Шанхай - Ёкомицу Риити

Когда к воротам прибыл отряд пулеметчиков фабричного участка, ни одного человека уже не было видно. Лишь каждый раз, когда по небу скользил луч прожектора, на поверхности земли высвечивались, как родимые пятна, темные лужи крови.

31

Раскрасневшийся Ямагути вышел из бани на улицу. Он теперь намеревался пойти к о-Суги и пробыть у нее до полуночи. Однако ноги привели его к ювелирному магазину, где работал Амли. Он заглянул узнать, там ли он. Как раз в этот момент, проводив покупателя и отвернувшись к прилавку, Амли за что-то громко распекал мальчишку-китайца, прислуживающего в магазине. От крика тряслась обвисшая кожа на темной шее Амли, стиснутой белым воротничком.

Ямагути подумал, что если сейчас заговорит с ним, то вечером никак не успеет к о-Суги. Но поздно, он уже успел окликнуть индийца и подойти к нему.

– Хай! – сказал Амли по-японски.

Развернувшись своим внушительным телом, он оперся одной рукой о толстое стекло прилавка, а другой пожал руку Ямагути.

– Давно не виделись.

– Давно.

– И весьма жаль, – сказал Ямагути и высвободил руку.

– Видишь ли, совсем замотался. Думаю, на этот раз и в Китае развернутся серьезные события.

– Ты встречался с Ли Инпу?

– Еще нет. Я собирался, но непонятно, где его искать.

Амли, предложив Ямагути стул, сел напротив и, сверкая единственным золотым зубом среди белых, сказал:

– Последние события доставили нам много хлопот. Японцы из Toyobo настаивают на том, что это индийцы первыми открыли огонь и убили китайцев. Но раз они так упорно говорят об этом, так и мы бесконечно молчать не сможем. Вот такие дела.

– Да какая разница, кто открыл огонь – японцы или индийцы! Вторглись ведь китайцы, поэтому любой готов был стрелять, верно?

– Так-то оно так, но раз так, то незачем возлагать вину на индийцев.

– Но послушай, если провести следствие, будут найдены пули индийцев и японцев, поэтому в любом случае все, кто был раньше против японцев, станут, как считают, и против англичан. Ты же с этим согласен, я думаю.

Наблюдая за колесами рикш, проблескивающими в легкой дымке у входа в магазин, Амли засмеялся и сказал:

– А мы больше не согласны с антибританской позицией китайцев. Единственное, на что способны китайцы, так это изгнать китайцев из Китая.

– Как? Отказываетесь от сотрудничества с китайцами?

Ямагути взглянул на драгоценности за стеклянным прилавком, на который опиралась могучая ладонь Амли.

– Это всё из Индии?

– Нет, что ты. Все краденое.

– Тогда можно и мне взять что-нибудь?

– Конечно. Прошу. – С этими словами Амли открыл витрину с украшениями.

Ямагути раздвинул строй блестящих, тонкой работы черных индийских слоников из соломки и, подумав об о-Суги, достал кольцо с аметистом.

– Это не подделка?

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил Амли.

– Тогда, может, и брать не стоит, а?

– Так я за него и прошу всего пять долларов.

Амли протянул ладонь.

– За подделку еще и деньги собираешься получить?

– Это и называется торговлей. Давай пять долларов.

Ямагути протянул деньги и, надевая кольцо на палец, пробурчал:

– С сегодняшнего вечера я антииндиец.

– Это Англия сделала меня таким.

– Раз уж зашла речь – разве сегодня Англия не дает о себе знать снова? Ведь у вас ненадежен даже «Индийский национальный конгресс»[47].

– Ненадежен.

– А как же вы? Если произойдет раскол ИНК, то где вы окажетесь? Ведь Джай Рам Дас[48] вряд ли переметнется к красным. Я прав?

– Трудно сказать. Как показывают последние события, если Джавахарлал Неру[49] изменит свою позицию, то даже Джай Рам Дас едва ли сможет сохранить прежнее положение, – сказал Амли.

– Однако не слишком ли опрометчиво поступает Джавахарлал, меняя лошадей на переправе в такое время?

Амли не ответил, молча уставившись в сторону входной двери. Ямагути решил, что до него, несомненно, уже дошла подробная информация из Индии, и тронул его за рукав:

– Если Джавахарлал изменит свой курс, очевидно, что он подарит Англии еще пятьдесят лет жизни. Как ты считаешь?

– Согласен, – ответил Амли.

– В таком случае выходит, что число ваших врагов стало на одного больше, не так ли?

– Да, действительно.

– Как раз когда ваши товарищи отчаянно борются с Англией, вас атакуют с тыла, используя вашу же молодежь. Индию, которая движется к расколу, все сильнее толкают к этому. Вам теперь нужно заботиться о защите страны, а не затевать реформы. Цели уже изменились. Пора менять и тактику, верно?

Однако Амли, уставившись на туман, заползающий в лавку с улицы, продолжал молчать, словно устал от новых беспорядков на его родине.

– Последние сообщения из Индии еще не приходили?

– Нет, – ответил Амли.

– Ты, похоже, окончательно сбит с толку.

– Даже если в Индии и появилась коммунистическая партия, то все равно у нас нет необходимости бороться с ней. Нашей общей целью, так или иначе, остается Англия.

Ямагути почувствовал, что Амли пытается скрыть от него проблемы своей страны.

– Послушай, если в Индии появилась коммунистическая партия, то разве те капиталисты, что до сих пор финансировали движение независимости, не свяжут себя с Англией окончательно? Если так, то не разумнее ли скорректировать программу ИНК, чем навеки похоронить партию?

– Может, и так, но даже в Китае капиталисты в сговоре с красными развертывают движение против иностранцев, поэтому Индии, видимо, не остается ничего другого, как только положиться на Джай Рам Даса и Джавахарлала.

Амли, глянув на часы, закричал мальчишке:

– Закрывай магазин!

– И в таком случае прибрежная полоса, от Индии до Китая, станет попросту красной. Что же получится? Наша великая Азия должна будет сражаться уже не с Европой, а с армией коммунистов!

– Россия – вот кто дирижер, – произнес Амли и опустил штору на окне. Следом за ним мальчишка с грохотом стащил вниз наружный ставень. – Если так будет продолжаться, то ваш милитаризм, естественно, приведет к конфликту с Россией, – добавил он.

– Если Япония столкнется с Россией, то скажи, как будет действовать Индия? Это очень важный вопрос.

– В Индии закономерно произойдет раскол. В последнее время у Джавахарлала больше влияния среди молодежи, чем у Ганди[50], это и опасно.

– Что же тогда станет с вашим Джай Рам Дасом?

– Джай Рам Дас будет до последней возможности бороться с Англией. Проблем накопилось много. Это и предоставление права верховного командования войсками национальной обороны, право экономического управления, предоставление права на прибыль от облигаций индийских государственных займов и движение против закона о монополии на соль, но прежде всего – завоевание права политических заключенных на апелляцию. Потому что из трехсот шестидесяти членов исполнительного комитета всеиндийского национального собрания двести семьдесят человек, а это семьдесят восемь процентов, в настоящее время в тюрьмах. Такое положение долго сохраняться не может. Тюрьмы переполнены борцами за справедливость. Уже пять лет – пять лет! – ожидания и попыток действовать.

Амли вынул из внутреннего кармана один из листов, полученных гектографическим способом[51], и сказал:

– Эта бумага на днях пришла от товарища из Лахора, в ней резко критикуют индийских генерал-губернаторов. Более примечательного документа я в последнее время не видел. Позиция, занимаемая генерал-губернаторством в отношении проекта о налоге на соль, который мы как раз проработали и который действительно является умеренным и здравым, по сути, показывает сомнительное положение правительства. Все индийские верховные правители, спокойно и уединенно живущие в Симле[52], не в состоянии понять страданий миллионов голодных внизу на равнине, это ясно как божий день. Более того, разве не за счет изнурительного труда миллионов они имеют возможность уединиться в Симле?