Факт или вымысел? Антология: эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей - Александр Ливергант

Вчера ужинали у Хатчинсонов и встретились там с Джорджем Муром. Похож на старую серебряную монету, такой же белый, гладкий, руки, как плавники у моржа, щечки пухлые, коленки маленькие; говорит первое, что придет в голову, оттого, должно быть, так свеж и молодо выглядит; очень неглуп. <…> Сам никогда не пишет — диктует, а потом, если услышит фальшь, передиктовывает. Шедевры за ним не числятся. Точнее всего его стиль, как, кстати, и стиль Генри Джеймса, определяется, мне кажется, именно диктовкой, — отсюда гладкопись, многословие. Великие всегда очень просты, с ними легко иметь дело, они сдержанны и на книги других писателей внимания не обращают. Мур же всех поносит: Шоу — «чудовищный пошляк, олицетворение вульгарности, в жизни своей не написал ни одной складной фразы»; Уэллс — «лучше не будем об Уэллсе»; Голсуорси… В отличие от него, великие живут в атмосфере безмятежности, спокойствия, отрешенности, а между тем говорят и судят они точнее, чем обычные люди, сразу, всего одним словом, проникают в суть вещей. <…>

Алан Александр Милн {747}

Деревенское чествование

Хотя деревушка у нас совсем маленькая, за годы войны пятнадцать человек из наших ушло на фронт. К счастью, — как в точку выразился местный викарий, — по чудесному произволению Божью, никто из нас не сподобился чести принести величайшую из жертв. Так оно и есть: если не считать Чарли Радда, который во время службы в технических войсках сподобился удара лошадиным копытом, дело обошлось без жертв. И когда заключили мир, все мы были рады-радешеньки.

Собравшись, чтобы обмозговать, как нам лучше выразить эту свою радость, мы, понятное дело, прежде всего подумали о вернувшихся с войны героях. Мисс Трэверс — та, что по воскресеньям с большим чувством играет на церковном на органе, — высказалась в том смысле, что питьевой фонтанчик, если его поставить на деревенском выгоне, мог бы быть симпатичным памятником проявленной ими доблести, только нужно подобрать подходящую надпись. Скажем, что-нибудь вроде: «Нашим отважным защитникам, с готовностью откликнувшимся на горячий призыв своей страны», ну а дальше — перечислить их имена. В ответ Эмбери, сапожник, у которого в таких случаях всегда наготове ушат холодной воды, спросил, вполне ли уместны слова «с готовностью откликнулся» по адресу малого, натянувшего на себя военную форму только в 1918-м, да и то в ответ на горячий призыв полиции своей страны. С этой минуты собрание заметно оживилось, а викарию пришлось заверять фермера с холма мистера Бейтса в том, что, дескать, он, викарий, со своей стороны, прекрасно понимает, что Роберт Бейтс-младший никак не мог оставить ферму раньше, и не сомневается в том, что наш добрый друг Эмбери не имел в виду задеть кого-либо лично, отпуская свое, если позволительно так выразиться, не вполне своевременное замечание. Сам же он, викарий, полагает, что выражение «героически откликнулись» несравненно более созвучно замечательному замыслу миссис Трэверс и осмеливается предложить собравшимся усовершенствовать надпись именно в таком роде.

Тут мистер Клейтон, владелец бакалейно-мануфактурной лавки, перебил его, сказав, что здесь почему-то все спешат, как на пожар. Положим, они согласятся на питьевой фонтанчик, ну и кто его будет делать? Кто-нибудь из местных или же они собираются приглашать из Лондона скульптора, или архитектора, или кого там еще положено? А коли так… В это мгновение викарий поймал взгляд мисс Трэверс и кивнул ей, чтобы она включилась. Она тотчас стала объяснять, что, как уже сообщала викарию в частном, правда, разговоре, ее племянник учится живописи в Лондоне и с удовольствием пригласит Огастаса Джеймса или кого-нибудь еще из Королевской академии воздвигнуть нечто поистине прекрасное.

Тут Эмберли заявил, что хотел бы получить ответ на два вопроса. Во-первых, в какой последовательности будут высечены на фонтанчике имена наших доблестных защитников? Викарий предупредил, что говорит экспромтом, без какой бы то ни было предварительной подготовки, но в данном случае наиболее удовлетворительным ему представляется алфавитный порядок. Последовало чуть ли не всеобщее «шшш!», причем громче всех звучал голос сквайра, который таким образом внес свою первую лепту в завязавшийся спор. «Так я и думал, — изрек Эндерби. — Тогда задаю второй вопрос: какая жидкость будет течь из фонтана?» Несколько недоумевая, викарий ответил, что говоря гипотетически, «дорогой мой Эндерби», из фонтана будет течь вода. «Ага!» — многозначительно бросил Эндерби и сел на свое место.

Людям из нашей деревни требуется время, чтобы сообразить что к чему, «откликнуться с готовностью» — это не про нас, идет ли речь о живости нашего ума или о проворстве тела. Немудрено, что Бейтс не сразу смекнул, что список героев на питьевом фонтанчике должен открываться именем его сына, но когда это дошло до него, его уже не могли остановить отнекивания сапожника, повторявшего, что он произнес «Ага!», только и всего. Если у кого есть что сказать, объявил Бейтс, пусть скажет прямо, чтобы мы знали, как себя вести. Реплика Эмбери, что вообще-то и без лишних слов известно, кто как себя вел во время войны, потонула в рукоплесканиях викария, которыми тот приветствовал поднявшегося на ноги сквайра.

Сквайр сказал, что вообще-то он — э-э! — не собирался — э-э! — выступать. Но подумал, что если ему — э-э! — позволено будет — э-э! — вме э-э! шаться, ему бы хотелось высказаться — э-э! — по поводу — ну, все сами знают, по какому именно — э-э! — короче говоря — по поводу денег. Потому что пока мы не знаем, как обстоит дело, всем ясно, что — э-э! — надо понять, как — э-э! — с ними обстоит дело. После чего сквайр сел на место.

Как не раз случалось и прежде, возликовал викарий, замечательный здравый смысл сэра Джона вновь удержал их от неподобающей поспешности и опрометчивых решений. Они и впрямь взяли слишком быстрый темп. Их бесценный друг мисс Трэверс — он не побоится высоких слов — внесла чудесное и редкостное предложение, но — увы! — в наше прозаическое время нельзя совсем забыть о низменной стороне жизни. Иначе говоря, сколько денег имеется в наличии?

Все взгляды обратились к сэру Джону. Повисло неловкое молчание, которое ничем не нарушил и сэр Джон…

Собравшиеся стали перешептываться и подталкивать друг друга, и тут из угла раздался голос Чарли Радда, который выдавил, что у него, если, конечно, никто не имеет ничего против, есть два-три слова от имени ребят. «Милости просим, милости просим, дражайший Радд», — поддержал его викарий. Он, Чарли, только хотел сказать, что при всем уважении к мисс Трэверс, которая настоящая леди и сколько раз присылала ему на фронт сигареты, и все остальные ребята могут сказать то же самое, ну, а если кто пошел на войну раньше других, и так оно, пожалуй, и было, но все равно каждый делал свое дело, и те, кто оставался дома, тоже, и они показали фрицам, где раки зимуют, и это здорово; с фонтанчиками или без фонтанчиков они счастливы, что вернулись домой и снова всех видят: и мистера Бейтса, и мистера Эмбери и остальных, и выглядят они точно также, как раньше, он только это и хотел сказать, и остальные ребята сказали бы то же самое, и он надеется, что никто на него не в обиде, вот и все, что он хотел сказать.

Когда аплодисменты понемногу стихли, слово взял мистер Клейтон: как он уже отмечал, тут все спешат, как на пожар. Нужен ли деревне фонтанчик, вот в чем вопрос. А если нужен, то кому именно? Викарий пробормотал, что фонтанчик служил бы прекрасным напоминанием нашим потомкам о тяжких испытаниях, которые выпали на долю их страны. Эмбери обратился к мистеру Бейтсу с вопросом, нужно ли его потомку напоминание о… «Это вопрос общий, а не частный, мой дорогой Эмбери», — прервал его священник.

В эту минуту медленно поднялся на ноги хозяин «Собаки и утки».

Праздники, сказал он. Мы уже отмечали это самое замирение. Ну, а говоря как мужчина мужчине, что значит «праздники»? Он тут ко всем обращается. Праздник — это когда люди веселятся, когда они, как положено англичанам, собираются вместе, разом садятся за стол и празднуют. Как правильно сказал сэр Джон, правильно и к месту, первым делом надо подсчитать, сколько у них денег. Ну, а если они пожелают остальное предоставить ему, он будет только горд и счастлив сделать все на совесть. Они же его знают: если с ним по-честному, так и он по-честному. Как только станет ясно, сколько на руках денег и сколько требуется сидячих мест, он сможет приступить. Вот и все, что он имел в виду по поводу праздников.

Ответное воодушевление не имело границ. Но на лице у викария проступила тревога, и он что-то зашептал на ухо сквайру. Тот в ответ пожал плечами и пробормотал какое-то короткое словцо, после чего викарий встал. Он должен им сообщить приятную новость — приятную, но отнюдь не неожиданную: сквайр со своей неизменной щедростью решил предоставить им для празднества свои дивные сады и игровые площадки и взять на себя бремя расходов по их увеселению в годовщину перемирия. В связи с чем он предлагает поприветствовать сейчас сэра Джона троекратным «ура!». Что и было сделано. Затем собравшиеся разошлись.