Дивергент - Вероника Рот

Я присматриваюсь к ящикам: в них лежат яблоки.

– Беатрис? – спрашивает парень из Дружелюбных. Я рывком поворачиваю голову на звук своего имени. Один из Дружелюбных стоит в задней части грузовика. Кудрявый блондин со знакомым мне носом: широким на конце и узкий у переносицы.

Роберт.

Я пытаюсь вспомнить его на Церемонии Выбора, но в голове лишь звук моего сердца. Кто еще перешел? Сьюзен? Еще какие-нибудь Отреченные? Если у Отречения проблемы, то это наша вина... Роберта, Калеба и моя. Моя. Я прогоняю эту мысль из головы.

Роберт прыгает с грузовика. Он одет в серую футболку и голубые джинсы. После секундного колебания он идет ко мне и заключает меня в объятья. Я напрягаюсь. Только Дружелюбные обнимают друг друга в знак приветствия. Я не шевелюсь, пока он не отпускает меня. Его улыбка исчезает, когда он смотрит на меня снова.

– Беатрис, что с тобой случилось? Что с твоим лицом?

– Просто тренировка. Ничего особенного.

– Беатрис? – спрашивает гнусавый голос рядом со мной. Молли скрещивает руки на груди и смеется. – Это твое настоящее имя, Стифф?

Я смотрю на нее.

– А от чего, по-твоему, сокращение «Трис»?

– Ой, даже не знаю... от «слабачка»? – Она наигранно задумчиво касается своего подбородка. Если бы ее подбородок был больше, он мог бы уравновесить огромный нос, но он слабо выражен и почти сливается с шеей. – А, нет, извини, оно не начинается с «Трис». Ошибочка.

– Нет смысла ругаться, – тихо говорит Роберт. – Я Роберт, а ты?..

– Кое-кто, кого совершенно не волнует, как тебя зовут. Почему бы тебе не вернуться обратно в грузовик? Нам запрещено брататься с членами других фракций.

– Почему бы тебе просто не отойти от нас?

– Ой, и правда. Не хочу вставать между тобой и твоим парнем, – говорит она, отходя и улыбаясь.

Роберт смотрит на меня печально.

– Не похоже на то, что они очень милые люди.

– Некоторые из них такие.

– Знаешь, ты можешь вернуться домой. Я уверен, Отреченные сделают исключение для тебя.

– С чего ты решил, что я хочу домой? – спрашиваю я, мои щеки пылают. – Думаешь, я не могу справиться с этим?

– Нет, я имел в виду не это, – качает он головой. – Дело не в том, что ты не можешь,  просто ты не должна. Ты должна быть счастливой.

– Это то, что я выбрала. Именно это. – Я смотрю Роберту за спину. Бесстрашные охранники, похоже, закончили исследовать грузовик. Бородатый мужчина залезает обратно в кабину и закрывает за собой дверь. – Кроме того, Роберт, цель моей жизни не просто... быть счастливой.

– А не было бы проще, если бы она была такой? – спрашивает он.

Прежде чем я успеваю ответить, он касается моего плеча и отходит к  грузовику. Девушка в кузове держит банджо на коленях. Она начинает бренчать, пока Роберт поднимается. Как только он оказывается внутри, грузовик трогается с места, унося с собой звуки ее игры и голоса.

Роберт поворачивается ко мне, и вновь я вижу в своем воображении другой вариант возможной жизни. Я вижу себя, сидящей в кузове грузовика, подпевающей этой девушке, хотя до этого я никогда не пела, смеющейся над собой, непопадающей в ноты, лазающей по деревьям за яблоками... всегда в мире, всегда в безопасности.

Бесстрашные охранники закрывают за собой ворота, запираясь снаружи. Я закусываю губу. Зачем им охранять ворота снаружи, а не внутри? Больше похоже на то, что они не хотят не впустить кого-то, они хотят удержать нас внутри. Я выбрасываю эту мысль с головы. Это глупо.

Спустя мгновение Четыре отходит от забора, у которого он разговаривал с Бесстрашной женщиной-стражем с ружьем на плече.

– Я беспокоюсь, что у тебя есть склонность к принятию неразумных решений, – говорит он, поравнявшись со мной.

Я скрещиваю руки на груди.

– Это был двухминутный разговор.

– Не думаю, что краткость вашей беседы влияет на мое беспокойство. – Он хмурится и касается кончиками пальцев моего синяка у глаза. Я чуть отстраняюсь, но он не убирает руку. Вместо этого он наклоняет голову и вздыхает.

– Знаешь, если бы ты научилась атаковать первой, ты могла бы справиться лучше.

– Атаковать первой? Как это поможет?

– Ты быстрая. Если ты сможешь сделать несколько хороших ударов, прежде чем они поймут, что происходит, ты могла бы победить. – Он пожимает плечами, и опускает руку.

– Я удивлена, что ты вообще в курсе, – отвечаю я спокойно. – Ты ведь ушел на середине моего первого и единственного боя.

– Это не было тем, на что я хотел смотреть, – говорит он.

Что это должно означать? 

Он прочищает горло:

– Похоже, следующий поезд уже здесь. Пора идти, Трис.

[1] От англ. Stiff – негибкий, жесткий, бревно, онемевший

12

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Перевод: Марина Самойлова, Ника Аккалаева, Андрей Кочешков, Аліса Зубко, Любовь Голованова, Галина Воробьева, Даша Немирич, Екатерина Воробьева, Юта Дягилева

Редактура: Марина Самойлова

Бета-вычитка: Denny Jaeger и Лина Алехнович

Я заползаю на матрас и вздыхаю. Прошло уже два дня с момента моей схватки с Питером, и мои синяки становятся фиолетовым. Раньше каждое движение причиняло боль, сейчас же мне стало намного легче, но я все еще далека от исцеления.

Несмотря на то, что я ранена, сегодня мне пришлось драться снова. К счастью, в этот раз моим соперником была Мира, которая не может нанести хороший удар, пока противник следит за ее рукой. В течение первых двух минут я неплохо ее стукнула. Она упала и не смогла продолжить из-за головокружения. Я должна бы была ликовать, но нет ничего похвального в победе над девушкой, вроде Миры.

Когда моя голова касается подушки, дверь спальни открывается, и комнату наводняют люди с фонариками. Я сажусь, чуть не ударившись головой о спинку кровати надо мной, и щурюсь, пытаясь понять в темноте, что происходит.

– Подъем! – кричит кто-то. Из-за света фонаря за его головой кольца в ушах начинают блестеть. Эрик. Он в окружении других Бесстрашных, некоторых я видела в Яме, другие мне неизвестны. Четыре стоит среди них.

Его глаза перемещаются к моим и останавливаются. В ответ я пялюсь на него и не замечаю, что все посвященные вокруг меня поднимаются с кроватей.

– Ты оглохла, Стифф? – спрашивает Эрик.

Я прихожу в себя и выскальзываю из-под одеяла. Хорошо, что я  сплю полностью одетой, а вот Кристина стоит рядом с нашими койками в одной рубашке, ее длинные ноги оголены. Она складывает руки на груди и пристально смотрит на Эрика. Неожиданно мне хочется научиться так же нагло смотреть на кого-то, будучи едва одетой, но я никогда не буду на это способна.