (вы же слышали!) в больницу попал.

— Простите, я не спросил, как вас звать… Любовь Васильевна? Очень приятно… Я с вами, Любовь Васильевна, хочу посоветоваться, во что нам одеть кукол. Мальчик и девочка у нас — школьники… Я сейчас вам эскизы покажу, минуточку!..

Дядя Левон вышел из кухни, и я быстренько склонился над рисунком. Но всё равно видел краешком глаза, как на цыпочках прошёл он к шкафу, но к другому, не книжному. Вынул оттуда пиджак и поспешно надел на себя. А из книжного шкафа взял листки с рисунками и так же смешно прокрался назад. Как будто мы были заняты бог знает какой важной работой и он боялся нам помешать.

— Вот, посмотрите… У девочки школьная форма, фартучек. У мальчика костюмчик. Подобрать бы где-нибудь такие лоскутки, скроить было бы неплохо.

— У меня полный мешок тряпок, обрезков… Можно поискать.

— Любовь Васильевна, так это же замечательно! Найти б ещё кого-нибудь да пошить всё это…

— А зачем искать? Давайте размеры, я и сошью.

— Чудесно! Нет, вы — золотая женщина!

— Что вы! — Любовь Васильевна, наверно, печально улыбнулась. — Я такая, как все.

— Ну нет!.. Ведь вы меня с полуслова поняли.

И я знал, что она не такая, как все. Она высокая, худощавая. Чуть повыше дяди Левона.

— Что вы!.. — продолжала Любовь Васильевна совсем тихо, наверно, чтоб мы не слышали. — Если б я была золотая, то муж не бросил бы с детьми…

Как нехорошо подслушивать разговоры взрослых… Зачем мне всё это знать? Совсем, совсем ненужно… Но ведь и ушей не заткнёшь! И все, наверно, слышали, не только я…

— Простите, Любовь Васильевна… Я, кажется, на старости лет того… Извините.

— Да ничего, Левон Иванович. Просто… из песни слова не выкинешь.

— Вот здесь у меня выкройки нарисованы, — заговорил Левон Иванович о другом. — Если б какого шёлка розового или жёлтого…

— И это, покопаюсь, найду… Ой, какие смешные у вас получились собачка и медведь! В нашем доме есть такая лохматая собачка, Снежок называется.

— То Снежок, а наша — Жучок. Чёрная…

Я не выдержал больше, вскочил на ноги и бросился на кухню. Интересно на Жучка посмотреть! И все похватали свои рисунки, бросились за мной.

— Покажите! Покажите!

— Нарисовали уже? Тогда бегом на диван: мы идём к вам.

Левон Иванович вежливо пропустил из кухни Павлушину маму, вышел сам.

— Медведь, говорите, хорош… А на него не менее метра плюша надо. Вы не знаете, продаётся плюш в магазине?

— Не замечала, Левон Иванович… Раньше много было. А разве обязательно новый надо? У меня где-то кусок зелёной шторы валяется…

— Зелёный медведь? Ха-ха…

— Ничего страшного. Его можно в коричневый перекрасить или в чёрный цвет. В какой скажете, в такой и перекрашу…

— Нет, вы и в самом деле фея, а не женщина… Простите… — Дядя Левон снял очки, протёр стёкла, хоть они были совершенно чистые. — Словом, вы нас здорово выручили. А то я растерялся: нарисовать просто, а где всё это взять?

— Только моя машина не возьмёт плюш… — слабо улыбнулась Любовь Васильевна. — Вручную придётся шить.

— Зверюшек я сам сошью, сам! Осталось только на Жучка что-нибудь лохматое найти… Короче — ура! Трижды ура! Не забудьте только, чтоб штанишки только по виду были на штаны похожи, без штанин. Нам надо будет руку засовывать в куклу.

— Как скажете, так и сделаю… Недосплю немного, но сделаю.

— Ну, мастера-художники, что у вас получилось? Я на ваши рисунки буду смотреть, а вы на мои: на Ваньку, Таньку, Жучку, Мишу-медведя.

Дядя Левон поднёс наши рисунки поближе к окну. Любовь Васильевна тоже приблизилась к нему, и они начали рассматривать их вдвоём.