Формула всего - Евгения Варенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент зазвенел колокольчик.
Драго проснулся. Слева от него лежал Буртя, а справа неистово храпел Какаранджес.
Маленький колокольчик продолжал звенеть. Драго откинул полог, и все прояснилось. Не колокольчик… Это смеялась Воржа. Лицо ее светилось. Глаза, улыбка!.. Вся в тонких лучиках!.. Солнечные блики на воде так не играют!
Лолли, та просто загибалась от смеха. Свежий венок из пушистых одуванчиков подраспустился и съехал ей на брови. Воржа тоже была в венке.
– Доброе утро! – сказал цыган.
Звук колокольчика тотчас прекратился. Воржа почтительно кивнула жениху и боком-боком пошла к сторонке. Лолли бойко подхватила ее под локоть и увлекла за соседний шатер. Там снова раздался смех – беззаботный и звонкий.
«Невеста моя, а люблю как дочку. – Драго чиркнул огнивом. – Баловать буду…»
Какаранджес продолжал храпеть, Буртя обреченно сунул голову под подушку, но новый раскат был такой невиданной силы, что от него сам коротышка проснулся в панике:
– Что случилось? Тревога?!
– Ничего не случилось, – ответил Драго. – Это ты так храпишь, что пора бить тревогу!
– Я не храплю!
– Еще как храпишь! Я уже боялся, что ты ноздри порвешь!.. За полдень поедем. Ты готов?
– Конечно! – воскликнул коротышка и тут же отвел лукавые глаза. Выждав минутку, он самым елейным голосом обратился к цыгану:
– Послушай, Драго, кормилец наш, заступничек милый! Зачем тебе я? Я буду обузой. Возьми лучше Гриню. Гриня отчаянный.
– Отстань, лиса. Я решил, и ты едешь.
– Какой во мне прок? То ли дело Дятел! Дятел – герой!
– Портки с дырой!
– Он – У-УХ! А я – у-у-у, – изображая Дятла, Какаранджес надулся и «У-УХ!» сказал басом, а показывая себя, сгорбился, сморщился, «у-у-у» проскулил до того сердобольно, что не может быть жалостней.
– Драго же, друг мой, бесценный атаман, скажи только, почему ты решил взять в поход именно меня, и я пойду с тобой на край света!
– Дьявол надоумил.
– Да?! – коротышке польстило, что нечистой силе про него известно, но не настолько, чтобы загореться энтузиазмом.
– А если я не пойду? – осторожно спросил Какаранджес. – Если я откажусь?
– Значит, не таборский ты человек и гнать тебя надо!
– Как это гнать? Куда же я денусь?
– Куда хочешь! – Драго экспрессивно взмахнул руками. – А ты что же? Хочешь отказаться?
– Помилуй боже! Драго! Ты меня обижаешь! Неужели ты так плохо обо мне думаешь? Стыд тебе и позор! Муша мне как родной! Я для него ничего не пожалею! Сердце из груди выну! Буду жить без сердца! Мы же с Мушей – не разлей вода. Столько лет на одних колесах… Я за старика и в огонь, и в воду, и в медную трубу!..
– Зачем в медную трубу? – не понял Драго.
– Не знаю. Так у гажей говорят.
– Глупый ты болтун!
– Глупый не глупый, а вот держи, – с этими словами Какаранджес извлек из-под перины сахарную голову, небрежно обернутою квелым лопухом. – Корытиха наказала, чтобы ты подарил это Ворже. Сам от себя. Девчонке будет приятно. Она сахар любит.
– Все-то ты вынюхаешь!
– Да, я пронюхливый.
Драго спрыгнул с урдэна и направился к Рябчику – поблагодарить его семью за дельную подсказку.
Рябчик лудил. Один его сын поддерживал костер, другой учился у отца ремеслу и следил, чтоб никто из малышей не облился кислотой. Старший сын уехал в деревню продавать самодельные гвозди. Рябчик его недавно женил и в ближайшее время намеревался отселить молодоженов в отдельную цэру. Лудильщик он был от Бога! Ржавая посуда – хоть олово, хоть медь – в его руках делалась чистой и гладкой, как только что вымытый граненый стакан! Отделанные вещи обмывались кипятком и выкладывались в ряд. Металл красиво и опрятно блестел. Обыкновенно Рябчик любовно заглядывался на результаты своего труда, но в этот день работа не приносила цыгану ни капельки удовольствия. Зато она позволяла ему отвлечься от мрачных мыслей. Рябчик переживал за Мушу, как за собственного отца, и никак не мог найти себе места, был раздражителен, а жену даже выдрал за волосы по пустяшному поводу.
Драго перекинулся с ним парой слов, но, заметив, в каком настроении находится Рябчик, оставил его и пошел искать Воржу. Он встретил ее на окраине табора, в гурте подружек, трещавших как сороки.
Драго не стал окликать невесту, а встал в отдалении, ожидая, что она сама подойдет к нему. Так и случилось.
Пока Воржа шла, наглые девчонки будто взбеленились и, хором прокричав: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!», – с визгом и гоготом убежали.
«Козы», – благодушно подумал Драго.
– Поем – и тронусь, – сказал он Ворже, внешне оставаясь неприступным и строгим. – Это тебе!
Он протянул Ворже сахарную голову, но та лишь кивнула. Даже не улыбнулась. Стоит, словно шпорой ее кольнули, и лицо стало сложное: брови насупила, губы прикусила, смотрит исподлобья, а взгляд – тяжелый.
Цыган смутился:
– Что ты так смотришь? Как будто хочешь в меня гостинцем кинуть?
Воржа молчала.
– Ты злишься за то, что мне надо уехать?
Опять молчание.
– Я же вернусь!
Ноль эмоций.
– С мешком золота вернусь! Заживем, как в сказке!..
Все равно молчит.
«Ах вот ты какая! – подумал Драго. – Я-то думал: ты ручная, а ты вон как умеешь!..»
– Что же ты мне ничего не скажешь? – сказал он вдруг просто, безо всякой строгости, очень тепло, и в одно мгновенье Воржа просияла, глазки заблестели, выскочили лучики…
Драго порывисто притянул ее к себе. Еще секунда, и был бы поцелуй, но откуда ни возьмись появился Дятел. Он все испортил.
«Глупый кастрюльщик!»
От души желая Дятлу провалиться сквозь землю, Драго громко и любезно его приветствовал. Тот пристал с досадным разговором, во время которого Воржа удалилась, а Драго, слушая собеседника даже не в половину, а в четверть уха, думал ей вслед: «Вот я слепой! Дэвлалэ-Дэвла! Сосватал тихий омут!.. Ну и хорошо. Веселее будет! Лолли-то норовистая больше для вида – она так красуется, а на деле послушная. Знаем таких, а моя-то, видно, против сердца не может… Ай-нанэ-нанэ. От нее всякого можно ожидать. Дурь найдет – камнем не высадишь. Я и сам такой же!» Это все оправдало. Драго уехал очень довольный тем, какую невесту себе сосватал.
В тот же вечер Буртя тайком от всех принес Ворже душистый букет сирени. Мальчик был сильно сердит на Драго за то, что он взял с собой коротышку, а не его, и поэтому, протягивая цветы, буркнул с угрюмостью:
– Брат велел тебе передать.
– Неужели?! – Воржа вся расцвела. – А что он сказал? – спросила
